«Разорили многие города и села болгар, захватили обильную добычу, и возвратились к себе. И на шестом году его (Никифора Фоки. – М.С .) царствования они опять напали на Болгарию, совершив то же, что и в первый раз, и даже еще худшее».
В изложении Иоанна Скилицы первый дунайский поход русов выглядит обычным набегом викингов – пришли, пограбили и отплыли восвояси. Более сложной рисует ситуацию «Повесть временных лет». Святослав, по-видимому, действительно собирался обосноваться на Дунае, в городе Переяславце, надолго. Но вскоре, в 968 г. воинственному князю пришлось вернуться на Русь.
Пока Святослав воевал с болгарами, на Русь нагрянул новый враг из Степи.
Это были печенеги – тюркоязычный народ, появившийся впервые вблизи русских границ в 915 г. Отношения русов и печенегов были противоречивыми. С одной стороны, киевские князья привлекали печенегов к своим военным походам в качестве наемной конницы, а по сообщению Константина Багрянородного, русы вели со степняками обширную торговлю. С другой стороны, в немирное время печенеги представляли большую угрозу – они нарушали движение по Днепру, не давая обходить пороги по суше, а также (по словам того же Константина) могли атаковать русские владения, когда князь и войско находились в отлучке. Именно такое нападение и произошло в 968 г.
Печенеги, как мы увидим позже, сильно опасались Святослава. Именно отсутствие грозного князя в Киеве позволило печенежскому хану решиться на этот поход.
Войско степняков подошло по правому берегу Днепра и плотным кольцом окружило город. Связь Киева с внешним миром была полностью прервана. Запасы быстро таяли. Киевляне, страдавшие от голода и жажды, стали готовиться к сдаче…
Между тем на другой стороне Днепра показался на ладьях небольшой отряд. Это было ополчение жителей левого берега реки, которым командовал воевода Претич.
Ладьи Претича из осажденного города были хорошо видны. Печенеги тоже заметили русский отряд. Киевляне собрали вече. «Кто сможет пробраться на ту сторону? Если к утру не подойдет помощь, сдадимся печенегам!». И один юноша вызвался пробраться к Претичу.
Молодой киевлянин знал язык врагов. Он выбрался из города и побежал с уздой в руке через печенежский стан, спрашивая: «Не видел ли кто коня?» Ему удалось добраться до реки, он сбросил одежду и бросился в воду. Сообразив, что произошло, печенеги принялись стрелять по смельчаку из луков, но не попали. С другой стороны Днепра подошла ладья, люди Претича подняли юношу из воды. Выслушав рассказ киевлянина, Претич принял решение – подойдя к городу утром, забрать княгиню Ольгу и детей Святослава, переправить их на другой берег.
Возможно, Претич и не ввязался бы в бой против печенегов. Но, как и его степные противники, он боялся Святослава. Летописец приводит такое рассуждение воеводы: «Если мы этого не сделаем, погубит нас Святослав…»
С наступлением утра отряд Претича двинулся через Днепр на Киев. Чтобы произвести больший внешний эффект, воевода велел трубить в роги. Печенеги, решив, что на них напал сам Святослав, бросились от города. Ольга с внуками вышли из города к ладье, и тут к переправе подъехал печенежский хан.
«Кто это пришел?» – спросил хан. «Ладья с другой стороны», – ответили ему. «А ты князь ли?» – спросил хан у Претича. «Я муж его, – отвечал воевода, – и пришел с передовым отрядом, а сам князь с бесчисленным войском идет за мной». Печенег почел за лучшее заключить мир с Претичем. Воевода и хан обменялись оружием – степняк подарил Претичу коня, саблю и стрелы, и в виде ответного дара получил доспех, щит и меч.
Когда печенеги отступили, киевская община тотчас же отрядила гонцов на Дунай, к Святославу. Киевляне потребовали от князя исполнения прямых обязанностей – военной защиты Киевской земли.
«Ты, князь, – заявили посланники Святославу, – чужой земли ищешь и заботишься о ней, а свою позабыл, а нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою, и детей, если не вернешься и не оборонишь нас, снова нас возьмут… если тебе не жаль своей отчины, старой матери и детей!».
Святослав немедленно покинул Болгарию и отправился на Русь. Последовала короткая война с печенегами, о которой наша летопись не сообщает подробно, ограничиваясь краткой заметкой о том, что князь прогнал печенегов «в поли».
Находясь в Киеве, Святослав изложил матери и боярам свою, говоря современным языком, внешнеполитическую программу. «Не любо ми есть в Киеве быти, – заявил он, хочю жити в Переяславци на Дунаи…» Переяславец мыслился князю как новая столица, середина его владений. Туда, говорил Святослав, стекаются все блага – кони и серебро из Венгрии, из Византии – золото, шелк, вино и овощи, из Руси – воск, мед, меха и рабы. Как видим, князь прекрасно понимал важность международной торговли и хорошо знал, куда и какие товары движутся по международным путям того времени.
Ольга ответила: «Видишь, я больна, куда ты хочешь от меня идти? Похорони меня, и иди куда хочешь…» Через три дня первая русская княгиня-христианка скончалась.
После смерти матери Святослав некоторое время занимался устройством киевских дел. Собственно, события 969–970 гг. – единственный рассказ «Повести временных лет», показывающий Святослава в мирной обстановке. Он распределил княжения между своими детьми – старшего сына, Ярополка, посадил в Киеве, а Олега – у древлян. В это же время к Святославу явились посланники от новгородцев – просить себе князя. Ярополк и Олег отказались ехать на север, и новгородцам в качестве князя достался Владимир, сын Святослава от ключницы Малуши. О Владимире, будущем Владимире Святом, мы подробно поговорим позже, пока ограничимся констатацией того, что новгородцы получили князя из рода Рюриковичей «по остаточному принципу» – отец Святослав, по сообщению летописи, не любил сына за крайнее женолюбие…
На следующий год воинственный князь Руси, которого по-прежнему манили дунайские сокровища, вновь собрал войско и отправился в Болгарию. На сей раз его поход уже никак не входил в планы византийцев. Никифор Фока начал готовить армию для отражения атаки русов…
Если мы обратимся к летописному рассказу о втором походе Святослава на Дунай, то увидим яркое эпическое описание победоносной войны. Святослав снова занимает Переяславец, затем посылает к императору с грозной вестью: «Хочу на вас идти и взять град ваш, как и этот».
Коварные греки отправляют ответное послание: «Мы не можем против вас биться, скажите, сколько вас, и мы дадим вам дань». Святослав, войско которого по летописи насчитывало десять тысяч человек, назвал завышенную цифру в двадцать тысяч, и тогда византийцы выставили против русов сто тысяч и не дали дани.
Не испугавшись полчища врагов, Святослав вывел войско на бой, вдохновил русов на победу и в жестоком бою разбил византийцев. Затем он двинулся прямиком на Царьград, «воюя и грады разбивая, яже стоят и до сего дне пусты».
Когда до столицы империи было уже недалеко, Цимисхий отправил к русскому князю новое посольство с предложением дани. Святославу были вручены богатые дары – золото и шелк («паволоки»). Но воинственный князь, едва взглянув на сокровища, приказал их спрятать. Тогда по совету своих вельмож император послал князю оружие. Вот этому подарку Святослав был очень рад, и напуганные послы, вернувшись к императору, сказали: «Лют сей муж хочет быти, яко именья не брежет, а оружье емлет, имися по дань!» Святослав получил большую дань, причем он брал и на убитых воинов, говоря: «Возьмет за убитого род его!»
Летописный рассказ красив и эпичен, и не случайно его любят поэты и писатели. Вдохновленный летописной историей войны Святослава с Византией, советский поэт Виктор Максимов писал:
С трепетом в сердце вернулись послы к базилевсу.
«Страшен сей муж! – объявили они Иоанну.
– Страшен и лют, ибо золотом пренебрегает!
Мил его сердцу булат лишь.
Плати, император,
Варвару дань,
Этот воин не знает пощады!»
Но мы должны помнить, что долг историка – привлекать для реконструкции события все имеющиеся источники. Поэтому мы обязаны снова обратиться к сочинениям византийцев – Льва Диакона и хрониста XI в. Иоанна Скилицы, которые подробно описали войну на Дунае в 970–971 гг.
И мы увидим совершенно иную войну, столь же героическую (византийцы хотя и превозносили свои достижения, но все же отдавали должное мужеству русов!), но далеко не такую победоносную.
Особенно много внимания уделили византийские историки самому кровавому и тяжелому эпизоду второго дунайского похода Святослава – осаде Доростола, болгарской крепости, в которой русское войско на протяжении 65 дней отражало атаки византийской армии. Но начнем по порядку.
Итак, Святослав решил вернуться на Дунай.
…Лев Диакон в своем труде, рассказывая о дунайской войне, обвинил патрикия Калокира в государственной измене – будто бы сановник еще в ходе своей поездки на Русь решил свергнуть Никифора Фоку с помощью Святослава. Действительно, вторжение русов в Болгарию началось еще при жизни Никифора. Император принялся деятельно укреплять город. Через Золотой Рог снова, как и во времена Олега, натянули цепь. Но вскоре в Константинополе произошел государственный переворот. Совершился он при деятельном участии императрицы Феофано. Заговорщики убили Никифора Фоку, императором был провозглашен убийца прежнего властителя Византии – полководец Иоанн Цимисхий.
Нельзя исключать того, что Калокир, будучи верным человеком Никифора Фоки, надеялся с помощью русского князя победить Цимисхия, которого справедливо считал узурпатором престола. Он мог убедить Святослава не просто остаться в Болгарии насовсем – этого хотел и сам князь, а начать движение в собственно византийские владения и в конечном счете – на Константинополь.
Как бы там ни было, воинство русов вновь отправилось в Болгарию. Прежде всего, Святослав с боем занял Переяславец. Бой под Переяславцем не был легким, русы стали терпеть поражение. «Уже нам сде пасти, – сказал тогда Святослав своим воинам, – потягнем мужски, братие и дружино!» Ход битвы удалось переломить, к вечеру русы победили и взяли город.