вольно абсурдно, согласитесь.
Теперь необходимо выделить следующие общие моменты:
— Варварские нашествия и чинимые ими разрушения привели Европу к так называемым темным векам. Образ жизни варварских завоевателей (отсутствие урбанизации, жизнь на укрепленных виллах, находящихся далеко друг от друга) не мог способствовать развитию экономики и науки. Опять же, в не затронутой варварскими нашествиями Восточной Римской империи не было темных веков, и там христианство являлось государственной религией, религией большинства населения.
— Церковь сыграла огромную роль в том, что делала варваров цивилизованными и сохраняла римское наследие, законы, язык и технологии, в частности, уже из-за того, что придерживалась латыни в своей практической деятельности. Это открывало доступ к текстам римской эпохи. Церковь же позволила появиться «вульгарной письменности», в том числе не только на латыни, но и в национальных языках варваров.
— Церковь владела большим количеством земель, где крестьяне жили намного лучше, чем крестьяне светских феодалов, и были защищены от произвола. Осуждаемое антиклерикалами богатство Церкви в тот период служило возможностью нормальной жизни для сотен тысяч не защищенных варварским правом людей.
— Церковь осваивала новые земли и освобождала людей из рабства (осушение болот, освоение недавно заброшенных полей и т. п.): «Христианская Церковь — что делает ей честь — употребила все свое могущество, чтобы помочь освобождению рабов, и объявила их освобождение самым богоугодным из добрых дел верующего» [Буассонад П. От нашествия варваров до эпохи Возрождения. Жизнь и труд в средневековой Европе. М.: Центрполиграф, 2010. с. 111].
— Надо иметь в виду, что реальная власть Церкви над умами варваров вплоть до Каролингского Возрождения была весьма незначительна. Административно еще не было завершено укрепление связей Рима с отдаленными каноническими территориальными единицами, такими как Ирландия, Британия, Германия и т. д. Монастыри постоянно подвергались нападениям, папский престол балансировал между амбициями византийского императора и варварских монархов.
Подытожим. Власть Церкви, в целом, в тот период сильно преувеличивается мифотворцами. Утверждать, что христианская Церковь могла каким-то образом лишить европейцев римских технологий, просто абсурдно. Непонятен механизм такого влияния, с помощью каких агентов и рычагов это возможно было сделать. Если при помощи аппарата насилия, то у Церкви его не было. Если при помощи влияния, то оно было незначительным. Упадок технологий и культуры мог произойти только от сильных потрясений, извне — от варваров, стоявших на гораздо более низшей ступени развития, чем римляне. И там, где не было варварских завоеваний (в восточной части империи), там не было и технологического упадка. Либо мы должны наблюдать повсеместный упадок в разных регионах, находящихся в разных политико-социальных условиях, но объединенных засилием христианской религии на своих территориях, однако, этого не происходит. Мы видим обратную картину: христианство способствует возрождению культуры и технологий там, где наблюдался упадок после варварских нашествий. В таком случае, следует признать данный атеистический миф совершенно несостоятельным ни с какой точки зрения.
Миф 17: О неподъемном камне, как опровержении всемогущества Бога
Бог всемогущ, это знает каждый верующий человек. Это один из основных атрибутов монотеизма. Но атеисты, используя парадокс всемогущества, делают выводы о том, что этот атрибут некорректен и нелогичен.
В силу Своего всемогущества Он НЕ может сделать некоторые действия и ограничен в этом всемогуществе. Это довольно древнее определение, данное еще Аврелием Августином:
Он называется всемогущим, поскольку делает то, что хочет, и не терпит того, чего не хочет; если бы последнее случилось с Ним, он никоим образом не был бы всемогущим. Потому-то нечто и невозможно для Него, что Он всемогущ [Августин Аврелий. О граде Божьем. URL: http://azbyka.ru/otechnik/?Avrelij_Avgustin/o-grade-bozhem. Кн. 5, гл. 10].
Примеры:
— Бог НЕ может умереть (прекратить Свое существование).
— Бог НЕ может согрешить.
— Бог НЕ может сделать что-то злое и плохое.
— Бог НЕ может покончить с Собой.
— Бог НЕ может лишиться Своего всемогущества.
Важно отметить, что само слово «всемогущий» внутренне противоречиво. Фома Аквинат писал:
Общеизвестно, что Бог всемогущ; затруднения возникают при попытке разъяснить, в чем именно заключается Его всемогущество (ибо, когда мы говорим, что Бог может все, не вполне ясно, что надлежит понимать под словом «все») [Фома Аквинский. Сумма теологии. Ч. 1, вопр. 1–43, 25. Киев: Ника-Центр-Эльга, 2007. с. 333].
Так, оно буквально значит «могу все», но, с другой стороны, Бог остается всемогущим, но тем не менее это всемогущество Его в вышеприведенных примерах ограничивает. Здесь мы сталкиваемся с логической невозможностью для Бога произвести какие-то действия в силу собственного всемогущества. Произведя их, Бог перестал бы быть всемогущим. Иными словами, мы могли бы сказать, что Бог может все, что не противоречит Его внутренней сущности, все, что логически возможно, и все, что Сам пожелает (это сочетается с тем, что не противоречит Его внутренней сущности). Фома Аквинат продолжает:
Если, однако, мы подойдем к рассмотрению вопроса должным образом, (т. е. понимая, что) способность относится лишь к вещам возможным, то слова «Бог может все» будут означать, что Бог может все возможное, и именно в силу этого о Нем и говорят, что Он всемогущ… Следовательно, остается сказать, что Бог всемогущ, поскольку Он может делать все, что возможно в абсолютном смысле [Фома Аквинский. Сумма теологии. Ч. 1, вопр. 1–43, 25. Киев: Ника-Центр-Эльга, 2007. с.333].
Томас Моррис пишет, что всемогущество, как логически возможное, — одно из наиболее удачных определений всемогущества:
Рассуждая в подобном духе, можно сказать: описывая Бога как всемогущего, мы тем самым обязаны утверждать, что Он имеет все силы и способности, обладание которыми логически возможно. Здесь мы имеем чрезвычайно простое понятие о всемогуществе, и оно, похоже, является достаточно возвышенным представлением, чтобы нисколько не противоречить общим установкам богословия совершенного существа. Более того, данное представление как нельзя лучше соответствует этим установкам, ибо невозможно, оставаясь логически последовательным, вообразить более величественное понятие совершенного существа [Моррис Т. Наша идея Бога. Введение в философское богословие. М.: ББИ, 2011. с. 42, 45].
Он же весьма удачно критикует парадокс камня, показывая, что ставящий такой вопрос должен указать, каким должен быть этот камень и возможен ли такой камень логически.
Трудно, пожалуй, вообразить, каким образом нечто могло бы представлять собой физический объект и при этом обладать необходимым свойством неподвижности или неподъемности. Чем бы мы объяснили наличие подобного свойства? Как бы оно проявлялось? Через какие возможные законы могло бы оно реализоваться? Но, даже, если такое свойство окажется в конечном счете непостижимым, могли бы тут возразить наши философы, почему бы Богу просто не создать самый обыкновенный камень и не пообещать, что Он никогда не станет приводить его в движение, сделав таким образом истинным утверждение, что Он, Бог, впоследствии не сможет его поднять? И каким бы неправдоподобным ни казался данный сценарий, но, если он является логически возможным, то правильным ответом на наш вопрос будет не отрицательный, а как раз утвердительный: «Да, Бог может создать камень, который Он не сможет поднять».
Но, ведь, ни одно действие, от которого Бог отказался через собственное обещание, действие, совершить которое Он отныне не вправе, не свидетельствует о недостатке силы. Данный случай ясно доказывал бы другое: не то, что у Бога отсутствует какая-то реальная способность, но то, что для Него теперь является морально невозможным, недопустимым совершить зло, нарушив свое обещание. А значит, потенциальная угроза для всемогущества исходит лишь от менее правдоподобной (или более головоломной) возможности — сотворения Богом камня, который Он наделил бы свойством сущностной неподъемности или неподвижности.
…Если мы скажем, что Бог не может сотворить камень, который Он не смог бы поднять, то опровергнуть дальнейший вывод об отсутствии у Него всемогущества и объяснить эту мнимую божественную неспособность мы сумеем, указав на внутреннее логическое противоречие в самом описании данного действия. Если же мы предпочтем утверждать, что Бог может создать такой камень, который, коль скоро он уже создан, Бог не сможет поднять, то заблокировать вывод об отсутствии у Него всемогущества мы сумеем другим способом — объяснив, что последующую неспособность поднять камень нельзя мыслить, как отсутствие силы, обладание которой логически возможно. Так или иначе, любая из этих стратегий позволяет защитить положение о всемогуществе Бога [Моррис Т. Наша идея Бога. Введение в философское богословие. М.: ББИ, 2011. С. 42, 45].
Исходя из вышесказанного, надо понимать, что парадокс камня — проблема, не более, чем надуманная и решенная уже давно. Здесь казус возникает из-за непонимания неверующими или из-за упрощения богословского определения всемогущества. Считая, что, повторив перед христианином формулировку про камень, атеисты, торжествуя, поставят человека в тупик, они ошибаются, так как сами находятся в тупике, особенно в свете размышлений Морриса. Это похоже на детские разговоры в духе «сам дурак», без должного осмысления и анализа проблемы.
Миф 18: Высокий уровень жизни и экономики достигнут, благодаря атеистам
Атеисты часто утверждают, что верующих тем меньше, чем больше людей с высшим образованием, и там, где люди хорошо осведомлены о науках, религиозность ниже.
Два небольших примера расходятся с этим утверждением: