Им были органически чужды разрушение, смерть, война — в отличие от нынешнего Запада и США, которые всё более не могут жить, не убивая, не разрушая, не подавляя волю и свободу народов.
Закончу же я свой рассказ об «атомно-ракетной» победе Лаврентия Берии для России вот как.
В «атомном» «Арзамасе-16»-Сарове и сегодня живёт 88-летняя Людмила Дмитриевна Павлова-Головина (в девичестве — Катаева). В Саров она приехала в 1947 году молодым врачом-кардиологом, многие годы лечила всю «Саровскую» «верхушку» Атомного проекта: академиков Харитона, Щёлкина, Зельдовича, Сахарова и других. Лечила она и директора «Объекта», дважды Героя Социалистического Труда, генерал-лейтенанта инженерной службы Бориса Глебовича Музрукова.
Музруков (читатель с ним уже знаком) — фигура историческая, легендарная. Первую Звезду он получил как директор военного «Уралмаша», а одним из первых дважды Героев стал в 1949 году как директор Плутониевого комбината № 817. Ив обеих своих должностях он часто имел дело с Берией, во время войны — по телефону, после войны — зачастую и «живьём».
Людмила Дмитриевна была другом семьи Бориса Глебовича, хорошо знала и его, и его жену. И вот уже в семидесятые годы врача Головину вызвали к Музрукову, почувствовавшему себя плохо. В итоге Людмиле Дмитриевне пришлось выводить его из состояния клинической смерти.
Когда всё благополучно закончилось, и за жизнь Бориса Глебовича можно было не бояться, она решилась задать Музрукову давно мучивший её вопрос: «Борис Глебович, чего уж тут таить в такой момент, скажите, пожалуйста, как вы относитесь к Сталину и Берии?»
Музруков со Сталиным никогда не встречался, но стиль Сталина знал и по личным впечатлениям — директор «Уралмаша», выпускавшего танки, в поле зрения Сталина попадал. Что же до Берии, то, как уже сказано, Музрукову приходилось много взаимодействовать с ним ещё во время войны, а после неё именно Берия привлёк Музрукова к «атомным делам».
И вот в момент, который был, безусловно, «моментом истины», вновь вернувшись с того света на этот, Музруков ответил так: «Людмила Дмитриевна, никого не слушайте, не верьте никому. Запомните: тем, что мы сейчас с вами разговариваем, что мы живём и что живёт страна, мы обязаны прежде всего двум людям — Сталину и Берии».
Так человек, который сам много сделал вначале для того, чтобы день 9 мая 1945 года стал для России днём Победы, а позднее сделал не меньше для того, чтобы обеспечить России прочный мир, оценил вклад в историю России двух великих её сынов, потрудившихся в середине XX века для России больше, чем кто-либо другой.
Впрочем, совершить так много Сталин и Берия смогли только потому, что не отделяли своей судьбы ни от судьбы России, ни от судьбы и будущего её народов.
Глава 6. 1945–1953. Нам нет преград: новая мощь экономики
МОЁ ПОВЕСТВОВАНИЕ о наиболее крупных победах и заслугах Берии перед Россией разворачивается во времени последовательно: Закавказье, НКВД, война, Урановая и Ракетная проблемы.
Однако начиная с работы первым секретарём Закавказского крайкома ВКП(б) и первым секретарём КП(б) Грузии Берии пришлось осваивать ремесло управленца-«многостаночника», который решает самые разнородные проблемы не последовательно, а параллельно, то есть — одновременно!
После перевода в Москву необходимость параллельного решения разных, нередко очень далеко друг от друга отстоящих, проблем для Берии лишь возросла и сопровождала его уже до последнего дня его государственной деятельности.
Есть занятный документ — «Выписка из протокола № 81 заседания Политбюро ЦК ВКП (б) о распределении рабочего времени Л.П. Берия».
Вот его полный текст:
«15 марта 1951 г.
Строго секретно
Решение от 15 марта 1951 года.
1. Вопросы Совета Министров СССР.
<…>
4. Тов. Берия обязать половину своего рабочего времени отдавать делу № 1, 2 и 3.
Секретарь ЦК».
Как это расшифровывалось?
А вот как.
«Секретарь ЦК» — это Сталин.
«Дело № 1» — это обязанности члена Политбюро ЦК ВКП(б) и заместителя Председателя Совета Министров СССР «тов. Берия» по «атомному» Специальному комитету и Первому Главному управлению при СМ СССР во главе с Б.Л. Ванниковым, то есть — по тому ПГУ, которое руководило бурно развивающейся атомной отраслью — НИИ, КБ, заводами, фабриками, строительными организациями.
«Дело № 2» — это обязанности члена Политбюро ЦК ВКП(б) и заместителя Председателя Совета Министров СССР «тов. Берия» по Второму главному управлению при СМ СССР во главе с П.Я. Антроповым, то есть — по тому ВГУ, которое в 1949 году выделилось из ПГУ и отвечало за геологическую разведку, добычу, переработку и металлургию урана.
«Дело № 3» — это обязанности члена Политбюро ЦК ВКП(б) и заместителя Председателя Совета Министров СССР «тов. Берия» по Третьему Главному управлению при СМ СССР во главе с В.М. Рябиковым, то есть — по тому ТГУ, которое образовалось в феврале 1951 года и отвечало за работы по системе ПВО Москвы «Беркут».
Обо всех этих «делах № 1, 2 и 3» читатель уже достаточно осведомлён.
Но, как следовало из Постановления Политбюро, эти дела официально должны были занимать лишь половину рабочего времени Берии.
В скобках замечу, что объективной загрузки даже по курированию любого из трёх этих дел вполне хватило бы на весь, причём — ненормированный, рабочий день.
А дел было три.
И все три касались вопросов стратегической обороны.
И Сталин обязывал Берию отдавать этим делам лишь половину своего рабочего времени.
Чему же обязан был Лаврентий Берия отдавать вторую половину своих сил, энергии и рабочих суток (слова «рабочий день» здесь будут вряд ли уместны)?
Напомню, что с 4 августа 1951 года за «товарищем Берия Л.П.» Сталин закрепит и ещё одно оборонное дело — так сказать, «дело № 4», то есть — наблюдение за работой министерств и ведомств, занятых работами по дальним ракетам.
Однако пока на календаре — лишь март 1951 года, и половину своего рабочего времени Берия должен отдавать пока чему-то другому.
Чему?
Ответ мы находим в документах, и ответ этот кратко можно сформулировать так: восстановлению и развитию народного хозяйства.
То есть «полёт» Берии в историю совершался — как и положено нормальному полёту — на двух крыльях.
Одно «крыло» — военное, оборонное.
Другое «крыло» — мирное.
МАЙСКИМИ короткими ночами 1945 года, отгремев, закончились бои.
8 мая 1945 года Председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Калинин подписал Указ об объявлении 9 мая «днём всенародного торжества — ПРАЗДНИКОМ ПОБЕДЫ».
9 мая объявлялось нерабочим днём.
Советские танки, не доехав до Ла-Манша, тем не менее доехали до Берлина. Однако летом 1945 года многие танковые соединения железно дорожными эшелонами стали перебрасывать на восток — уже в августе им предстоял переход через Большой Хинган с выходом на оперативный простор в Маньчжурии.
2 сентября 1945 года в 10 часов 30 минут утра по токийскому времени, когда в Москве стояла ночь, на борту вошедшего в Токийский залив американского крейсера «Миссури» был подписан акт о капитуляции Японии, и 2-го же сентября Калинин подписал ещё один Указ — в ознаменование победы над Японией установить, что 3 сентября «является днём всенародного торжества — ПРАЗДНИКОМ ПОБЕДЫ над Японией».
3 сентября тоже объявлялось нерабочим днём, о чём сегодня вряд ли помнят даже многие профессиональные историки.
Два «красных» дня календаря позднее украл у советского народа Хрущёв, но один день — великое 9 мая Брежнев народу всё же возвратил. О втором «красном» победном дне так и забыли, а зря.
Впрочем, в 40-е годы во главе СССР стоял Сталин, оба дня были выходными, но особо отдыхать ни Сталину, ни сталинской «команде», ни всему советскому народу не приходилось — пол страны лежало в развалинах.
Последние слова давно стали трафаретом и ду ши, особенно — молодые, трогают не очень или вообще оставляют равнодушными. Поэтому обратимся к языку цифр — он иногда впечатляет больше, чем самые горячие «глаголы».
Итак, за годы войны СССР потерял около 30 % своего национального богатства. Было полностью уничтожено или разграблено около 32 000 промышленных предприятий, и среди них — Днепрогэс, «Запорожсталь», «Криворожсталь», «Азовсталь», Харьковский и Сталинградский тракторные заводы, украинский «Уралмаш» — Ново-Краматорский машиностроительный завод, Новороссийский цементный завод.
Было полностью или частично уничтожено или разграблено 98 000 колхозов, 1876 совхозов, 2890 машинно-тракторных станций (МТС), 216 700 магазинов, столовых, ресторанов, 4100 железно дорожных станций, 36 000 предприятий связи, 6000 больниц, 33 000 поликлиник, диспансеров и амбулаторий, 976 санаториев, 656 домов отдыха, 82 000 школ, 1520 техникумов, 334 вуза, 427 музеев, 43 000 библиотек, 167 театров.
Только прямой урон, нанесённый экономике и населению, составил в ценах 1941 года 679 миллиардов рублей при годовом народном доходе в 1938 году в 105 миллиардов рублей.
Плюс расходы на войну и потери доходов в результате оккупации — ещё 1890 миллиардов рублей.
Ни умом, ни сердцем всё это сегодня не охватывается, не осознаётся! Четыре года назад жила счастливая, бурно развивающаяся страна, преодолевшая жестокие бури и кризисы.
А теперь — груды обгорелых кирпичей и искорёженное железо.
И всё это надо было восстанавливать.
Чем?
Как?
В 1945 году только по стройматериалам процент производства к 1940 году составлял по цементу — 29,6 %; по стеклу оконному — 45,1 %, по кирпичу -18,6 %, по извести — 33,1 %.
О промышленности же строительных машин и оборудования приходилось вообще говорить в прошлом — пока — времени.
СРАЗУ после окончания войны с Японией — 6 сентября 1945 года Политбюро приняло Постановление об образовании двух Оперативных бюро Совета Народных Комиссаров СССР.
Первое Оперативное бюро — Государственного Комитета Обороны было образовано 8 декабря 1942 года в составе: Молотов, Берия, Маленков, Микоян, и оно руководило деятельностью ключевых для экономики наркомато