Я ненавижу себя за то, что хочу быть счастливой.
– Как ты? – Крис умолкает. – Глупый вопрос. Прости…
Я сплетаю свои пальцы с его пальцами.
– А ты?
– Ничего, нормально…
– Я тоже. – Я молчу, потом добавляю: – Но я так рада, что ты рядом.
Крис пытается улыбнуться:
– Я всегда буду рядом.
– Знаю, – откликаюсь я.
И я действительно знаю. Сегодняшний день оставил нам столько вопросов. Погибшие сегодня… Знали ли они друг друга по-настоящему? Чего боялись? Чего желали? Кем хотели стать?
Но одно я знаю точно: Крис всегда будет рядом, когда это будет нужно.
– Думаю, нам нужно во многом разобраться, – говорю я.
– Нам обоим, – откликается он.
Между нами все изменилось. Крис прав. Нам нужно разобраться, кем мы хотим стать – кем можем стать.
– Я хочу стать учителем, – бормочу я.
Крис качает головой и смеется. Смех посреди страданий и горя звучит странно, но в то же время прекрасно. Он несет исцеление.
Вбегает девушка. Я видела ее в коридорах школы, но не знаю, как ее зовут. Она рыдает, как все мы. Но когда она вбегает в нашу палатку, все замирают. Все ждут, что она скажет.
– Он мертв. Он застрелился. Я слышала по радио.
Она поворачивается к полицейскому возле палатки. Он качает головой. Ему нечего сказать. А ей есть. И она говорит:
– Все кончено.
Отем
Нет ничего, кроме боли. Вспышки жизни и вспышки абсолютного мрака. Шум. Боль.
Я закрываю глаза и вижу полуулыбку Тая. Направляя винтовку на меня, Тай улыбался так же, как в те моменты, когда из Англии возвращалась мама и привозила нам шоколадные апельсины. Я так хотела снова увидеть его счастливым. Но потом он нажал курок.
Я открываю глаза. Мне кажется, что я в бесконечном пируэте, словно кто-то раскрутил меня и теперь я не могу остановиться. Под щекой я ощущаю холодный линолеум. Мне хочется умереть.
– Мисс.
Надо мной кто-то склоняется.
– Мисс, вы меня слышите?
Тысяча ножей вонзается в мою ногу. От криков мне становится плохо.
– Нам нужны парамедики, – говорит кто-то.
Они не придут, думаю я. Перед глазами все еще стоит зал, где остался Мэтт. Они не придут. Они никогда не придут. Спасайте тех, кто точно выживет. Начинайте с них.
Но опасность позади.
Если это так, почему я не чувствую себя в безопасности? Почему не могу двигаться? Почему кто-то кричал, пока не сорвал голос? Это кричала я?
Кто-то пытается поднять меня, но я отдергиваю руку.
– Как ее зовут? – спрашивает кто-то.
– Отем, – отвечает знакомый голос. – Отем Браун.
Сильв.
– Отем? – зовет первый голос, теплый и успокаивающий. – Мы постараемся устроить вас поудобнее, но нам нужно вас передвинуть. А сначала нужно заняться вашей ногой.
Моей ногой? Я киваю. Но когда пытаюсь поднять руки, чтобы обнять Сильв, они не двигаются. Я уже не знаю, двигались ли они когда-нибудь.
– Golondrina. Ласточка…
Горячие слезы капают мне на лицо. Прохладная рука ложится на мой лоб. Это избавляет меня от кошмара. Я открываю глаза, и все плывет.
– Сильв… – повторяю я, чтобы убедиться, что могу назвать ее по имени.
Она не отвечает. Она просто гладит меня по щеке.
Она берет меня за руку, потому что я не помню, как двигаться. Она целует мои пальцы, и мне хочется обнять ее, кто бы нас ни увидел.
Сильв смотрит на мои ноги. Я ощущаю ее жалость и беспомощность.
Я так хотела танцевать, что жажда эта буквально разрывала меня. Ради балета я была готова пожертвовать всем. Но когда Тай наставил на меня винтовку, он меня уничтожил. Я никогда не поправлюсь. Тай сдержал обещание. Чтобы убить меня, меня не нужно было убивать. Он просто опустил винтовку и нажал курок. И его пуля разнесла мое колено.
Джей @JEyck32 10:53 АМ
В ответ @KeviiinDR
Я буду ждать. Я буду ждать, пока не смогу проститься с тобой. Или, может быть, может быть, может быть, поздороваться.
Джей @JEyck32 10:53 АМ
В ответ @KeviiinDR
Если бы мы знали, как мало у нас времени.
Глава двадцать шестая10:53–10:55
Сильв
Парамедики укладывают Отем на носилки. Я держу ее за руку. Ее несут к лестнице. Спецназовцы уводят нас. Тела Тайлера и Томаса остаются в коридоре. Это так неправильно, видеть их рядом – рядом, но так далеко друг от друга.
На губах Томаса застыла улыбка.
Я жду, что он встанет и пойдет за нами.
Но он остается там.
Отем стонет. Порой она приходит в себя и тут же снова проваливается в забытье. Нога ее превратилась в кровавое месиво. Не знаю, как они смогут ей помочь. Не знаю, сможет ли она когда-нибудь танцевать, сможет ли взлетать в воздух…
Я хотела удержать ее, хотела стать ее домом. Я хотела, чтобы она летала, но всегда надеялась, что она вернется ко мне. Только не так. Только не так…
Мы спускаемся на первый этаж. Коридоры пусты. Только мертвые тела, пятна крови и крики… Мы проходим мимо аудитории. Широкие двери распахнуты настежь. Парамедики занимаются ранеными. Полицейские и детективы обследуют место преступления.
Когда замки срезаны и двери распахнуты, зал кажется меньше. В любой другой понедельник здесь звучал бы смех, все обсуждали бы прошедшие выходные. Двери распахнулись бы, и мы кинулись бы к своим шкафчикам, на урок английского, на зачет по истории. Двери распахнулись бы в жизнь.
Звенит звонок – кончилась третья перемена.
Отем стонет на носилках, открывает глаза.
– Мы выходим? Мы свободны?
Я сжимаю ее руку. Мне хочется поцеловать ее, сказать, что мне жаль, что я не хотела удерживать ее так.
Но я просто киваю и щурюсь на солнечном свете.
Мы выходим на улицу. Оппортьюнити остается позади.
Клер
Голоса родителей и журналистов, вой сирен подъезжающих и отъезжающих машин – все отступает на задний план.
Когда первые машины медиков доставляют раненых из школы, толпа расступается, освобождая им дорогу. Все молча смотрят на главный вход школы. Никто даже не шевелится. Информация распространяется, хотя официального подтверждения еще нет. Облегчение сменяется горем.
Все кончено.
Я брожу между палаток и полицейских машин, стараясь держаться подальше от парковки. Выйдя к южной стороне школы, я понимаю, что полицейских становится меньше.
Чем дальше я от командного центра, тем меньше полицейских машин. Я пролезаю под лентой ограждения. С этой стороны парковки стоят машины учеников. Я вспоминаю, как Трейси привозила меня посмотреть забеги. Помню, как мы ехали сюда: крыша ее старого кабриолета была опущена, я сидела впереди, а Мэтт сзади. Ветер раздувал наши волосы, и казалось, что мы летим.
Я шагаю к лесу за школой. Мигалки отсюда видны, но тишину нарушает лишь птичье пение. Меня никто не останавливает. Голые деревья выглядят мрачно и зловеще. Мэтт всегда говорил, что в лесу живут привидения. Он собирается – собирался – взять нас на охоту за привидениями. Всех нас.
Господи, нужно позвонить сестре. Нужно ей все рассказать.
Нужно идти домой.
Издали кто-то зовет меня по имени. Сирены вновь разрывают тишину.
Голова моя падает на руки, и я плачу.
Отем
На улице холодно. Меня несут парамедики, несут умело и ловко. Сильв держит меня за руку. Я то прихожу в себя, то теряю сознание. И это благо, потому что в такие мгновения мне не нужно думать, кто я и кем становлюсь.
Я еще не хочу видеть этот мир, мир, который Тай создал, а потом покинул. Утром я думала, что смогу сбежать от всего, стать кем угодно. Теперь все мои мечты рухнули. Не знаю, станет ли этот мир для меня домом.
Но Сильв все еще со мной. Я никогда не хотела ее отпускать. Мы многое потеряли, но обрели друг друга. Возможно, это все, что нам нужно сейчас.
Это наш момент.
Сильв рядом со мной. Мы проходим через толпу родителей, полицейских, журналистов и тех, кому удалось выжить. Сильв остается со мной, когда парамедики грузят меня в «Скорую помощь». Она со мной.
Если мы сейчас сдадимся, Тай победит. Он победит, если мы будем жить в страхе. Если откажемся от себя и друг от друга. Поэтому я буду держаться за руку Сильв столько, сколько смогу. Вместе мы сможем обрести новые мечты.
Сильв склоняется надо мной и целует мои волосы. Я тянусь к ней, и наши губы встречаются. Одним поцелуем я хочу сказать ей все, чего еще не сказала. Что мне жаль, так жаль. Что мне нужно во многом разобраться. Кем я была… Кем могу стать… Но мое сердце принадлежит ей. И если она примет меня, это станет лучшим, что я могу нам дать. Возможно, у нас нет вечности.
Но завтра у нас есть.
Когда Сильв отрывается от меня, с неба начинают падать большие пушистые хлопья снега. А мы остаемся в орбите друг друга.
Приключения Мей
Текущее местоположение: Дом
>>Я прочитала твиты и посты в Интернете. Я знаю, учителя погибли. Я знаю, что люди говорят об отце. Но он учил меня не терять надежды. Поэтому я им не верю. Пока не верю.
Отец всегда говорил мне, что историй во вселенной больше, чем звезд на небе. И в каждой истории есть огонек надежды. Вот почему старшеклассники запускают в небо фонарики – чтобы доказать, что абсолютного мрака не существует.
Комментарии: <отключены>
Эпилог23:59
Сильв
Ночью Фарид пробирается в школу. Когда оцепление сняли и полицейские разъехались, он пробрался туда через крышу – точно так, как мы пытались выбраться, но не смогли. На этот раз он подготовлен лучше.
Выбравшись из школы, он рассылает сообщения старшеклассникам, а мы рассказываем братьям, сестрам, друзьям, соседям, знакомым.
Никто не спит – никто не может. Среди ночи мы отправляемся в Оппортьюнити. На машинах, велосипедах, пешком. Мы подбираем тех, у кого нет транспорта.