Но в каком-то смысле эта поездка стала самым тяжелым испытанием в нашей жизни. Все, что могло пойти не так, шло не так. Постоянно что-нибудь ломалось, а в технике мы были полные недотепы и ничего починить не могли. Вместо запланированных познавательных дискуссий большую часть времени нам приходилось тратить на исправление поломок или на поиск людей, которые это сделали бы для нас, – что в период праздников было затруднительно.
Июль выдался жарким и душным. Кондиционер и генератор, от которого он работал, постоянно ломались. Много времени отнимали поиски кемпингов, потому что во многих случаях все места были заняты. Часто нам приходилось ночевать не на специальных, хорошо оборудованных площадках, как мы планировали изначально, а на стоянке станции техобслуживания или на церковной парковке.
Четвертого июля кондиционер снова вышел из строя. Мы обратились за помощью на ближайшую заправку, но дежурный механик сказал: «Такими вещами мы не занимаемся, а уж тем более в праздник. И, честно говоря, не думаю, что где-то поблизости вы сможете найти помощь». Жара была под 40, а влажность около 98 процентов. Мы насквозь промокли от пота. Казалось, вот-вот все расплачутся.
И вдруг кто-то засмеялся. И тогда смеяться начали все. Мы смеялись и не могли остановиться. Такого с нами еще не было. Затем мы спросили механика (который безусловно принял нас за сумасшедших), как доехать до ближайшего парка развлечений. Он показал нам дорогу, и мы поехали немного развлечься.
В дальнейшем мы посетили немало исторических достопримечательностей, но в каждом районе обязательно заезжали в парк развлечений. Когда пришло время возвращаться домой, мы куда больше были осведомлены о парках развлечений Америки, чем об исторических местах. За всю поездку у нас состоялось только одно семейное собрание из тех, которые договаривались проводить каждый день. И все-таки мы славно провели время – незабываемо. Мы вернулись домой обновленными, заряженными – физически, социально и даже интеллектуально.
Нас с Сандрой всегда поражало, что, несмотря на поломки кондиционера, проколотые шины, комаров, забытые предметы одежды, споры о том, кому где сидеть и что нам делать, опоздания и мириады других осложнений, наши совместные поездки запоминались детям с самой лучшей стороны и были всегда любимой темой разговоров.
«А помнишь, как мы повеселились в том году в “Шести флагах”?!»
«А помнишь, как мы решили, что заблудились?»
«Не могу удержаться от смеха, когда вспоминаю, как ты упала в ручей в прошлый раз».
«Помнишь, какое у нее было лицо, когда ты уронил гамбургер?»
Любые впечатления крепче запечатлеваются в памяти и сильнее отдаются в душе, когда переживаешь их семьей. Это потому, что есть с кем вспомнить и поговорить о них. И эти общие воспоминания нас сплачивают сильнее, чем даже сами впечатления.
Дженни (дочь):
Помню, однажды папа решил отправиться со мной и маленьким братом в поход. Мы никогда не были заядлыми туристами и мало что в этом смыслили. Но папа решил, что у нас все получится.
Не получалось решительно ничего. Консервы, которые мы решили подогреть на костре, сгорели, палатку мы натянули неправильно, и, когда пошел дождь, наши спальные мешки промокли до нитки. Кончилось тем, что папа поднял нас в 2 часа ночи, и мы, быстро собравшись, поспешили домой.
Назавтра мы не могли вспоминать – и вспоминаем до сих пор – этот неудачный поход без смеха. Несмотря на все неприятности, это происшествие сплотило нас. Мы вместе выдержали выпавшие испытания и приобрели общий опыт. И нам было потом о чем вспомнить.
Я знаю семью, которая несколько лет планировала поездку в Диснейленд. И вот они собрали денег и договорились о времени отъезда. Но за три недели до запланированного путешествия в их доме поселилось какое-то чувство обреченности.
Наконец однажды за ужином их семнадцатилетний сын не выдержал:
– Зачем нам ехать в этот Диснейленд?
Этот вопрос застал отца врасплох.
– Что ты имеешь в виду? – Тут глаза его сузились. – Ты что, что-то запланировал на это время со своими друзьями? Но мы же говорили о том, что семейные планы должны быть превыше всего.
– Дело не в этом, – потупившись в тарелку, ответил сын.
В этот момент в разговор вмешалась его сестра.
– Я знаю, что Джед имеет в виду, – тихо сказала она, – и тоже не хочу ехать.
Отец сидел насупившись. Тогда жена погладила его по руке и сказала:
– Сегодня звонил твой брат и сказал, что они с детьми опечалены нашим решением ехать в Диснейленд, а не с ними в Кенли-крик. Я полагаю, что это детей и мучает.
Тут заговорили все:
– Мы хотим в Кенли-крик! Это лучше и важнее Диснейленда!
На это отец ответил:
– Что ж, я тоже рад бы повидать своих братьев, сестер и племянников, но мне казалось, что вы хотели поехать в Диснейленд. Поскольку мы и так каждый год ездим в Кенли-крик, я решил сейчас отвезти вас туда, куда, как я думал, хотите вы, а не я.
– Тогда мы могли бы изменить наши планы и не ехать в Диснейленд, правда, папа? – спросил старший сын.
Так они и сделали. И все остались довольны.
Позже этот отец рассказал мне историю Кенли-крика.
Когда мои родители были молоды, у нас с деньгами было туго. Мы не могли позволить проводить отпуск на дорогих курортах. Поэтому каждый год родители набивали большой деревянный сундук всяческими продуктами, натягивали тент на старенький пикап, куда дети набивались как сардины в банку, и отправлялись в горы, в Кенли-крик. Мы делали это каждый год.
После того как мой старший брат женился на девушке из богатой семьи, которая привыкла отдыхать на самых модных курортах, мы решили, что он больше не станет ездить с нами в Кенли-крик. Но они поехали, и для его жены это стало самым необыкновенным приключением в ее жизни.
Один за другим мы все переженились, но каждое лето примерно в одно и то же время съезжались в Кенли-крик.
Лишь в тот год, когда умер отец, мы засомневались, следует ли нам ехать. Но мама сказала, что отец хотел бы, чтобы мы поехали, и его душа будет там с нами. И мы поехали.
Шли годы. У всех у нас завелись свои дети. Однако каждый год мы продолжаем собираться всей родней в Кенли-крике. И вечерами под лунным небом Кенли-крика мой брат играет на аккордеоне польки, а дети танцуют.
После того как умерла и мама, нам всегда кажется, что тихими вечерами в Кенли-крике они с папой сидят вместе с нами у костра. Мы сердцем чувствуем, как они улыбаются, глядя на то, как их внуки танцуют или едят арбуз, охладившийся в горном ручье.
Наши встречи в Кенли-крике всегда освежают и укрепляют семейные узы. И с годами мы все сильнее любим друг друга.
Любой семейный отпуск может быть великолепным методом укрепления и обновления семьи, но эффект многократно усиливается, если год за годом вы ездите в одно и то же место.
В нашей семье таким местом стал домик на берегу озера Хебген в Монтане, примерно в двадцати милях от Вест-Йеллоустона. Традиция ездить туда летом пошла еще от моего деда около сорока пяти лет назад. После сердечного приступа он поехал восстанавливать силы на реку Снейк, а потом на озеро Хебген. Здешний климат оказался для него лучшим лекарством. Сначала он построил хижину на реке, потом поставил там трейлер, а еще позже соорудил домик на берегу озера. Впоследствии он ездил туда каждое лето и всегда приглашал с собой своих близких. Сейчас там уже несколько домиков, и по меньшей мере пять сотен наших далеких и близких родственников ездят туда регулярно.
Само слово «Хебген» приобрело особый смысл для нашей многочисленной родни. Для каждого из нас оно означает любовь, единство, служение и радость. Детям на озере раздолье: они бегают по песчаному пляжу, играют в волейбол, ловят лягушек под пристанью, строят замки из песка, купаются в ледяной воде, удят радужную форель, ходят по медвежьим тропам, высматривают лосей. А вечерами мы разжигаем костры, поем и танцуем вокруг них, любуемся звездным небом и окружающими зелеными лесами. Телефон и телевидение там появились лишь десять лет назад, но я уже сомневаюсь, хорошо ли это и не стоит ли нам вернуть «старые добрые времена».
Стивен (сын):
Когда я был помоложе, каждое лето мы три недели проводили на Хебгене. Это было настолько весело, что я был не прочь остаться там на все лето. Мне особенно нравилось, что я имел возможность проводить больше времени с семьей. Мы ловили рыбу, катались на мотоциклах, на водных лыжах, на каноэ. Нам было хорошо вместе. Хебген у нас любят все.
Шон (сын):
Помню одну поездку на Хебген, когда я учился в колледже. Через пару недель должен был начаться футбольный сезон, и я очень волновался. Поэтому однажды утром я отправился на Скалу молитв. Так в нашей семье называют большую скалу на вершине утеса, возвышающегося над озером. Солнце еще только вставало, дул прохладный бриз. Озеро блистало красотой. Я провел там несколько часов, собираясь с мыслями, морально подготавливая себя к предстоящему сезону. Мне казалось, что это едва ли не последние дни мира и покоя перед грядущей войной. Потом на протяжении лихорадочного и чрезвычайно напряженного сезона я не раз представлял, как сижу на вершине утеса, спокойный и умиротворенный. Это укрепляло меня. Я как будто домой возвращался.
Джошуа (сын):
Поскольку я самый младший в семье, мама всегда просит меня помогать ей в осуществлении семейных планов и проектов.
Среди прочего, она привлекла меня к подготовке проведения традиционной «охоты за пиратским кладом», которую мы устраиваем каждое лето на озере Хебген. Мы едем в Вест-Йеллоустон и покупаем там разнообразные игрушки и сувениры, которыми наполняем пиратский сундук. Затем мы заворачиваем сундук в большой черный мешок и грузим в лодку – вместе с лопатами, пиратским флагом, нарисованными от руки картами и подсказками, обоженными по краям, чтобы они выглядели как очень старые и настоящие (тоже моя работа).