Профессор опускается на вьючный ящик, стирает клетчатым платком капельки пота с разгоряченного лица, сдвигает очки на высокий лоб. Карта оживает в его руках. Слушаем и удивляемся широте эрудиции беспокойного человека. Земные дела тревожат астронома ничуть не меньше космических.
— Уф-фу, умаялся. Душно, как перед грозой, не могу спокойно говорить о воде…
— И все-таки, дорогой профессор, — сроки, сроки строительства системы переключения сибирских вод?! Ведь даже ваше Иртышское плечо еще не слишком близкая перспектива, что делать сейчас с водой в Тургае, нельзя же терять драгоценное время?!
— Ждал, ждал, батенька, вашего вопроса. Есть еще порох в пороховницах! Прилетайте сюда на самолете весной в снежный год, пронеситесь над Тургаем — вы увидите море воды в степи. Но эта вода уходит из рук человека, а в маловодные годы степь суха. Нужно заграбастать весь многолетний сток — удержать плотинами в верховьях Тобола у железных руд, на Ишиме — у насосных станций водопроводов, на Тургае — у совхозных баз, в подходящих балках у ферм и отделений; пробурить артезианские скважины, где нельзя ухватить сток, перебиться на местных водах, пока будет строиться Великая система переключения сибирских вод. А перебиться можно — ведь промышленность и сельское хозяйство Большого Тургая не сразу строятся, а очередями.
Сроки строительства системы переключения сибирских вод нужно рассчитать так, чтобы вовремя поспеть с большой водой к завершению строительства металлургических заводов Тургая, мощных тепловых электростанций у кушмурунских энергетических углей, к полному развороту строительства животноводческих совхозов в пастбищной зоне, завершению строительства новых оросительных систем в Средней Азии, промышленного строительства в Мангышлакских степях…
Полотнища палатки распахнуты, и мы видим огромную тучу, наползающую с востока. Она заволакивает полнеба.
— Откуда эту хмарь в такую пору несет, — удивляется профессор, — пожалуй, вам пора удирать из Тургайского прохода, грянет дождь, не выберетесь из ложбины на своей «Антилопе». Тут солонцы скользкие попадаются на дороге.
Профессор предусмотрителен, прощаемся с астрономом, крепкими ручищами он сдавливает ладонь, точно клещами.
— Будете в Москве, обязательно загляните к Давыдову, он покажет вам тома своего проекта, разные варианты подачи сибирских вод; карты, профили, расчеты — целую гидротехническую поэму… Помогите ему, — рокочет профессор, — одолеть людей, не желающих признавать неизбежность переключения сибирских вод на безводный Юг…
НА ЮЖНОЙ ЦЕЛИНЕ
Беседа с ученым заставила призадуматься. Мы увидели Большой Тургай с разных, необычных сторон и убедились, что все его возможности раскроет лишь комплексное, всестороннее, решение хозяйственных задач.
Теперь нам хотелось увидеть Тургайские степи — самый южный остров недавно поднятой целины. Проехать по тем местам, где работала Елена со своими товарищами.
Туча окончательно закрыла небо, заморосил дождь. Гоним машину, уносим колеса из Тургайской ложбины. Дорога пересекает солонцы, они уже набухают, едва держат шины. Хорошо, что послушались профессора и вовремя убрались из Наурзума.
С облегчением выкарабкиваемся на уступ древней долины. Здесь он довольно высок и образует кромку Тургайского степного плато. Оглядываемся: Тургайский проход в этом месте неожиданно расширяется, соединяется с Тургайской низменностью. Этот степной коридор природа словно даровала человеку для великих свершений!
Мы на крыше Тургайского плато. Но кажется, что едешь по равнине, изрезанной мягкими увалами. Плато рассекают разветвленные верховья Тургая. Река хоть и имеет постоянное течение, но главные запасы воды хранятся в глубоких ложбинах, разъединенных перекатами. Тургай оживает весной в половодье, поднимая свой уровень на шесть-семь метров. В редкие многоводные годы он вздувается на четырнадцать метров, выступает из берегов, заливая низины. Девяносто восемь процентов годового стока пропускает река весной.
На Тургайское плато заходит последний язык каштановых и темно-каштановых почв, пригодных для сухого земледелия. Эти почвы занимают тут верхи плоских увалов. Во время похода на Тургайскую целину молодые целинники распахали их, и массивы пашни чередуются теперь с просторными участками степных пастбищ.
Пусто, не видно вокруг селений — степь и степь. То перепаханная, то в серебристых ковылях. Ни души. Нам нужно попасть в Дамдинский совхоз — первый по нашему пути из полутора десятков новорожденных совхозов Тургайской целины.
С ближнего увала увидели в долине поселок. Стоят ряды мазанок, в линию выстроились фундаменты строящихся домиков. Подъехали вовремя — застаем в конторе главного агронома совхоза. Совсем еще молодой человек — выпускник Ставропольского сельскохозяйственного института. На его плечи легло сложное хозяйство. Недавно здесь был маломощный животноводческий колхоз. В наследство совхозу достались глинобитные кошары, тесные скотные дворы и несколько жилых мазанок.
Тургайские совхозы появились внезапно. Амангельдинский район исстари считался животноводческим, пашни он почти не имел. Коммунисты района обратились в Центральный Комитет партии с письмом. Они предлагали распахать на Тургайском степном плато земли, подходящие для крупного земледелия. Инициатива амангельдинцев была одобрена. Все кустанайские совхозы, окончив сев в 1960 году, бросили на Тургайскую целину мощные механизированные отряды.
Земли Дамдинского совхоза вспахали четырнадцать механизированных бригад соседних совхозов. Триста двадцать трактористов подняли в две недели тридцать тысяч гектаров никогда не паханной целины. Поработали здесь на славу и трактористы из совхоза Франка.
Ожило степное плато, всюду зачернели поля, выросли, как грибы, новые дома, совхоз получил мощную технику.
— Что же дадут совхозу эти пашни у южной грани целинного земледелия?
Агроном листает странички истертого блокнота. Ближайшие соседи получают в среднем десять центнеров зерна с гектара.
— Наш совхоз, — говорит агроном, — сможет давать государству полтора-два миллиона пудов зерна.
В руках хозяйства есть еще один важный козырь — степные пастбища. Когда мы осматривали Дамдинский совхоз, там было семь тысяч овец и две с половиной тысячи рогатого скота. А держать можно на этих пастбищах впятеро больше. Ведь под боком, кроме пастбищ и сенокосов Тургая, зреют на полях кормовые культуры.
Дождь перестал. Распростившись с агрономом, огибаем вал плотины. Насыпанная колхозниками пятнадцать лет назад, она удерживает воду в большом водохранилище, и теперь ее на усадьбе хватает. Всю совхозную территорию пересекает Сарытургай — приток Тургая. Он принимает из балок и ложбин сток талых вод. Если построить плотины — можно напоить скот на отделениях, фермах и на пастбищах. Это большое преимущество Тургайской степи!
Хороши тут степные дорожки. Едешь как по асфальту. Не успели оглянуться — открылась усадьба нового совхоза. Целый лагерь у заросшей тальником речки — палатки, землянки, мазанки, ряды строящихся домов. Это Бюректальский совхоз, где поднимали целину молодые трактористы Кушмуруна. Совсем недавно тут была дикая степь, буйные приречные кусты, вероятно, те самые, в которых Елена и Галка случайно услышали разговор, ранивший душу маленькой украинской девушки. Теперь на этом месте большой степной поселок — памятник славных дел кушмурунских целинников.
Пообедали в столовой совхоза, сплетенной из ивовых прутьев, за длинным самодельным столом, покрытым голубой клеенкой. Борщ из свежих овощей со сметаной, рисовая каша с душистым сливочным маслом, горячий чай.
Вокруг машины собрались целинники. Дотошные женщины разглядели под газетой яблоки из наурзумского сада. Обступили нас, просят продать хоть по килограмму для ребятишек, а у нас всего два килограмма. Говорим женщинам:
— Наседайте на директора, пусть машину пошлет в наурзумский сад — ведь гнутся там деревья от яблок.
Около машины крутится много детворы. Федорыч роздал яблоки ребятишкам. Засверкали они глазенками, смеются. Сажать нужно сады в целинных совхозах, не волынить, не откладывать этого нужного дела. И люди в поднимающихся садах почувствуют себя дома, навечно осядут на гостеприимной земле…
Бюректальский совхоз родной брат Дамдинского. Новой пашни здесь почти столько же — двадцать две тысячи гектаров, и пастбищ в достатке, но также мало скота. И проблема, которую нужно решать, та же: строительство комплексного хозяйства с мощным земледелием, крупным овцеводством и мясным скотоводством.
Нам очень хотелось попасть в самый южный из вновь рожденных совхозов Тургая — Тастинский. Но ехать туда напрямик старожилы не советуют. Притоки Тургая после дождя могут не пропустить «Москвича». И мы помчались на юг по торной дороге к Нурульгуну, в обход через Амангельды. Узкая, еще не разъезженная степная дорога проложена вдоль Мойлды. Речка прячется в тальниках. Иногда тальники расступаются. Подъезжаем к берегу. Плавают дикие утки. В прозрачной воде замерли косяки рыб. Сошлись рыбины в круг, голова к голове, будто совещаются о чем-то…
Тучи разошлись, выглянуло солнце, посеребрило речную рябь, осветило умытую, посвежевшую типчаковую степь. Путь нам преграждает ограда, сплетенная из ивняка. За оградой блеют овцы. Это загон для стрижки. Молодые загорелые казахи снимают электроножницами волны курчавой шерсти. Но овец мало, просторные пастбища совсем еще не освоены.
Проезжаем Нурульгун — небольшой степной поселок, минуем огромный массив вспаханной целины. Опять пошла никем не потревоженная степь. Из густых трав поднимается стая диких гусей. Все чаще и чаще попадаются пепельно-зеленые пятна кокпека — предвестника пустынной флоры.
У крошечного аула Мукыр спускаемся с плато на южную Тургайскую равнину. Пропали типчаки и ковыли — вокруг кокпек и зеленые иглы остреца. Солонцеватая степь. Травы появляются только там, где степь повышается и почвы промыты от солей.
Земля стала какой-то малиновой, небо лиловым, дорога порозовела. Вот уже она совсем красная! Пересекаем район охристых суглинков, похожих на тропические красноземы. Странно видеть на багровой земле зеленоватые травы, как будто степь раскрасил ребенок, не разбирая цветов. Попали на Марс и катимся по фантастической пустыне…