Отец, по-видимому, перестал замечать, что я взрослею, когда мне было лет десять, и с тех пор, обращаясь ко мне, использует только такие слова, как «малыш», «ребенок» и «малец». Пожалуй, на Рождество надо бы подарить ему справочник для родителей, изданный после 1960 года.
– Да, – отвечаю я.
Отец поворачивает в мою сторону голову, покоящуюся на эргономической подушке, и его каштановые с проседью волосы встают торчком.
– Куда?
В его пухлые щеки врезаются уголки губ, раздвинувшиеся в улыбке, наполненной надеждой. Грустно наблюдать, как он из кожи лезет вон, чтобы установить со мной контакт.
– На вечеринку. Нужно поговорить с одной девчонкой из моего класса.
– С девчонкой, ха? – Отец подмигивает. – Тогда не буду тебя задерживать. Беги к своей девчонке.
Я поворачиваюсь, сдерживая раздраженный вздох.
– Конечно. Пока. – Именно поэтому я стараюсь общаться с родителями как можно меньше.
– Не позже двенадцати, хорошо? – Отец снова утыкается в телевизор – он смотрит исторический канал, – а я, буркнув что-то в знак согласия, выхожу за дверь.
В район, где живет Джунипер, я добираюсь к половине одиннадцатого. Он называется Мшистая роща и состоит из лабиринта глухих переулков. Все дома – под одну гребенку, будто архитектор нашел в Интернете модель элитного поселка и по его образу и подобию спроектировал весь квартал. Одинаковые фронтоны над входными дверями, одинаковые навесы для автомобилей сбоку от зданий, одинаковые черные сводчатые крыши с трубами на краю. Я заблудился даже не один раз, а целых два: спасибо гению, который решил, что здесь должны существовать «Особняк в Мшистой роще» и «Усадьба в Мшистой роще».
Я замедляю ход, по третьему разу сверяя адрес. Джунипер живет на одной из дальних улиц района, где каждый дом претендует на статус особняка. Дом восседает на возвышении в глубине участка, как король на троне, обозревающий свое королевство. Вокруг раскинулся темный газон. Посреди двора – двухъярусный фонтан, опоясанный дорожкой из крупной гальки; по краям газона – высокие ели, отчего подъездная аллея кажется еще длиннее. Из окон льется золотистый свет, доносится отдаленный гул басов. Кажется, внутри веселится уйма народу.
У меня сжимается горло. Даже не верится, что я променял на толпу и шум драгоценное уединение своих выходных, которое не нарушал вот уже шестьдесят три часа двадцать минут. Я еще в дверь не постучал, а уже нахожусь на грани паники. И все равно еду мимо вереницы машин, узурпировавших обочину дороги на улице Джунипер.
На самом деле мне вовсе не хочется знать имя учителя и вообще подробности всей этой истории. Новая информация станет еще более тяжким бременем для меня, а я не хотел бы быть вовлеченным в скандал.
И все же вопреки голосу разума, требующему, чтобы я повернул назад, я припарковываюсь, собираюсь с духом и иду к дому.
Джунипер Киплинг
Узкая горловина металлического слива в раковине запотевает
от моего дыхания.
как я здесь оказалась? лицом вниз,
пьяная в стельку, а ведь еще только 11:00.
жалкое зрелище.
во рту вкус блевотины.
я не в силах уйти от себя.
(мне нужен ты, мое единственное спасение –
и ты это знаешь.)
нет. мне нужно взять себя в руки.
выпрямиться. умыться. вздохнуть. выйти.
улыбка на моих губах имеет привкус крови и засохшей губной помады.
откуда, черт побери, взялась кровь? из желудка? из горла? из сердца?
чтобы протрезветь, естественно, нужно выпить еще!
господи помилуй, как же жжет.
я знаю только одно: с твоим уходом
я вернулась в век обскурантизма, в ледниковый период.
прощаясь, ты сказал: всего доброго.
ничего доброго я не нахожу с тех пор.
минуты, часы, бог его знает – один черт.
спотыкаюсь, оступаюсь… где я? сидя на полу, трудно определить. (джунипер, не позорься, держись на ногах)
(шумно приветствуй всех и каждого; смейся с девчонками, которых ты узнала бы, если б была хоть чуточку менее пьяной, но…)
дверь отворяется.
валентин? – непроизвольно слетает с моих губ.
я знаю его два года и прежде ни разу не видела его вне стен школы.
можно подумать, что он вырос там,
взращен в пробирке, со всей тщательностью и бережностью,
а теперь стоит здесь, не пришей кобыле хвост.
можно с тобой поговорить? – спрашивает он. – пожалуйста. я всю неделю пытался найти тебя, но так ни разу и не застал после школы, а в обеденный перерыв… затруднительно, так можно мы поговорим? с глазу на глаз?
я: почему?
он: деликатное дело.
мне не хватает воздуха (меня шатает, перед глазами все плывет, качается).
начинаю валиться на бок.
ладонью судорожно опираюсь о стену…
живот крутит…
мозг снова хватается за любимую тему.
скользкие от пота пальцы нащупывают в кармане телефон…
я проявлю слабость, если напишу? спрошу?
(как ты без меня,
не скучаешь?
я не хочу, чтобы ты страдал, как я).
или это было бы жестоко?
вытащи руку из кармана, джунипер.
он сам справится.
валентин: тебе плохо?
я: что? нет, все нормально, кажется… пойду еще выпью.
потихоньку выпрямляюсь, обретая равновесие.
валентин: тебе лучше воды, воды выпить.
вода. заманчивая идея. я снова оступаюсь.
валентин: о господи, дай помогу.
его ладонь касается моей спины, мы ковыляем мимо скоплений тел,
подходим к рабочему столу на кухне,
и бутылка сама начинает наливаться.
валентин, тихо: остановись.
я останавливаюсь.
но кристально прозрачная жидкость так прекрасна.
мне не терпится прильнуть к бокалу…
я умираю от жажды…
мысли превращаются в сотни тысяч алкающих ртов.
я: о чем ты хотел поговорить?
он: давай отойдем куда-нибудь… м-м… в укромное место?
я, с улыбкой: хм, и что это за разговор? я могу тебе доверять?
(неужели я флиртую с валентином симмонсом?
сама эта мысль до того забавна, что я готова расплакаться,
вот-вот заплачу)
он:…доверять мне?
я: я тебе доверяю, это была шутка, не волнуйся, не волнуйся.
он: доверяешь? почему?
я: что? почему я тебе доверяю? ну… я вообще людям доверяю, если они разумны и приятны.
смех у него странный, будто кто-то щиплет гитарную струну, легкий тенор.
ты думаешь, я приятный человек?
я: ты мне показался приятным, когда мы болтали.
он: конечно.
я: так о чем ты хотел спросить?..
он нервничает, переминается с ноги на ногу, его губы приоткрываются. ладно, говорит он, это… и он издает смешок, который быстро затихает, берет бокал, наполняет его спрайтом, залпом осушает, и взгляд его тускнеет, смягчается, складка упрямого рта теряет жесткость, а я пытливо смотрю на него.
он: я пытаюсь придумать, как спросить у тебя…
дэвид…
это я делаю признание.
это я рассказываю валентину, подожди, постой, нужно… в ванную, я сейчас.
это я украдкой пробираюсь в гостевую спальню, в темное потайное местечко,
открываю шкафчик, роюсь в нем в поисках спрятанного спиртного
(бутылки, что будет стынуть, потеть и пыхтеть в моей руке).
три раза поворачиваю крышку,
два прошибающих глотка прямо из горла и затем
нажим на клавишу быстрого набора,
всего один раз.
два гудка, щелчок и он на связи (так легко. очень легко).
Я… Джунипер? Что с тобой? Почему ты звонишь? Что случилось?
его тихий голос как теплое солнце, выглянувшее после череды холодных мрачных дней.
помнится, до того, как наша любовь увязла в муках,
я видела будущее, размеченное дорожными знаками,
что ослепительно сверкали по обочинам шоссе.
помнится, если настраивала его на лирический лад,
он говорил как бог.
я лежу на кровати, делаю еще глоток обжигающе холодной жидкости
и представляю на пустом пространстве его тело.
голова лениво вертится из стороны в сторону,
как подвесная абстрактная структура,
мозг подпрыгивает в двух футах над этим телом.
состояние сонное. дэвид… дэвид
Наконец-то. Поговори со мной. Все хорошо?
ты дома? – спрашиваю я.
Да. (пауза) Зачем звонишь?
мне не следует говорить: я скучаю по тебе. скучаю.
(пауза) ты пьешь.
извини. хотя, по-моему, извинение неуместно.
Ох, Джун.
что?
(пауза) не садись за руль.
дэвид, я никогда не говорила. я поворачиваюсь на бок. я знаю, что у тебя, естественно, были причины…
Да…
я перебиваю его. (мои слова похожи на слова? я чувствую, как они кренятся, шатаются, падают.) я не могу допустить, чтобы тебя… чтобы тебя судили за мои решения…
он вздыхает. Судить меня за твои решения никто не собирается. Меня будут судить за мои.
да знаю, знаю, я все это читала, все статьи, но в конечном итоге у меня такое чувство… дэвид, я вполне способна принимать собственные решения…
Не сомневаюсь, но…
наконец из меня выплескивается: и это я выбрала тебя, ты меня к тому не принуждал, и я до сих пор каждый день тебя выбираю, с каждым своим вздохом, может, это и неверный выбор, но ты по-прежнему мой, мой.
Джун, так не должно…
ты мне нужен. (нужен целый и невредимый, я готова рисковать чем угодно, только не тобой.
как ты не понимаешь?)
темнота, словно целебный бальзам, смягчает головную боль.
его молчание жжет, как огонь.
Не говори так, прошу тебя, слышу я его надсадный, надрывный голос. Мне это больно слышать.
дэвид, прости, прости, не оставляй, не бросай меня, умоляю. я люблю тебя, скажи, что я тебе по-прежнему желанна, скажи, что ты…