— Кирюш, мать твою, ты обязана выбраться из ловушки! — убеждённо отчеканил Кирилл, тряхнув меня за плечи, и тотчас недовольно пиликнули датчики, под которыми я лежала, как ёлка новогодняя и следом зашевелился Рус:
— О, Кир, здоров, — сонно зевнул Романов, подняв голову. На его щеке ярко вырисовался след от смятой ткани одеяла.
— Ты как? — мрачно обронил Климов, обойдя койку.
— Живу… пока, — после рукопожатия и дружеского объятия покачал головой Романов.
— Домой так и не ходил? — продолжал хмуриться Климов.
— Зачем? — взъерошил волосы Рус. — Она — моё всё, Кир. И дом мне не нужен без неё! Сдохну, как есть…
— Заканчивай это, — угрюмо бросил Кир, ещё сильнее помрачнев. — Она выкарабкается…
Рус как-то обречённо выдохнул. Не то усмехнулся, не то словами поперхнулся, уставившись на меня. Никогда не видела его слёз, а сейчас он… плакал. Это не были рыдания, он не всхлипывал, но покраснели глаза, заблестели и крупные слёзы скатились по щекам.
У меня всё в душе бултыхнулось: нежность, сострадание, любовь, жалость… стыд… за то, что предала. Ведь не ошиблась, есть он, мой Рус. Тот, в которого могла влюбиться. А я успела усомниться и отказаться. И стоило так подумать, как тут же царапнула другая обида, уже за Кира. Неужели и правда можно думать, что он только замена нехорошему Руслану? Неужели с ним не по настоящему? И как эти двое сейчас стояли по обе стороны моей койки, так я внутренне разрывалась. И многолетняя любовь, многолетняя нежность к Русу, который сейчас вон как убивался из-за меня, топила с головой, пытаясь вытравить вчерашние, свежие и такие ещё непонятные чувства к Киру. И всё это так отчаянно боролось.
Потянулась к Русу, с удивлением осознав, что могу… из тела выходить. Воспарила над всем: покрутилась немного, рассматривая палату, Кира, Руса, себя на больничной койке… Свои светлые, точно призрачные руки, ноги… пытаясь осознать, как могу выглядеть без тела… одной душой, а краем уха прислушиваясь к разговору мужчин. Полагаю, Климов специально в душевные беседы Романова утянул, чтобы для моих ушей разъяснить, что случилось, ну и для себя понять.
Слово за слово, Кир умеючи выудил из Романова информацию и подробности случившегося.
Позавчера я попала в аварию. Меня на пешеходе сбила машина. Она скрылась с места ДТП, и водителя до сих пор не поймали, а Рус с тех пор у моей койки.
Домой отказывался уходить.
Себя винил… что не заехал, а ждал в кафешке.
— Говорят, у… “таких” почти нет шанса… — заключил он с обречённым кивком.
— Нет-нет-нет, — вознегодовала я. — Не смей разочаровываться. Я вернусь к тебе…
Чёрт, и правда, а где я? В смысле, где душа Киры из этого мира?
Мысль пошла работать быстрее.
Стоп! Два дня в коме, но ведь душа… она три дня может плутать и если я искренне любила, не могла бы Романова бросить.
Я где-то здесь… Тогда почему не здесь???
Биться в истерике опять смысла не было, и я решила отправиться на поиски себя…
— Мальчики не теряйте меня, — пробормотала Романову и Климову, но как всегда безмолвно. Пару секунд настраивалась на новый вид перемещения для своей души и плавно прошла в коридор через стену.
Шарилась по этажам недолго. Пару раз встречала такие же бестелесные души, как я. И признаться столкнувшись с первой нехило так испугалась. Я как-то не привыкла к подобным встречам.
Как оказалось ничего страшного. Простые светлые образы, с едва различимыми чертами лица. Полагаю, они стираются по мере отсчёта трёх дней с момента выхода из плоти. А к девятому, должно быть, уходят окончательно и бесповоротно.
Я всматривалась в бестелесных призраков, которые висели у палат главврачей и реанимаций и пыталась найти свой лик, но пока всё было безуспешно. Сморщенные в горе и ожидании духи, парили вокруг живых, очевидно, родственников. Отчаянно вслушивались в слова врачей и медсестёр. Они могли плакать без слёз, были потерянными и жалкими, и совсем не обращали друг на друга внимания.
Я пыталась логично мыслить, но «цепочка» явно была иномирной, поэтому просто доверилась чутью и меня точно магнитом потянуло.
Не сразу поняла что и как, но когда душа просочилась через металлические громоздкие двери реанимации, я ощутила животный страх и холод.
Именно так! Страх и холод!
Уж не знаю, как это возможно без тела, но чувствовала именно это, а потом увидела себя…
Светлое пятно в одной из операционных комнат.
Не то, чтобы лицо чётко было видно, но я родство чувствовала. Единение, близость и отчаянную жалость.
А ещё грусть, пустоту… смерть…
Это накатило на меня в ответ с такой ударной силой, что немедля захотелось уйти, сбежать, раствориться.
Но я устояла, и даже приблизилась.
Светлое облако сидело у стены на полу и бездумно смотрело на… металлический стол для операции. Душа Киры этого мира меня словно не замечала. Она была погружена в пучину внутреннего Ада.
— Ты должна вернуться, — подала голос, вернее мысленный посыл.
«Я» не отозвалась. Продолжала умирать.
— Не делай этого. Они… не должны страдать… Они не виноваты, Кир, — было дико обращаться к самой себе и себя же убеждать.
— Если сдашься, Рус умрёт… и Кир себя потеряет. А чудовище, сотворившее это… оно станет сильнее.
— А ты бы смогла? — меня окатило новой волной мороза и опустошения. — Вернуться туда, зная, что потеряла?..
— Потеряла? — вторила я глухо. Оглянулась к столу, и только теперь до меня стал доходить весь ужас, вся картина случившегося.
Словно это было со мной, перед глазами замелькали картинки: последнего дня из жизни Киры… яркие и значимые моменты.
Вот мы прощаемся с Русом.
Вот я на работе с Киром болтаю и он берётся меня отвезти в женскую консультацию.
Я узнаю, что беременна.
Еду к Русу, чтобы ему об этом сообщить, но уже на пешеходном переходе… глядя на любимого, ждущего на другой стороне… меня сбивает тачка…
Не знаю, может ли душа плакать, а я ревела.
Захлёбывалась слезами и понимала, что вернуться к жизни, потеряв долгожданное чудо… это… крайней сложно…
Мы в тишине и молчании висели какое-то время.
А потом я стала находить слова. Верные или нет — так сразу не скажешь, но молчать было нельзя. И без того времени упущено много. И любое промедление — это верная смерть! И если маньяк не объявится в ближайшее время, то он за Русом придёт чуть погодя, когда нас с Киром тут уже не будет, а значит… Романова кто-то должен защищать. Оберегать… И его ангел-хранитель Я! Я ЭТОГО МИРА!!! Я не имею права его бросать!
И в этот мир мы попали неспроста. Мы здесь, потому что МЫ здесь нужны! Чтобы не случилось фатального! Чтобы остановить! Спасти…
— Ты нужна Руслану. Без тебя сломается вся цепочка жизней и судеб, Кир…
— Откуда ты это знаешь? — без особо интереса уточнила Я этого мира. — И кто ты вообще…
Тогда мне пришлось поведать и о своей жизни. Рассказать правду о своих эгоистичных и некрасивых поступках. О злоключениях…
Было странным, что “Я” ничуть не удивилась, казалось бы бредовому рассказу. Выслушала безлико, спокойно, ни разу не задав вопроса, не укорив, не поддержав…
— Тогда, почему бы тебе не забрать его себе? — оглушила новостью меня Я.
— Ты о чём? — опешила я, вот так сразу не найдя верных слов.
— Я не хочу жить… — устало пробурчала Кира этого мира. — А если Рус тебе был так нужен ТАМ, почему бы его не забрать себе? Он же такой, какого ты искала, разве нет?
— Такой, — кивнула задумчиво. — Но он же для тебя. Он твой, Кира…
— Если ОН идеально подходит МНЕ, то это подходит и ТЕБЕ…
Я ещё сильней опешила.
— Разве ты его не любишь?
— Люблю, но не уверена, что смогу быть с ним, зная, что потеряла… Ты хоть знаешь, как он хотел ребёнка? Он же… мог стать самым лучшим отцом, а я…
— Да как ты можешь? И с какого перепугу ты винишь себя?
— Я… он… мы оба виним себя, и если я вернусь, мы в этом будем жить. Изо дня в день смотреть друг на друга, убиваться горем, пока возненавидим НАС! Нет, — мотнула Я этого мира головой, — лучше уйти сейчас, чтобы не портить потом…
— Чёрт возьми, ты ещё большая эгоистка, чем я! — зло изумилась я. — Опять только о себе думаешь! А как же чувства Руса? Чувства Кира? Какого им будет??? Ты им нужна! Вы так сильны дружбой и любовью! Вы не позволите умереть… ВАМ!
— Жизнь продолжается: пострадают и забудут, — безлико отозвалась Кира последнего мира.
Я отпрянула от себя:
— Не верю, что ты вот так можешь рассуждать! Рус и Кир — живы! Она есть и любят! Чтобы у вас не случилось, вы есть! Вы поддержка и опора друг друга! И убивать это из-за гибели ещё не родившегося ребёнка — кощунство! Я знаю, как это сложно! Я тоже долгое время хотела зачать. Мы с Русланом давно над этим работали в своём мире! И вместе с тем, знаю наверняка, никогда бы не бросила ни Руса, ни Кира зная, что кому-то из них грозит смерть! Я бы боролась до последнего… До последнего глотка, до капли крови… Ты нужна телу! Даже если я смогу его поднять силой своей души, остаться здесь не могу! Мне придётся уйти, и тогда плоть вновь станет обездвиженной. Вернись… сражайся! ЖИВИ!
— В том-то и дело, я больше так не могу, — просипела она ломким, слабым голосом. — Я больше не в силах… висеть между НИМИ.
— Между?..
— Только не говори, что с тобой не тоже самое, — укорила меня Кира этого мира. — Не лги, что не смотришь на Кира, как на вероятно… — умолкла на миг, словно выискивала верные слова. И чуть погодя досадливо качнула головой. Призрачные локоны будто подхватил ветер, и они красиво разлетелись в стороны. — Я не знаю о чём думаю, когда на него смотрю, — в бессилии призналась. — Я себя ВСЁ ВРЕМЯ одёргиваю! Каждый грёбаный раз, когда вижу его, слышу… думаю о нём! Сил моих больше нет, понимаешь?! — с отчаяньем воззвала ко мне. — И от Руса уйти не могу, — с ещё большей мукой выдохнула. — Я же ему не изменяла, но сердце… не на месте. Веришь? — с болью добавила и помолчала несколько секунд. — Мне кажется… дети… что это карма мне за то, что мысленно я… неверная, — сбивчиво забормотала. — И Кир друга никогда не предаст. Никогда! Он не такой! И я его предателем не сделаю! — рьяно мотнула головой. — Так что без меня им будет проще! Рус не будет больше победителем! Кир не будет несчастным проигравшим. Не будет надежд Руса на рождение ребёнка. Бесконечных отрицательных тестов на беременность, ЭКО и прочего… Он встретит девушку, которая будет только ЕГО любить, всей душой, — убеждённо чеканила. — Они заведут ребёнка. И я уверена, заведут с первого раза… Всегда так бывает, знаешь? — горько усмехнулась.