— Амфетамин?
— Метиламфетамин. Парят и дышат. Из стеклянных трубок или из алюминиевых ложек. Нагреваешь и втягиваешь носом. После этого поведение непредсказуемо.
— Живут в городе?
— В пяти милях к западу. Их там много. Типа лагеря. Обычно торчат у себя, но люди их не любят.
Ричер сказал:
— Покойник был один из них.
— Очевидно, — сказал Питерсон. Он наблюдал и ждал. В тридцати футах от них начальника полиции била дрожь. От холода или страха. Или от того и другого.
— Надо что-то делать, — сказал Ричер. — Хотите, пойду с вами?
— Вы гражданское лицо.
— Только формально.
— Вы не вооружены.
— Против таких ребятишек мне не нужно оружие. Вы зайдите слева, а я справа. Я поверну их к себе, а вы окажетесь сзади.
В тридцати футах от них двое в черном двинулись вперед. Холланд попятился, споткнулся и плюхнулся в снег. Теперь он не мог дотянуться до своего пистолета. Ричер сказал:
— Ждать нельзя.
Питерсон кивнул. Открыл свою дверь:
— Не трогайте их. Ничего не затевайте.
Питерсон вышел из машины и двинулся вперед. Ричер шел за ним, след в след.
Двое увидели их. Ричер свернул вправо, Питерсон — влево. В машине была комфортная температура, двадцать градусов. Здесь — на сорок холоднее. Ричер застегнул молнию на куртке до горла и засунул руки в карманы. И все же через пять шагов задрожал. Двое отступили от Холланда. Он с трудом поднялся на ноги. Питерсон встал рядом с ним, но пистолет доставать не стал. Ричер обошел их по наледи и остановился в шести футах позади. Холланд вытащил пистолет из сугроба и сунул в кобуру.
Тот, что стоял справа от Ричера, был ростом больше шести футов и шириной чуть ли не в четыре. У него было широкое белое лицо в густой бороде. Тот, что слева, был чуть помельче, зато деятельнее. Он беспокойно переступал с ноги на ногу и дергал плечами. Холодно, конечно, но Ричер предположил, что дело здесь в химии, а не в температуре. Он сказал:
— Уходите, ребята, или вам придется одолжить мне куртку.
Двое медленно обернулись. Тот, что справа, спросил:
— А ты кто такой?
— Идите домой. Нечего дурака валять в такой мороз.
Ответа не было.
За спиной у них Питерсон и Холланд ничего не делали. Ричер рассчитал дальнейшие действия. Было бы лучше, если бы более крупный стоял слева, тогда он лучше вложился бы в удар правой, а он всегда предпочитал первым уложить того, кто больше. Хотя, может быть, лучше начать с дергунчика. Большой, должно быть, медленнее и, может быть, не так заведен, поскольку без химии.
Ричер сказал:
— Уходите или раздевайтесь.
Они не ответили.
Холланд ожил. Он сердито шагнул вперед и сказал:
— Убирайтесь из моего города. — И толкнул меньшего в спину.
Тот невольно сделал шаг к Ричеру, но сумел затормозить и, отведя кулак, резко повернулся к Холланду. Ричер поймал его запястье, задержал на долю секунды и отпустил, этого хватило, чтобы нарушить его координацию: разворот получился смазанным, удар запоздалым и слабым, и кулак вообще не попал в Холланда.
Тогда байкер снова повернулся кругом, целя уже в Ричера. Ричер сделал шаг влево, и кулак пролетел в дюйме от его подбородка. Байкер продолжал поворачиваться по инерции, Ричер подсек его и уронил лицом на лед. Тут пришел в движение большой и двинулся на Ричера с кулаками, каждый размером с окорок.
Ричер въехал локтем в белый блин посередине между бородой и волосами. Это было примерно то же, как если бы нападавший налетел на трубу строительных лесов. Игра окончена, но меньший поднялся на четвереньки и скреб по льду руками и мысками сапог, пытаясь встать, поэтому Ричер пнул его в голову. Тот повалился набок и затих.
Ричер снова сунул руки в карманы. Питерсон сказал:
— О господи.
Двое лежали близко друг к другу, черные валики на льду, освещенном луной. Питерсон больше ничего не сказал. Холланд отошел к своему автомобилю, что-то произнес в рацию и минутой позже вернулся со словами:
— Вызвал две «скорых помощи». — Он смотрел на Ричера. — Не объясните, почему мне пришлось вызвать две «скорых»?
— Потому что я поскользнулся, — сказал Ричер.
— Такое ваше объяснение? Вы поскользнулись и наткнулись на них?
— Нет, я поскользнулся, когда ударил большого. Это смягчило удар. Если бы не поскользнулся, вы не вызывали бы две «скорых помощи». Вызвали бы одну «скорую» и одного судмедэксперта.
Холланд посмотрел в сторону. Питерсон сказал:
— Идите, подождите в машине.
Ричер вернулся в машину Питерсона. Лицо у него онемело от холода. Он включил отопление на максимум и стал ждать.
Через пять минут приехали санитарные машины. Они увезли обоих. Сотрясение мозга и, возможно, небольшие повреждения челюстных костей. Через неделю поправятся и будут как новенькие. Поначалу с болеутоляющими.
Начальник полиции Холланд спросил:
— Это может быть он?
— Если это он, то он отправил двух предполагаемых союзников в больницу, — ответил Питерсон. — Это было бы странно.
— Может, они это разыграли.
— Он защищал вас, шеф. А потом была самооборона.
— Насколько вы уверены, что это не он?
— На сто процентов. Это технически невозможно.
— Не мог он устроить там аварию автобуса?
— Для этого он должен был бы пробежать по проходу и напасть на водителя. Никто такого не говорил. Ни водитель, ни пассажиры.
— Тогда, может быть, водитель? Нарочно устроил аварию?
— Ему в лоб вынесло машину.
— Это он так говорит, — возразил Холланд. — У современных автомобилей умная электроника. Противобуксовочная система, антиблокировка тормозов. А он только вильнул и съехал с обочины. Пара пустяков.
— Я мог бы поговорить с Ричером попозже, — сказал Питерсон. — Он был свидетелем аварии.
— Он психопат, — сказал Холланд. — Я хочу, чтобы он уехал.
— Дороги закрыты. Честно говоря, шеф, он мне кажется умным человеком. Благодаря ему вам не разбили нос, а мне не пришлось стрелять в двух человек. Он оказал нам сегодня большую услугу.
— Случайно.
— Думаю, сознательно. По-моему, он из тех людей, которые понимают ситуацию на пять секунд раньше, чем все остальные.
Холланд пожал плечами:
— Ладно, поговорите с ним. Если вам так хочется.
— А нельзя его как-то использовать? Он из военных. Может знать, что у них там за база была около города.
Холланд подумал.
— Ладно, — повторил он. — Поговорите с ним.
22.55. Осталось пятьдесят три часа.
3
Питерсон поехал домой в полицейской машине. Ричера это удивило. Обычно городские полицейские оставляют служебную машину в гараже, а домой едут на личной. Но Питерсон сказал, что каждому полицейскому в Болтоне выделена машина.
Питерсон жил в миле от города на территории бывшей фермы. Дом был красный, в некоторых окнах горел теплый желтый свет. Того же цвета был и сарай. Расчищенная дорожка раздваивалась. Одно ответвление вело к дому, другое к сараю. Питерсон загнал машину в сарай. Там стоял пикап со снегоуборочным отвалом. Ричер с Питерсоном вышли из машины, прошли назад по расчищенной полосе, повернули и направились к дому.
Входная дверь открылась раньше, чем они подошли. В передней стояла женщина. Одних лет с Питерсоном, выше среднего роста, стройная. На ней были черные брюки и свитер, светлые волосы собраны сзади в пучок. Видимо, жена Питерсона.
Женщина распахнула дверь шире, и Питерсон с Ричером вошли в переднюю. Слева располагалась гостиная, а справа столовая. Прямо, в задней части дома, — кухня. Где-то топилась дровяная печь, Ричер слышал запах.
Питерсон тихо представил его жене, и Ричер подумал, что наверху, наверное, спят дети. Жену Питерсона звали Ким, она, по-видимому, все знала об аварии. Она сказала, что постелила ему на диване в кабинете. Сказала это извиняющимся тоном.
— Мэм, я чудесно выспался бы на полу, — сказал Ричер. — Простите, что доставил вам столько хлопот.
— Никаких хлопот, — ответила она.
— Я надеюсь утром уехать.
— Вряд ли вы сможете. К утру пойдет сильный снег. Шоссе закроется. Ваши вещи в машине?
— У него нет вещей, — сказал Питерсон. — Он говорит, что имущество ему ни к чему.
Лицо у нее застыло, как будто ей было трудно усвоить такую информацию. Она взглянула на куртку Ричера, на его рубашку, на брюки.
— Утром пойду в магазин, — сказал Ричер. — Я всегда так делаю. Каждые несколько дней покупаю новое.
— Вместо стирки?
— Да.
— Вам нужна теплая одежда. Не покупайте. Мы вам одолжим. Папа как раз вашего размера. Он носит куртку здесь, когда приезжает в гости. — Она открыла чулан и вынесла оттуда светло-коричневую парку с опушкой на капюшоне. Она была старая, поношенная и на месте снятых значков и нашивок более темного цвета. На рукавах остались следы шевронов.
— Отставной полицейский? — спросил Ричер.
— Дорожный патруль, — сказала Ким Питерсон. — Примерьте.
Оказалось, что куртка не совсем впору, на размер больше. Ее отец был крупнее Ричера. Но просторное лучше тесного. Ричер надел ее и посмотрел на то место, где были нашивки. Он улыбнулся. Они создавали чувство собственной компетентности.
— Спасибо, — сказал Ричер. — Вы очень добры.
Он снял куртку, Ким взяла ее и повесила на крючок в передней, рядом с паркой Питерсона. После этого они отправились на кухню. В кухне было обычное оборудование, а кроме того стол с шестью стульями и зона для отдыха с диваном и телевизором. Дровяная печь в дальнем конце кухни гудела, как паровоз. За печью была закрытая дверь.
— Там кабинет, — сказала Ким. — Идите прямо туда.
Ричер понял так, что его отправляют спать. Он обернулся, чтобы еще раз сказать спасибо, но Питерсон шел за ним по пятам. Ким сказала:
— Он хочет с вами поговорить. Я вижу.
Кабинет Питерсона был маленький, квадратный, темный, с двумя окнами и чисто мужской обстановкой. Занавески раздвинуты. Старый письменный стол, на нем — маленький холодильник. На холодильнике стоял будильник. Перед столом низкое кожаное кресло, а рядом разложенный диван-кровать. Ричер сел на диван. Питерсон достал из холодильника две бутылки пива, открыл и дал одну Ричеру. Потом сел в кожаное кресло и сказал: