Мог ли этого не понимать Сталин, давно сказавший, что «кадры решают всё», и умевший ценить и выдвигать кадры?
Нет, конечно!
И, весьма вероятно, объяснение, почему летом 1938 года Берия был переведён в Москву, заключается в том, что Берия «перерос» региональный уровень и ему надо было подбирать работу общесоюзного масштаба.
В 1937 ГОДУ потребность в Берии во главе Грузии ещё, впрочем, имелась. Кто лучше его мог провести в Грузии чистку как всех видов антисоветских и антипартийных элементов, так и агентуры закордонных спецслужб и «пятой колонны»?..
Чистки 1937–1938 годов были в СССР жёсткими и масштабными, хотя есть все основания подвергать сомнению как общую цифру репрессированных, так и цифру расстрелянных.
Да-да, самые наиофициальнейшие хрущёвские цифры, взятые за основу ельциноидами, могут быть подвергнуты сомнению после анализа этих самых цифр и архивных данных, рассекреченных после 1991 года самими же российскими антисоветчиками.
Однако я совершенно намеренно не буду касаться этой стороны жизни СССР Сталина не только потому, что не раз писал об этом ранее, и не потому, что имеется ряд разумных работ на сей счёт ряда современных исследователей, показавших принципиальную необходимость и обоснованность такой социальной акции — при всём при том, что накладок избежать не удалось.
Сказать «о 37-м годе» можно много чего, но я не могу в краткой книге о судьбе и победах героя этой книги углубляться в тему о репрессиях и коснусь её лишь в той мере, в какой она поможет нам лучше понять Берию.
Активная операция по «зачистке» Грузии началась ещё до издания знаменитого оперативного приказа НКВД СССР № 00447 «об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Общесоюзная операция начиналась с 5 августа 1937 года, но уже 20 июля 1937 года Берия направил лично Сталину записку, начинавшуюся так:
«Дорогой Коба! Следствие по делу контрреволюционеров Грузии разворачивается дальше, вскрывая новых участников гнуснейших преступлений против партии и советской власти. Арест Г. Мгалоблишвили, Л. Лаврентьева (Картвелишвили), Ш. Элиава, М. Орахелашвили, Лукашина и других, и данные ими на следствии показания проливают яркий свет на предательскую диверсионно-вредительскую шпионскую и террористическую работу, которую вели они, состоя в к.-р. организации правых.»
Сегодня нередко начало репрессивной операции 1937–1938 годов связывают исключительно с провокациями Эйхе, Постышева, Хрущёва и т. д., испугавшихся идеи альтернативных выборов в Верховный Совет СССР, которые предлагал Сталин.
Резон в таком истолковании развернувшихся событий есть. Но стоит ли забывать о том, что одной из причин репрессий стала и настоятельная необходимость нейтрализовать внутренние угрозы в условиях нарастания внешних угроз?
Ситуация в Грузии была особенно непростой — я об этом чуть позже скажу. И это было хорошо видно из конкретики записки Берии от 20 июля 1937 года. В ней попадаются, между прочим, имена, читателю знакомые — в том числе Орахелашвили.
Берия сообщал:
«Из... показаний устанавливается, что к.-р. организация правых была создана в Грузии в 1928 году, с одной стороны, по директиве Рыкова, привезенной из Москвы Г. Куруловым, а с другой стороны, по указанию Бухарина, лично переданному Орахелашвили во время приезда Бухарина в Тбилиси летом 1928 года.»
Предыстория здесь такова.
17 мая 1937 года Политбюро приняло решение поставить на голосование ЦК вопрос об исключении Мамии Орахелашвили из членов Ревизионной Комиссии ВКП(б), а Шалвы Элиава из кандидатов в члены ЦК ВКП(б) и обоих — из партии, с высылкой из Москвы по обвинению в связях с грузинским троцкистским центром.
19 мая пленум ЦК ВКП(б) утвердил предложение Политбюро. Орахелашвили был выслан в Астрахань, а 26 июня арестован и этапирован в Тбилиси. Был арестован и Элиава, большевик с 1904 года, лично и хорошо знакомый Ленину.
20 июля 1937 года Берия, как мы уже знаем, сообщил Сталину о ходе следствия. И оно, это следствие, при всей внешней невообразимости того, о чём писал Берия, показывало, что обиды и амбиции — плохая линия поведения политиков, работающих на народ. Вначале они видели врага в Сталине, потом пошли на союз с врагами Сталина во внешнем мире.
И в итоге пришли в лагерь, враждебный народу.
Берия же всегда был и оставался со Сталиным. В конце записки от 20 июля он писал, в частности:
«Антисоветские и к-p. элементы по Грузии будут основательно изъяты. Уже расстреляно около 200 человек. Недавно через НКВД
Грузии тов. Ежову на санкцию направлены материалы ещё на 350 человек, подлежащих расстрелу.
Считаю, что придется расстрелять не менее 1000 человек, из числа к.-р., правых, троцкистов, шпионов, диверсантов, вредителей и проч. В это число не входят бывшие кулаки и уголовники, вернувшиеся из ссылки и подлежащие расстрелу в административном порядке, через тройку, созданную при НКВД Грузии в согласии с решением ЦК ВКП(б).
<…>
Прошу Ваших указаний.
Секретарь ЦК КП(б) Грузии Л. Берия».
Между прочим, сам расстрел в административном порядке впервые был применён в XX веке не в СССР. Скажем, с началом Первой мировой войны префект Парижа арестовал — по имеющимся оперативным данным полиции — около тысячи наиболее активных и опасных столичных уголовников и расстрелял их в Венсенском рву.
Без волокиты, суда и следствия!
Как говорят французы: «A la guerre comme a la guerre», то есть: «На войне, как на войне».
А Советская Россия как оказалась на положении осаждённой крепости после Октября 1917 года, так к 1937 году на том же положении и оставалась, и отнюдь не по своему желанию.
30 октября 1937 года секретарь ЦК КП(б) Грузии Берия направил записку Сталину, где сообщалось, что за последний год органами НКВД Грузии арестовано свыше 12 000 человек, из которых осуждено 7347 человек.
К слову, и из этой, чисто закрытой, записки Берии тоже однозначно следовало, что арестовывали в Грузии не мифических врагов, а реальных. Всё вполне объяснимо — когда начинается генеральная уборка, то отнимает она всегда больше усилий, чем предполагалось, да и мусора набирается столько, что приходится лишь удивляться — откуда взялось?
31 января 1938 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление об утверждении дополнительного количества подлежащих репрессии «бывших кулаков, уголовников и активного антисоветского элемента», при этом по Грузинской ССР лимит по I категории («расстрельной») повышался на 1500 человек, а по II категории — на 1000 человек.
Соотношение приговариваемых к расстрелу (в исполнение приводились, к слову, не все приговоры, хотя таких случаев было и мало) и к заключению было примерно равным с перевесом, однако, в сторону высшей меры наказания. С учётом этого число приговорённых к ВМН в Грузии в ходе репрессий 1937–1938 годов можно оценивать примерно в 6–7 тысяч человек.
По весьма сомнительным — уже хрущёвским — подсчётам конца 1953 года в
Грузии было осуждено к расстрелу 8 тысяч человек, и эту цифру надо принять, скорее всего, как предельную. В нынешней Грузии утверждается, что её надо поднять до 15 тысяч человек, но это явная ложь, без чего «демократы» любых национальностей обходиться не могут никак — на том воспитаны.
То есть при тогдашнем населении Грузии в 3,5 миллиона человек было расстреляно примерно 2 человека на тысячу населения.
Оставим в стороне теоретически якобы человеколюбивые, а реально гнусные и подлые (в лучшем случае — просто глупые и наивные) разглагольствования о том, что любая-де человеческая жизнь бесценна.
Подобная болтовня выглядит воистину отвратительно в той же, например, ельциноидной России, где в результате государственной политики число избыточных смертей составляет в год не менее нескольких сотен тысяч, при общей цифре — за два десятилетия — в десяток, если не более, миллионов жертв ельцинского и ельциноидного тоталитаризма.
(В якобы «тоталитарном» СССР, где средняя продолжительность жизни постоянно росла, ничего и близко не было!)
Так вот, спросим себя трезво и реально — много это или мало, два расстрелянных на тысячу жителей конкретно Грузии?
Грузия была единственной национальной республикой, во главе которой так долго — с 1918 по 1921 год, стояли антисоветчики — меньшевики. Причём численность партии грузинских меньшевиков достигала одно время 80 тысяч человек. По сути, с меньшевистской партией оказалось так или иначе связано большинство тогдашней национальной интеллигенции.
А в 1921 году Ленин говорил:
«По-моему, из меньшевиков, вступивших в партию позже 1918 года, надо бы оставить в партии примерно не более одной сотой доли, да и то, проверив каждого оставляемого трижды и четырежды. Почему? Потому что меньшевики. доказали за период 1918–1921 годов два своих свойства: искусно приспособляться, примазываться к господствующему среди рабочих течению; второе — ещё искуснее служить верой и правдой белогвардейщине, служить ей на деле, отрекаясь от неё на словах.»
К грузинским меньшевикам слова Ленина были применимы, пожалуй, в многократно большей степени, чем к русским.
А вот что говорил Сталин 4 декабря 1920 года в интервью «Правде» после возвращения с юга:
«Катастрофическое хозяйственное и продовольственное положение Грузии — факт, констатируемый даже заправилами нынешней Грузии. Грузия, запутавшаяся в тенетах Антанты. Грузия, превратившаяся в основную базу империалистических операций Англии и Франции и поэтому вступившая во враждебные отношения с Советской Россией, — эта Грузия доживает ныне последние дни своей жизни. Недаром разлагающийся вождь умирающего II Интернационала г. Каутский, вышибленный волной революции из Европы, нашёл приют в затхлой, запутавшейся в сетях Антанты Грузии, у обанкротившихся грузинских социал-духанщиков…»
25 февраля 1921 года 11-я армия во главе с Орджоникидзе и Кировым вступила в Тифлис, и Грузия меньшевистских социал-духанщиков закончилась — как государственное образование.