В Америке все сведения о производстве «тяжёлой» воды имелись за много лет до начала работ по атомной проблеме, а в Советском Союзе необходимо было начинать эту работу с исследований по изучению методов получения «тяжёлой» воды и методов её контроля. Необходимо было разработать эти методы, создать кадры специалистов, построить заводы.
И всё это надо было сделать в очень короткие сроки.
ЧИТАТЕЛЬ не утомился?
А ведь я только начал!
Вот, скажем, проблема точного приборостроения.
Физики, химики, инженеры-исследователи нуждались в новых разнообразных приборах высокой степени чувствительности и высокой точности.
Довоенные пятилетки — впервые в истории России дали нам и отечественное приборостроение, однако после войны с гитлеровской Германией приборостроение страны не оправилось от её последствий. Приборостроительные заводы Харькова, Киева и других, ранее оккупированных, городов были разрушены. Заводы Ленинграда и Москвы тоже в военные годы пострадали и не были полностью восстановлены. Надо было быстро восстановить разрушенные заводы и строить новые.
А новые требования к точности приборов создавали ещё и новые трудности — таких точных приборов промышленность ранее не изготовляла. Многие сотни приборов необходимо было разрабатывать заново.
В США конструированием и изготовлением приборов занималось большое количество фирм. Только изготовлением приборов по измерению и контролю ядерных излучений в США занималось 78 фирм, а многолетние связи с приборостроительными фирмами Германии, Англии, Франции, Швейцарии облегчали специалистам США конструирование новых приборов.
У нас же.
До войны приборостроительная промышленность Советского Союза отставала по сравнению с другими отраслями отечественной экономики — эта отрасль промышленности была наиболее молодой. Теперь же попытки приобрести приборы за границей встретили прямое противодействие правительственных организаций США. Многие фирмы США отказывались принимать заказы от Амторга — советской внешнеторговой организации для торговли с США.
А на один только атомный реактор требовалось установить около восьми тысяч различного рода приборов.
Оставался единственный выход — организовать разработку и изготовление новых приборов у себя в стране. Среди них было очень много совершенно новых, работающих на совершенно новых принципах, ранее не использовавшихся в мировом приборостроении.
С 1946 года по 1952 год приборостроительные заводы СССР изготовили для нужд атомной отрасли 135,5 тысячи приборов новых конструкций и более 230 тысяч типовых приборов.
Наряду с созданием контрольно-измерительных приборов и разного рода регуляторов была разработана и изготовлена серия специальных манипуляторов. Манипулятор воспроизводит движения рук и кистей рук человека и позволяет дистанционно выполнять тонкие и сложные операции.
Нужно было создать новые марки стекла для химической посуды и аппаратов, новые марки эмалей, новые материалы тиглей и форм для плавки и разливки урана, а также новые составы пластических масс, стойкие в агрессивных средах.
Остро стоял вопрос о печах для плавки урана. Получить такие печи было неоткуда — вакуумные печи строились в США, но правительство США наложило запрет на продажу таких печей Советскому Союзу. И советским трестом «Электропечь» было создано 50 различных типов электропечных установок.
Отсутствие нужной вакуумной техники по всему спектру задач стало тоже серьёзной проблемой, а её разрешение — крупной победой. Без вакуумного оборудования невозможно развитие многих важнейших физических исследований и работа важнейших инженерно-физических сооружений.
До начала Атомного проекта в СССР развитие научно-исследовательских работ по вакуумной технике было ограничено очень слабой базой двух лабораторий, а возникшая потребность в вакуумном оборудовании была огромной: одних вакуумметров различных типов требовалось только на один 1947 год свыше 3000 штук, форвакуумных насосов свыше 4500 штук, высоковакуумных диффузионных насосов свыше 2000 штук.
Требовались специальные высоковакуумные масла, замазки, вакуумплотные резиновые изделия, вакуумные вентили, клапаны, сильфоны и т. п.
И это мы тоже сделали — сами! Наши НИИ смогли создать мощные высоковакуумные агрегаты производительностью в 10–20 и даже в 40 тысяч литров в секунду. По мощности и качеству советские высоковакуумные насосы начала 50-х годов превосходили новейшие американские модели.
ЧИТАТЕЛЬ не утомился?
Скорее всего — утомился. Устал, просто читая обо всём том, что надо было сделать, и сделать не одно за другим, а сразу, параллельно!
А каково было герою этой книги?
Конечно, не Берия разрабатывал методы получения, например, чистой окиси бериллия и проекты заводов по его производству, но те, кто этим занимался, имели только одну эту задачу.
А Берии необходимо было держать в голове ход сотен различных дел — от строительства бараков для рабочих на «атомных» объектах до организации фундаментальных исследований в области физики.
Да, наряду с широким развитием научно-исследовательских и экспериментальных работ в институтах, конструкторских бюро и лабораториях, связанных с наиболее насущными «атомными» задачами, то есть с проектированием и строительством атомных реакторов, установок по разделению изотопов, и, в итоге, созданием атомного оружия, возникали и другие — перспективные, задачи. На новый уровень становилась организация экспериментальных работ по изучению частиц высоких энергий и вызываемых ими реакций.
На начальной стадии работ по ядерной физике мы не имели мощных ускорителей, необходимых для получения ядерных частиц высоких энергий, и были всемерно расширены исследования в области космических лучей. В Армении, на горе Алагез, на высоте 3200 метров над уровнем моря построили станцию по изучению космических лучей с магнитом весом в 55 тонн, под Москвой была создана лаборатория высотных полётов для изучения космических частиц на высоте 20–30 километров с использованием шаров-зондов.
Но это были меры, так сказать, «худосочные», паллиативные, и проблема мощных ускорителей тоже стала предметом забот Специального Комитета Берии. Уже в феврале 1946 года было принято решение о сооружении самого мощного в мире циклотрона, обеспечивающего получение протонов с энергией в полмиллиарда электрон-вольт. Ускоритель должен был обслуживать все основные институты и лаборатории, работающие в области ядерной физики.
Ко времени начала проектирования циклотрона в СССР не было никакого опыта и никаких данных о способах осуществления таких огромных установок.
Американский циклотрон в Беркли с магнитом весом в 4200 тонн в мировой литературе расценивался как одно из замечательных сооружений современности, однако советский циклотрон должен был превзойти американский не только по размерам электромагнита (магнит советского циклотрона весил 7000 тонн) и по величине энергии ускоренных частиц, но и по своему техническому совершенству. В связи с сооружением циклотрона было выполнено 69 крупных научно-исследовательских работ. Проектирование и конструирование вело Особое конструкторское бюро Министерства электропромышленности СССР, а основным изготовителем стал ленинградский завод «Электросила».
Циклотрон (установка «М») был построен в районе Иваньковской ГЭС в 125 километрах от Москвы к декабрю 1949 года. Главный корпус, в котором размещался электромагнит, представлял собой монолитное железобетонное сооружение высотой до тридцати шести метров со стенами толщиной в два метра.
Однако уже весной 1952 года было принято решение о реконструкции установки «М» для повышения энергии протонов до 650–680 млн электрон-вольт.
Сегодня трудно поверить, что этакое и в такие сроки совершалось на той же земле, по которой ныне ходят руководящие кремлёвские ельциноиды.
И это было не всё!
В мае 1946 года Владимир Векслер предложил спроектировать мощный синхротрон — ускоритель электронов с магнитом весом около 400 т и энергией электронов 400–450 млн электрон-вольт, с доведением частиц в дальнейшем до 900 млн электрон-вольт.
А 2 мая 1949 года было принято Постановление СМ СССР о строительстве мощного кольцевого ускорителя протонов — синхрофазотрона на энергию в 10 миллиардов электрон-вольт! Начатый разработкой под контролем Л.П. Берии, синхрофазотрон был введён в эксплуатацию уже после смерти Сталина и Берии -5 декабря 1957 года. Но это тоже было одной из побед Берии — уже посмертных.
ЕЩЕ одной его, и тоже во многом — посмертной, победой стало мощное развитие в СССР с начала 50-х годов отечественной вычислительной техники.
Как уж за последние десятилетия — ещё даже до 1991 года, нам все уши прожужжали о якобы «зажиме кибернетики» в 40-е годы, что привело-де к отставанию СССР в сфере разработки компьютеров.
Однако реальные работы по советским компьютерам начались уже в 1948 году в Энергетическом институте АН СССР и в Институте электротехники АН Украинской ССР под руководством С.А. Лебедева. 4 декабря 1948 года И.С. Брук и Б.И. Рамеев получили авторское свидетельство на изобретение «Автоматическая цифровая электронная машина».
11 января 1949 года принимается Постановление Совмина СССР о разработке двух ЭВМ — БЭСМ Лебедева и «Стрела» Базилевского-Рамеева. В 1952 году Малая электронная счетная машина (МЭСМ) Лебедева начинает практически использоваться.
А нам талдычат, что в СССР Сталина и Берии компьютеры считались буржуазной выдумкой.
С весны 1949 года Министерство машиностроения и приборостроения СССР в кооперации с АН СССР приступило к организации проектирования и производства счётно-аналитических и математических электронных цифровых машин, о чём министр машиностроения и приборостроения СССР Пётр Иванович Паршин (1899–1970) сообщал Берии 30 апреля 1949 года.
Паршин докладывал:
«.Большие успехи, достигнутые в последние годы в развитии импульсной электроники, создали предпосылки для осуществления новых средств вычислительной техники — быстродействующих автоматических цифровых машин, способных выполнять вычисления в темпе тысячи и более арифметических действий в секунду.»