Я же забыла его. Забыла. Перестала им жить, звучит набатом в голове, а сердце не слушает. Не забыла. Тело помнит, каждой клеточкой тянется к нему. Губы сами раскрываются, язык переплетается с его точно так же, как и год назад. Будто и не было этой пропасти во времени.
Я издаю протяжный стон и выгибаюсь, когда Дитмар продавливает напором сильнее. Он отрывается от моих губ на несколько мгновений, но они тут же кажутся мне вечностью. Хочется списать все на алкоголь, но я пьяна им.
— Останови машину и выйди на хер, — требует Дитмар у водителя.
Я не помню, как мы останавливаемся, как водитель выходит и как мои лопатки касаются кресла заднего сидения. Дитмар бережно укладывает меня и нависает сверху, покрывает поцелуями мою шею, сбрасывает бретельки платья, стягивает лифчик и припадает губами к чувствительным набухшим соскам.
Я впиваюсь руками в его массивные плечи, провожу по ним ладонями, завожу руки наперед и натыкаюсь взглядом на пуговицы. Мне требуется всего пара секунд, чтобы ответить себе согласием. Я хочу его. Сейчас. Желание требовательно растекается по телу, пока руки едва справляются с пуговицами. Кое какие я просто отрываю с мясом и когда рубашка оказывается полностью расстегнутой, с трепетом касаюсь его разгоряченной кожи.
— Блять, Карина, — все, что способен сказать Дитмар.
Я и сама это чувствую. То, что наши стены напрочь сметает. Моя рухнула под его напором, а его в момент, когда я ответила.
— Я отвезу тебя к себе, — произносит Дитмар и пытается отстраниться.
Я же хватаю его за ворот рубашки и тяну на себя, не позволяя встать.
— Даже не думай, — предупреждаю его. — Давай сделаем это сейчас.
Он снова говорит что-то непонятное и явно нецензурное, но слушает меня, стаскивает с себя рубашку, отбрасывает мое разорванное платье и касается пальцами чувствительного места внизу живота. Я взрываюсь всего от пары движений, а когда его член наполняет меня до упора, кричу, как ненормальная, потому что мне много. Его, чувств, ощущений, всего становится нереально много.
Я даже не помню, натягивал ли Дитмар презерватив, настолько погружена в то, что чувствую и вижу. Дитмар здесь, со мной, его волевое лицо в паре сантиметров от моего, сильные руки с удовлетворением сжимают меня за плечи, тянут на себя, обнимают, касаются. Пальцы исследуют тело, трогают клитор, массируют его. Второй оргазм сметает меня напрочь. Я чувствую струи горячего семени на животе и отворачиваюсь. Мне не противно, просто я вдруг осознала, что мы сделали.
Я ведь не смогу после всего обратно.
Не смогу отвернуться и, как ни в чем не бывало, поехать в Италию. Не смогу, потому что все еще что-то чувствую и потому, что за год не могла испытать оргазм даже наедине с собой, а тут… тут хватило каких-то пары секунд.
Дитмар отстраняется, натягивает штаны, застегивает ширинку и протягивает мне платок, чтобы я вытерлась. Все, вроде бы, логично, но я чувствую себя так, будто меня использовали, хотя я захотела сама. Сказала ему “да”, даже приказала.
Дитмар выходит из машины, но вскоре открывается водительская дверь и он заводит машину. Я полностью голая. От платья остался жалкий клочок ткани, и я вдруг понимаю, что он не стал показывать меня такой постороннему.
То, что мы едем явно не в отель, понимаю, когда машина выруливает на дорогу, ведущую за город. Спрашивать у Дитмара, почему он меня везет не в отель, не хочу. Нам, видимо, пришло время поговорить. Выяснить отношения, высказаться друг другу и разойтись. Да, именно. Мы ведь не можем быть вместе. Тогда не могли, почему сейчас что-то должно измениться?
— Сиди здесь, — бросает Дитмар, когда мы приезжаем.
Через пару минут дверь с моей стороны открывается, Дитмар подает мне плед, которым я тут же обматываюсь. Он выводит меня на тропинку и ведет к незнакомому дому. Я не знаю, что это за район, но по всей видимости, неплохой. В доме горит свет, а вокруг идеальная обстановка.
Я не сразу понимаю, что здесь что-то не так, но когда в коридоре нас встречает Катя, дар речи теряется напрочь. Я лишь могу открывать и закрывать рот, как выброшенная на берег рыба. Катя же, кажется, даже ждала моего появления, потому что едва я оказываюсь в доме, она подходит и сжимает меня в объятиях со словами:
— Как же я соскучилась.
— И я.
Две буквы. На большее я не способна.
Катя осматривает меня с ног до головы и, недовольно поджав губы, зыркает в сторону Дитмара. Время прошло, а их перепалки взглядами все еще не прекратились.
— Побудь с ребенком, — командует она ему и, взяв меня под руку, ведет на второй этаж.
Катя заботливо набирает ванну и без устали болтает. Рассказывает о своей семейной жизни, о ребенке, тщательно минует вопросы об отце и не позволяет повиснуть паузе. Я безоружна перед ней, потому что мне кажется, что Катя читает меня, как на ладони. Как открытую книгу. И я ничего не могу с этим сделать.
— Дитмар снова за свое, — она кивает. — Я думала, он исправился.
— Это так, — киваю. — Тут уже я накосячила.
В какой-то момент до меня доходит, что Катя оставила на него ребенка, а значит ни на минуту не сомневалась в нем. Я застываю, так и не закончив мысль.
— Время прошло, а ничего не изменилось, — со смешком говорит девушка. — Ты по прежнему защищаешь его.
Возразить мне нечего. Я не задумываясь сделала из себя виноватую, лишь бы не дать Дитмару пасть в глазах Кати.
— Я очень сильно соскучилась.
— И я, Катя. Мне не хватало тебя.
— А мне тебя, — произносит она. — Зато теперь мы будем видеться чаще.
— Я уезжаю в Италию скоро.
Катя ничего не говорит, но улыбается. Мне даже кажется, что она со смешком смотрит в мою сторону. Неужели, Дитмар ей все рассказал? И это не смех, а маскированная жалость.
— Зачем тебе Италия? — произносит Катя. — Бери плеть и перевоспитывай русского мужика. У тебя все шансы есть. Ты только обрати внимание, как он смотрит. Слюни и те убирать приходится. Так и слезы не за горами.
Глава 50
Катя дает мне домашнюю одежду и я спускаюсь вниз. Она направляет меня уверенной рукой и я вскоре вижу удивительную картину. Дитмар стоит с малышкой на руках у окна и что-то увлеченно ей показывает, отодвинув штору. Та внимательно его слушает, собрав ладошки у лица, она то поворачивается к окну, то поднимает головку и смотрит на большого дядю, который чуть смягчает голос для детского слуха. Но не сюсюкает.
— Где моя красавица? — поет Катя, направляясь к дочери. — Потерялась в руках дяди Дитмара?
Катя смеется и я тоже не могу сдержать улыбку, малышку действительно почти не видно в больших сильных руках Дитмара. Он почти укутал ее собой.
— Машеньке пора познакомиться с одной девушкой, — Катя подходит к Дитмару и тот аккуратно отдает ей дочь. — Смотри, кто там? Это тетя Карина. И она тебя уже любит, ты только посмотри на ее глаза.
Катя ласково мне улыбается, а я едва держусь от слез. Мне так радостно видеть ее счастливой, у нее есть семья, ребенок, красивый дом и уверенность в завтра — это видно по ней. Она спокойна и умиротворена и она успела рассказать мне в ванной, что у ее сестры всё тоже хорошо. Тяжелое прошлое совсем отпустило их и они больше не оглядываются назад.
Мне начинает казаться, что именно об этом говорила мне Катя. Она ведь пострадала из-за моего отца, вытерпела столько грязи и боли, что с чистой совестью могла бы перенести обиду и на меня. Но она не делает этого. Зачем тянуть обиды из прошлого? Ведь так они никогда не закончатся и будут отравлять даже твое настоящее.
В конце концов, это выбор каждого человека. Перебирать старые обиды и искать виновного в том, что у него не сложилось или появились душевные травмы, или перевернуть страницу и не позволять прошлому становится своим горьким будущим.
Катя выбрала второй вариант. Она протягивает мне малышку, доверяя мне свое главное сокровище.
— Маша, — шепчу, чувствуя, как сердце затапливает теплом. — Даже не знаю, на кого она больше похожа.
— На Армана, — кивает Катя. — Нос точно его, а еще иногда смотрит как он. Насупится и таааак серьезно смотрит, что у мамы мурашки идут по спине.
Катя смеется, а я бросаю взгляд поверх ее плеча. Вижу Дитмара, который неотрывно смотрит на малышку на моих руках. Он о чем-то задумался и выглядит так, словно ничего не слышит. Я же замечаю, что из кармана его пиджака вытянут платок. Видно, Машенька игралась и решила добавить его образу идеального бизнесмена немного беспорядка.
— Я отойду, — Дитмар просыпается и тут же делает шаг к другой комнате. — Мне нужно сделать звонок.
— Брату? — Катя поворачивается к нему.
— Да.
— Скажи, что твой мастер приходил, с бассейном полный порядок теперь.
— Отлично.
Дитмар уходит, а я иду к кроватке, на которую указывает Катя.
— Мы ее разбудили, да? — шепчу виновато. — У Дитмара громкая машина.
— Ничего, она не капризная. Сейчас заснет.
Мы укладываем малышку, Катя включает радионяню, и мы идем на кухню.
— Дитмар каждый вечер звонит Арману, — сообщает Катя, нажимая кнопку электрического чайника. — Отчитывается за семью.
Она усмехается, но по-мягкому.
— Арман оставил его приглядывать за нами, я в первый раз отнеслась скептически, но у Армана сейчас часто командировки, я уже привыкла. Да и Дитмар изменился после аварии.
— Аварии?
Катя замолкает, она непонимающе на меня смотрит, а потом подносит ладонь к губам. Она тихо чертыхается и качает головой, словно не может поверить в мой вопрос.
— Я сказала лишнее, — произносит она тихо. — Это должен был рассказать он, а не я.
Она хмурится, а я, с одной стороны, пытаюсь понять ее и не наседать, а с другой — хочу задать миллион вопросов.
— Но мы же были…, — я подбираю слово к тому, что произошло на заднем сиденье внедорожника. — На нем нет шрамов. Новых.
— На спине, — Катя машинально заводит руку за спину, но быстро осекается. — Всё, Карина, не пытай меня больше!