— А подругу? — уточняю. — Подругу я могу взять? Или ей тоже подправишь внешность?
— Подругу можешь, — соглашается.
— Ты же помнишь, что мы уже никто друг другу? — уточняю на случай, если он решил, что имеет право на что-то большее.
— Карина, не испытывай мое терпение.
— Значит, не помнишь, — киваю. — Я напомню, Дитмар. Я год прожила в Италии, построила новую жизнь, нашла парня, которого люблю и подругу, которая всегда со мной, а ты… ты не больше, чем прошлое. И я не хочу, чтобы оно маячило в настоящем. Уяснил?
Его лицо застывает всего на несколько секунд, после чего он выбрасывает руку вперед, хватает меня за руку чуть выше локтя и разворачивает спиной к машине так, что у меня не остается выбора — приходиться поднять голову и посмотреть на него.
— То, что я отошел от дел не значит, что ты можешь говорить со мной, как со своим сосунком, Карина. Отучайся от дерзости, имей уважение.
Уважение? Да он издевается?! Я, значит, год пыталась выбросить его из головы, вспоминала и думала о том, что было бы здорово, если бы он приехал. Ждала, черт возьми! А когда смирилась, отпустила и научилась жить без него — нате, пожалуйста, Дитмара на блюдечке. Это невероятно раздражает меня. Я начинаю злиться и завожусь не на шутку, хочется уколоть его побольнее, расковырять его раны.
— У тебя температура? — спрашиваю у него и демонстративно прикладываю руку ко лбу. — О каком уважении речь? Ты приехал, сказав, что мне нужно что-то подписать и пойти на похороны. Хорошо, — киваю. — Но разговаривать я буду так, как хочу.
— Не будешь, — рыков следует ответ.
— А то что? Лишишь денег? Пожалуйста, — машу рукой. — Царская империя мне даром не нужна. Я способна работать.
— И жить на копейки?
— Если ты не заметил, я одета не в брендовые модные шмотки, — толкаю его в грудь, чтобы он отошел, но Дитмар продолжает стоять, возвышаясь надо мной, как скала.
И где только та слабость, которую я видела буквально несколько минут назад? Куда она подевалась? У него мимолетные припадки, которые быстро начинаются и мгновенно проходят?
— Заметил, Карина, — он кивает. — Ничего в тебе не осталось без внимания, — замечает он.
— Я все еще не свободна, — напоминаю ему о несуществующем парне. — Ты же помнишь?
— Нет, — он качает головой. — Мне плевать.
— Зато мне не плевать, — толкаю его в плечо, что есть сил и вижу, как его лицо кривится в гримасе боли, а руки невольно отпускают меня. Он не отходит, лишь склоняется, пытаясь вдохнуть, а через минуту расправляет плечи и смотрит на меня, как и прежде, лишь сцепив зубы.
Хочется сделать едкое замечание, но я молчу, решая, что это не лучшая идея. Он и так зол, а я слишком возбуждена нашей встречей, чтобы иметь возможность разговаривать с ним по-нормальному. Оставлю это на завтра.
— Давай билет, — протягиваю руку. — Я приеду в аэропорт.
— Мои люди приедут за тобой.
— Опять контроль, — киваю. — Полетим тоже вместе?
— На соседних креслах.
Я думаю, что он шутит, но его лицо выглядит серьезным. Нет, он точно издевается. Насмехается надо мной и будто проверяет, сколько я выдержу.
Я ухожу, перебросив сумочку через плечо и чувствуя его взгляд на себе. Обволакивающий и заставляющий идти быстрее, чтобы избавиться. Попав домой я тут же сбрасываю с себя одежду, закидываю ее в стирку и отправляюсь в душ, чтобы смыть с себя его запах, который, кажется, уже въелся в кожу. Я не хочу снова вспоминать и по второму кругу намыливаю руки, живот, лицо и волосы. Горячие струи смывают мыльную воду, но перед глазами все еще стоит образ Дитмара. Я даже запах его чувствую, хотя ванна напрочь пропахла цитрусовым гелем для душа и ванильным шампунем.
Мало того, что он свалился на мою голову, так я еще не до конца понимаю, что отец умер. Папы больше нет. Каким бы он ни был, но он мой отец, он заботился обо мне. И сделал сюрприз, не без ехидства думаю я, оставил все наследство Дитмару. Своему врагу и тот, кто с легкостью отказался от меня, махнув рукой и отдав брату. Красота.
Я злюсь на отца, хотя понимаю, что его нет в живых и мне бы вести себя по-другому. Вспоминать наши хорошие моменты и жалеть о его смерти. О том, что я больше никогда не увижу его, не обниму. Медленно, это осознание приходит ко мне, я выбираюсь из душа, одеваюсь, забираюсь на кровать и обнимаю себя руками. Завтра будет другой день. Мне придется побывать на похоронах у отца. И лететь рядом с Дитмаром три часа. Это же слишком долго рядом с тем, на кого я до сих пор злюсь.
Уже когда я почти засыпаю, телефон оповещает о входящем сообщении. Номер мне незнаком, но я подсознательно чувствую, что это он.
“Собери вещи, Карина, ты вряд ли вернешься в Италию”.
Он и здесь будет ставить мне ультиматумы? Черта с два! Вот собиралась взять с собой чемодан, на всякий случай, а теперь понимаю, что возьму рюкзак с бельем и водой. И ничего больше. Плевала я на его указания, пусть делает, что хочет, а я не собираюсь оставаться в России. Здесь у меня подруги, учеба, другая жизнь, а там никого и ничего нет. Пусть делает, что хочет. Хоть все деньги забирает, но в Италию я вернусь. К Сильвие и учебе, к работе и новой жизни, в которой не будет не только Дитмара, но и отца с деньгами. Я справлюсь.
Глава 46
Утром я делаю так, как решила вечером: кладу в рюкзак пару трусиков и запасной лифчик, майку и несколько шорт. Этого достаточно для того, чтобы отбыть похороны. Надолго задерживаться я не стану, а уж оставаться там тем более. Люди Дитмара приезжают за час до полета. Лысый громила звонит в дверь, и я закатываю глаза.
— До полета полтора часа, до аэропорта десять минут, к чему такая спешка? — выпаливаю, когда открываю дверь.
— Дитмар приказал приехать пораньше.
— Я рада, — язвлю. — Ждите меня внизу. Я спущусь через полчаса.
Страха опоздать на самолет у меня нет. На крайний случай достану свой велосипед и поеду на нем, всяко лучше, чем с амбалами в машине. Перед выходов звоню Сильвии, быстро спрашиваю, как ее свидание и сообщаю, что улечу на несколько дней.
— Что? Куда?
— Отец погиб, — сообщаю ей. — Вчера узнала. Сегодня будут похороны.
— О, Господи, — причитает девушка. — А я тут радостью делюсь.
— Нет, Сильвия, ты очень кстати.
И я говорю правду, потому что благодаря ей отвлекаюсь и заряжаюсь позитивными эмоциями, которых именно сейчас жутко не хватает.
— Мне поехать с тобой? — тут же спрашивает она. — Или уже поздно?
— Силь, не нужно, — прошу ее. — Будь здесь и жди меня, я вернусь максимум через три дня.
Мы быстро договариваем, я надеваю рюкзак на плечи и выхожу из квартиры, закрывая ту на ключ. Внизу меня уже ждут. Два охранника и водитель, как идиоты, стоят у машины, скрестив руки на груди. На них так и оборачиваются прохожие, а мне хочется сказать:
— Ребята, кто-то вызовет полицию, и вам будет весело.
Я сдерживаюсь, сажусь на переднее сидение автомобиля и молчу до самого аэропорта, впрочем и там молчу, даже когда Дитмар здоровается и пытается завести разговор. Когда же он спрашивает, где мой багаж, я лишь пожимаю плечами. Он же не серьезно думал, что я последую его примеру. И что решу взять вещи и остаться.
— Ты же помнишь, что назад ты поехать не сможешь?
Я лишь закатываю глаза. Ничто не помешает мне это сделать. Никакая империя мне не нужна, да и если говорить о безопасности, лучше мне будет точно в Италии, а не в компаниях и клубах отца, где царит грабеж, похоть и желание урвать кусок пожирнее. Мне не нужна и десятая доля того, что осталось от папы. Даже дом и тот не нужен. Я учусь на престижной профессии, университет уже подыскал мне место работы. Сейчас я подрабатываю. Этого более, чем достаточно для нормального существования. Не на правах принцессы, но я к ним и не хочу возвращаться.
Мы молча проходим регистрацию, садимся в самолет. У нас действительно места рядом друг с другом, Дитмар не соврал. От этого мне не легче, наоборот, хочется отодвинуться подальше, но кресла бизнес-класса не предполагают этого.
— Так и будешь молчать всю дорогу? — интересуется Дитмар, едва мы взлетаем.
Я, несмотря на то, что часто летала отдыхать за границу, боюсь самолетов. И сейчас, вцепившись в подлокотники кресла, мне меньше всего хочется отвечать на его тупые вопросы.
— Ты что боишься летать?
— Послушай, — мои нервы сдают, но стюардесса, так вовремя подошедшая с напитками, угомоняет мой пыл. — Дайте стакан виски со льдом, — прошу ее, понимая, что самолет и Дитмар рядом взрывная смесь для меня. Я так и до конца полета не выдержу.
Девушка удивляется, но мило улыбается и произносит:
— Да, конечно.
Жду, что Дитмар отберет у нее стакан, но ничего подобного не происходит. Он позволяет мне взять бокал и осушить его содержимое залпом.
— Не знал, что ты пьешь виски, — комментирует он.
— Ты многого не знаешь.
— В твоем досье не было указано, что ты причастилась к алкоголю.
— О, ты еще и досье мое прочитал. Тогда еще виски.
Теперь я понимаю, почему новость о парне он принял так спокойно. В отчетах охраны совершенно точно не фигурирует никто мужского рода. Сильвия там есть, несколько одногруппниц тоже, а парней — вряд ли. Разве что несколько кадров того, как я отдыхаю в компании. Никакого компромата. Скучная, серая, не наполненная красками жизнь.
Дитмар не оставляет мою просьбу о виски без внимания, и мне приносят еще бокал. Его я уже не рискую выпить залпом, потому что предыдущая порция и так вызвала легкое головокружение и полную расслабленность. Сейчас мне меньше всего хочется сопротивляться мужчине.
Я медленно потягиваю алкоголь и отворачиваюсь к иллюминатору. У меня еще будет время выспаться. Через полчаса я полностью расслаблюсь и смогу уснуть, хотя и не хочу. Отвлекает меня дикое жжение на щеке. Я поворачиваюсь и натыкаюсь на внимательный, полный желания взгляд Дитмара.
— Я больше на это не поведусь.
И отворачиваюсь, потому что внизу живота резко начинает пульсировать. Так происходило всегда, когда он так на меня смотрел. И я никак не могла это контролировать, да и раньше в этом не было необходимости. Дитмар так резко хватает меня за подбородок и разворачивает к себе, что я успеваю только удивленно вскинуть взгляд и наткнуться на его пристальное рассмотрение моей внешности.