И далее я именно на последнем остановлюсь.
УЖЕ АРЕСТОВАННЫЙ и унижаемый, Берия в «письме из бункера» писал Маленкову 1 июля 1953 года:
«Особо должен отметить нашу совместную активную многолетнюю работу в Специальном Комитете при Совете Министров по созданию атомного оружия, а позже по системе «Комета» и «Беркут» — управляемых снарядов. <.>
По «Беркуту» испытания закончены удачно. Теперь все дело обеспечить производство в серии и соответствующими кадрами, и в этой области делается очень много соответствующими министерствами. Главное на основе «Кометы» и «Беркута» есть колоссальные возможности дальнейших улучшений в области управляемых снарядов как в смысле точности, так и по скорости и дальности. Специальный доклад готовится для правительства. Это оружие надо двигать вперед, это настоящее будущее, которым надо вооружить армию нашей Страны. США и Англия придают этому исключительное значение. Повторяю, все это достигнуто потому, что этого хотела Партия и Правительство, но хотел сказать, и тут мы совместно работали…»
Угу!
«И мы пахали.» — Берия, находясь в бедственном положении, напоминал
Маленкову об их «совместной активной многолетней работе» по руководству оборонными проектами, явно преувеличивая «заслуги» последнего.
Хотя формально возразить было нечего — Маленков действительно входил в официальное руководство и атомными, и ракетными работами. Однако не только атомщики, но и ракетчики знали Берию. И курирование Берией ракетных работ шло по трём направлениям:
— разработка крылатой ракеты «Комета»;
— разработка системы «Беркут» для ракетной обороны Москвы от воздушного налёта;
— разработка баллистических ракет дальнего действия.
Первые два момента известны сегодня лучше хотя бы потому, что проекты «Комета» и «Беркут» вёл сын Берии — Серго Берия. Но то, что Лаврентий Берия много сделал и для развития советских работ по тем ракетам, которые позже стали называть «межконтинентальными баллистическими», известно гораздо хуже.
Поэтому я, достаточно кратко остановившись на «Комете» и «Беркуте», больше места отведу под третью, менее известную, «ракетную» «ипостась» Берии.
ПЕРВОЕ Постановление Совета Министров СССР № 3140-1028сс о начале разработки беспилотного авиационно-ракетного комплекса «Комета» с ядерным боевым оснащением было принято в сентябре 1947 года — ещё до того, как это самое оснащение было создано. Впрочем, предусматривалось оснащение комплекса и обычной боевой частью.
Разработкой комплекса «Комета» должно было заниматься — как головное — специальное конструкторское бюро КБ-1 под руководством П.Н. Куксенко и С.Л. Берии — сына Л.П. Берии. В качестве первого носителя использовался поршневой бомбардировщик Ту-4, а позднее — реактивный бомбардировщик Ту-16.
Павел Николаевич Куксенко (1896–1980) — советский учёный и конструктор в области радиотехники, был человеком талантливым, но и Серго Берия был в КБ-1 отнюдь не «свадебным генералом».
КБ-1 занималось не только (да, пожалуй, долгое время и не столько) системой «Комета», но и системой «Беркут», разговор о которой ещё будет. Поэтому отработана «Комета» была только к 1952 году, и в мае этого года Берия вместе с сыном Серго, который был техническим руководителем комплексных испытаний, руководил Государственными испытаниями «Кометы».
Испытания проходили в Крыму на Чёрном море на базе «атомного» 71-го полигона ВВС, который базировался в районе г. Керчи (посёлок Багерово). Крылатая ракета, похожая на самолёт со стреловидным крылом, прошила борт списанного крейсера «Красный Кавказ» и вышла с другого борта. Но этому успеху предшествовала длительная и опасная работа.
Специфика отработки «Кометы» — беспилотного в принципе летательного аппарата заключалась в том, что для отработки систем отцепки ракеты и её конструкции требовалось совершить много полётов в пилотируемом режиме.
Кабина лётчика в «самолёте»-малютке была при этом не то что тесной, а теснейшей — в «штатном» варианте лётчик ведь не требовался, и на риск подобного «пилотирования» могли пойти только «штучные» асы.
Основную лётную отработку беспилотного авиационно-ракетного ядерного комплекса «Комета» провёл Султан Амет-Хан (1920–1971), дважды Герой Советского Союза, крымский татарин, во время войны лично сбивший 30 самолётов и 15 в группе. Появление третьего лётчика — трижды Героя Советского Союза в мирное время вызвало бы слишком много толков, и только поэтому Амет-Хан третью Золотую Звезду за свои героические полёты не получил, в 1953 году ему в числе других разработчиков комплекса была присуждена Сталинская премия.
Султан стал верным другом Серго Берии. Обращаю внимание читателя: Амет-Хан был крымским татарином, однако это не помешало ему подружиться с сыном того, кто руководил выселением его соплеменников из Крыма. Одно это показывает, что крымские татары — именно как народ — очень провинились перед Родиной. И честный до последней капли крови Султан это понимал. Погиб он уже в 1971 году — при испытаниях нового двигателя на самолёте-лаборатории.
Двумя другими испытателями «Кометы» стали Сергей Николаевич Анохин (1910–1986) и Василий Георгиевич Павлов (1916 — не раньше 1998). За проявленные мужество и героизм при испытании системы «Комета» оба 3 февраля 1953 года были удостоены звания Героя Советского Союза. Втроём с Амет-Ханом они совершили 150 пилотируемых испытательных полётов на беспилотном летательном аппарате. Это был не только огромный риск, но и проявление высочайшего профессионального мастерства.
Однако «Комета» была системой ударной, а после войны для СССР наиболее жизненно важными оказывались оборонительные системы, и именно такой системой являлась система «Беркут», призванная исключить прорыв к Москве даже одного американского бомбардировщика — носителя ядерного оружия.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ Совета Министров СССР № 3389-1426сс/оп («особая папка») о начале работ по системе противовоздушной обороны (ПВО) Москвы «Беркут» было принято 9 августа 1950 года. Система была настолько засекречена, что о её разработке военное ведомство не осведомляли.
Эта система — «праматерь» всех последующих систем ПВО СССР, а «крёстным» её «отцом» был Лаврентий Берия.
Чтобы читателю были понятнее масштабы этой первой в СССР и, собственно, первой в мире комплексной системы ПВО, приведу её основной состав. В систему «Беркут» входили как составные части:
— радиолокационная станция дальнего обнаружения цели;
— радиолокационная станция наведения на цель;
— зенитная управляемая ракета (ЗУР) В-300 разработки КБ Лавочкина;
— истребитель-перехватчик, оснащённый ракетами «воздух — воздух».
А чтобы было понятнее напряжение работ, сообщу, что, по словам Главного конструктора, Героя Социалистического Труда Семёна Алексеевича Лавочкина, создателя знаменитых истребителей времён войны Ла-5 и Ла-7 и затем ряда реактивных истребителей, работать по «Беркуту» было так трудно, как не было трудно даже в годы войны.
Беспрецедентная спешка была вызвана тем, что Сталин и Берия имели достоверные сведения о реальной угрозе атомной войны Запада против СССР, которая началась бы, безусловно, с атомной бомбардировки Москвы.
Почему система ПВО Москвы получила наименование «Беркут», точно установить сегодня нельзя, однако ветераны КБ-1 сходятся на том, что оно образовано из начальных слогов фамилий Главных конструкторов системы — Берии и Куксенко. Ведь система «Беркут», как и «Комета», разрабатывалась в КБ-1.
Павел Куксенко и Серго Берия имели статус Главных конструкторов, единственным же заместителем Главного конструктора был назначен будущий академик и Герой Социалистического Труда А. А. Расплетин, создатель центрального радиолокатора наведения Б-200, обеспечившего одновременное сопровождение до 20 целей.
Радиолокаторы первых американских зенитных ракетных комплексов «Найк-Аякс» в отличие от многофункционального секторного локатора Расплетина могли сопровождать лишь одну цель.
Начальником же КБ, фактически — заведующим опытным производством Берия выбрал Героя Социалистического Труда Амо Сергеевича Гляна.
Во время войны генерал Глян руководил головным артиллерийским заводом по выпуску самых массовых полевых и танковых пушек среднего калибра (ко дню Победы было выпущено 100 тысяч орудий). Тогда Глян и вошел в сферу интересов Берии как опытный и умелый управленец.
Как и в «атомном» деле, Берия видел залог успеха «ракетных» дел в компетентных кадрах и поэтому перебросил Гляна, работавшего до этого в системе ПГУ, в систему нового Третьего ГУ. Забегая вперёд, сообщу, что после ареста Берии генерал Глян от него публично не отрёкся, хотя судьба Гляна изменилась после этого резко и худо.
Для «обеспечения разработки, проектирования и изготовления средств, входящих в ко млеке ПВО системы «Беркут». 3 февраля 1951 года постановлением СМ СССР № 307-144сс/оп было образовано Третье главное управление при Совете Министров СССР.
Руководил Третьим ГУ тоже давний знакомец Берии-отца ещё со времён войны Василий Рябиков (1907–1974), бывший замнаркома, а позднее — первый зам министра вооружений.
ТГУ непосредственно подчинялось Специальному комитету Берии.
Надо сказать, что одно время кроме Специального комитета № 1 был образован и Специальный Комитет № 2 — по реактивной технике. С мая 1946 по май 1947 года во главе его стоял Маленков, с мая 1947-го по август 1949 года — Булганин (в августе 1949 г. СК № 2 упразднили). Но и здесь реальную руководящую организационную «лямку» то и дело тянул Берия.
Рябиков был управленцем опытным, однако в острых ситуациях Берия подключал к Рябикову ещё и начальника «атомного» ПГУ Ванникова.
Причём Ванников — по свидетельству одного из разработчиков системы «Беркут» Григория Кисунько (мы с ним ещё встретимся) — разговаривал порой очень жестко, например, так: «Я. собираюсь доложить ЛП, что все вы здесь забыли, что такое ответственность. Вы избаловались и думаете, что вам все позволено. Вам давали все, что вы просили. А теперь хватит, теперь вы давайте».