В понедельник школа кипела. Я не заметила, как наступил День святого Валентина, и все бегали с цветами и валентинками. Я наблюдала за суматохой с грустью. Патрик усыпал лепестками роз меня, себя и мой шкафчик. И каждый раз я радовалась так, будто это было самое важное на всем белом свете. Теперь я знала, что это не так. В этом году я бы променяла всю эту искусственную показуху на одно дружеское объятие.
На большой перемене я взяла поднос с обедом и ушла из битком набитой столовой во внутренний дворик школы. Из-за моросившего дождя я оказалась там в полном одиночестве. Вот и славно. Смахнув рукавом влагу с деревянной скамейки, я села и принялась есть брокколи. Эмма обожала брокколи. А еще форель и вареный картофель. И этот дворик, где вместо современного асфальта лежала отесанная временем серая брусчатка. Скамейки и столики имели кованые ножки, а по стенам вился плющ. В груди стало тесно. Мы обожали здесь завтракать и обедать: в холод стены защищали от сильного ветра, в жару отбрасывали вожделенную тень. Вот на той скамейке мы зачитывали друг другу «Маленьких женщин», а за этим столом делали маникюр. Все, абсолютно все вокруг напоминало мне об Эмме.
– Кхе-кхе, – раздалось рядом.
Я вскинула голову, мокрые волосы прилипли к щекам, но меня это ни капельки не заботило, потому что рядом со мной стоял Никлас, а это было куда важнее. Он морщился из-за усилившегося дождя. Одна капля стекла по его лбу и до самого кончика носа. Ник фыркнул и затряс головой, как пес после купания. Я не смогла сдержать улыбку. Мне ужасно нравилось, что при всей своей физической силе и большом росте он умудрялся выглядеть трогательным.
– Что ты тут делаешь? – спросил он.
– Обедаю.
– Всех витаминов в этом замученном брокколи не хватит, чтобы спасти тебя от воспаления легких.
– Спорим, я не заболею?
– Спорим, завтра ты будешь погребена под горой носовых платков?
Я еще шире улыбнулась.
– У меня хорошие новости, – сказал Никлас.
Усаживаясь рядом со мной на скамейку, он задел коленом мою коленку. От мимолетного прикосновения меня обдало волной жара.
– Значит ли это, что ты передумал насчет выпускного? – спросила я.
– Это значит, что я нашел деньги. И ты получишь их в течение трех дней. Но есть одно условие.
– Все что угодно!
– Я хочу проконтролировать, на что вы тратите мои деньги, – сказал он, отводя взгляд. – Хочу участвовать в ваших заседаниях, встречах, не знаю, чем вы еще занимаетесь. Могу вам шарики надувать, если надо.
Мое сердце пустилось в бешеный галоп.
– Спасибо! – воскликнула я и бросилась ему на шею.
Его куртка была мокрой и скользкой, но я только крепче обняла Ника. От облегчения вдохнула полной грудью, и освежающий запах кедрового дерева и водорослей окутал меня. Ник пах морем, ветром дальних путешествий, сосновым лесом на берегу…
Плечи Ника дрогнули, и я ужаснулась сначала своему порыву, потом испугалась, что он оттолкнет меня, но в следующую секунду он неуверенно похлопал меня по спине.
– Эй, это же ерунда… – прокашлялся он.
Я отстранилась.
– Вовсе нет. Ты спас мою шкуру! – Я поспешно вытащила тетрадь и ручку из рюкзака, начеркала свой номер телефона, оторвала кусочек листа, уже пошедшего волнами из-за дождя, и протянула Нику. – На всякий случай.
Ник взял записку, осмотрел ее и спрятал в карман куртки. Наши взгляды встретились. Я тонула в его темных бездонных глазах. Он протянул руку и убрал прилипший к моей щеке локон. Сердце неожиданно пропустило удар. Несмотря на сырость и холод, меня обдало волной тепла. Кожа на щеке приятно пощипывала. Никлас перевел взгляд на что-то за моей спиной и резко встал. Я растерянно обернулась и вскрикнула от неожиданности. В пяти метрах стоял Патрик и неотрывно смотрел на нас. В руках он держал огромный букет алых роз, собранных в форме сердца.
– Патрик, – первым подал голос Никлас.
– Не буду вам мешать, – ответил мой бывший, развернулся и зашел обратно в здание школы. Хорошо хоть букет на землю не кинул.
– Я тоже пойду… – пробормотал Никлас.
Когда он оставил меня в одиночестве, я снова уронила лоб на руки, но переживала ровно десять секунд, а потом вскочила, схватила рюкзак, поднос и бросилась в столовую. Марту я заметила тут же – она как раз сдавала грязную посуду.
– Марта! – выкрикнула я, подбежав к ней. – Через три дня у нас будет полная сумма!
Она недоуменно скривилась.
– Боже, Луиза, что с тобой? Ты как будто в канаве искупалась.
Вытерев ладонью влагу с лица, я улыбнулась. Ее замечание меня совершенно не задело, ведь я приблизилась на один шаг к задуманному вместе с Эммой выпускному, лучшему за всю историю школы.Глава 18
Ник
Вечеринка у Оливера была в самом разгаре. Воздух превратился в плотное серое облако из сигаретного дыма и сладких духов, отчего у меня першило в горле. Музыка грохотала в трехкомнатной квартире, сотрясая всю многоэтажку. Удивительно, что соседи еще не вызвали полицию, видимо, не хотели связываться с Оливером, главой местной банды. До тех пор, пока меня не приняли в академию, я закрывал на это глаза.
Йоханн, уже надравшийся, танцевал с какой-то рыжей девчонкой в гостиной, вцепившись в ее ягодицы. Рядом со мной сидела фигуристая блондинка в платье, похожем на топик, и что-то страстно нашептывала на ухо. Я сам уволок ее за собой на диван в надежде отвлечься от мыслей о Луизе. Но тщетно: сколько бы я ни старался, чем бы ни занимался, я думал о ней двадцать четыре на семь. И о том, что в кармане куртки у меня до сих пор лежала бумажка с номером ее телефона.
Она все-таки простыла. На следующий день после нашего разговора во внутреннем дворике она чихала каждые тридцать секунд и оставляла за собой след из носовых платков. Она переводила их с такой скоростью, что я даже закинул в рюкзак пару пачек бумажных салфеток, так, на всякий случай. С тех пор, как Луиза кинулась мне на шею, мне ничего больше не хотелось, как схватить ее в охапку и зарыться в ее волосы, пахнущие мятой. После того, конечно, когда она прекратит шмыгать носом. Но мне же нельзя! Нельзя! Не с такой, как она, не с ее историей!
Да и она же бывшая Патрика, который помог мне встретиться с тренером по гребле. Связываться с Луизой – чистое самоубийство!
Блондинка лизнула мое ухо, и я вздрогнул от неожиданности.
– Может, найдем местечко поукромнее? – спросила она, выдохнув мне в лицо запах пива.
Я отцепил от себя ее руки и встал с дивана.
– Извини. Я сегодня не в форме.
Она обиженно насупилась, и я лишь пожал плечами. Вряд ли мы встретимся снова. Подошел к Йоханну, похлопал его на спине, привлекая внимание.
– Я пойду, – сказал я, когда он оторвался от губ рыженькой. – Завтра на работу ни свет ни заря.
Йоханн кивнул и вновь вернулся к более интересному занятию.
От дома Оливера до моего было около пятисот метров. Я шел, глубоко вдыхал морозный февральский воздух и злился на себя. Зачем я только поперся на эту вечеринку? Избавиться от мыслей о Луизе ведь все равно не смог. На половине пути я все-таки не выдержал, достал из кармана куртки телефон и бумажку с номером Луизы.
НИК: Привет, это Ник. Если у тебя закончились носовые платки, то я могу с тобой поделиться.
На часах было два ночи, я не ожидал ответа, поэтому уже собрался засунуть телефон обратно в карман, как на экране отразилось новое сообщение, а рядом с ним аватарка, на которой Луиза в синем платье стояла на палубе белой яхты, облокотившись на золотой рейлинг.
ЛУ: Ха-ха, очень смешно!
НИК: Почему ты не спишь? Я тебя разбудил?
ЛУ: Нет. Последнее время у меня неважно со сном. Что-то случилось?
НИК: Я тут подумал…
Я уже дошел до дома, но так и не решил, как закончить начатое предложение. Как Луиза отреагирует на такое: «Меня к тебе тянет, но ты мне не подходишь»? Или лучше вот так: «Мне не нужные серьезные отношения. Давай просто займемся сексом, чтобы я выкинул тебя из головы»?
ЛУ: На пятом канале какой-то усатый мужик пытается продать зрителям искусственную вагину, которая снаружи выглядит, как мини-арбуз. Это извращение, или мне кажется?
В подъезде на втором этаже я рассмеялся в голос и три раза перечитал сообщение. Луиза казалось такой хрупкой и невинной, но временами откуда-то появлялся этот чертенок, которому я совершенно не мог противостоять. Мне захотелось оказаться с ней рядом на диване и вместе смеяться над усатым мужиком.
НИК: Тебе не кажется. (Господи боже мой, что ты смотришь? И зачем?)
ЛУ: Хорошо, значит, я еще не сошла с ума окончательно. (Когда меня мучают кошмары, я залипаю перед телевизором, чтобы уснуть). Так что ты там подумал?
Мое сердце сжалось. Я догадывался, что именно за кошмары ей снились.
НИК: У меня есть время помочь вам на этих выходных.
ЛУ: Правда? О, это круто! Я предложила девочкам посмотреть один банкетный зал, но у них нет времени.
НИК: Если хочешь, я заеду за тобой. Пиши время и адрес.
* * *
Я спрыгнул с велосипеда около белой городской виллы. Ее окружал низенький декоративный забор. За ним начинался ухоженный палисадник, где росли какие-то вечнозеленые кусты. Я не сильно разбирался в названиях растений, но эти были профессионально подстрижены идеально ровными шарами. Одну стену до балкона на втором этаже овивал плющ. Около эркера, выходящего на проезжую часть, стояла белая скамейка и столик. Дорожка от тротуара до крыльца блестела коричневой брусчаткой. Слева от дома были припаркованы «Порше» и два «Мерседеса».
Твою ж мать. Я догадывался, что у семьи Луизы имелись деньги, так беззаботно она требовала с меня двести пятьдесят евро, но чтоб столько! Я оставил свой велосипед с ржавыми пятнами на раме около забора и неуверенно отряхнул руки. Оглядываясь по сторонам, точно вор, дошел до высокой входной двери и позвонил. Спустя минуту настойчивого цокота каблуков дверь распахнулась, и на пороге появилась светловолосая копия Луизы, разве что лет на тридцать старше. Ее синяя юбка-карандаш и кремового цвета блузка казались простыми на вид, но я предполагал, что стоили они как три мои зарплаты.