Однако многие хорошие решения не были осуществлены. Берия также соглашался с этими решениями, но не проводил их в жизнь. Вместо этого он готовил государственный переворот, чтобы диктатуру Сталина заменить диктатурой Берии. При этом он опирался на свой аппарат в МГБ и в МВД, а во главе многих партийных организаций находились его ставленники. Он ждал лишь подходящий момент, чтобы рассчитаться с группой Хрущев-Жуков-Микоян-Булганин-Ворошилов. И единственной силой, способной противостоять огромного аппарату Берии, была армия под руководством Жукова. МГБ и Берия, конечно же, и в армии имели своих людей, но между МГБ и армией всегда властвовал антагонизм. Армия не могла забыть того, что МГБ уничтожило лучших ее военачальников. Жуков подготовил контрудар.
Когда на одном из заседаний Политбюро Берия выступил в сталинском духе, и стал выступать против «врагов народа», никто ему не возразил. Председатель закрыл заседание. Берия увидел в этом плохой знак. Он встал и хотел было добраться до телефона, чтобы условленным сигналом поднять свой аппарат, арестовать своих противников и судить их по старому образцу. Но едва Берия покинул зал заседания, как его тут же окружили несколько генералов во главе с доверенным лицом Жукова генералом Серовым. В кремлевском дворе Берию посадили в бронированный автомобиль и отвезли в здание министерства обороны. Через двадцать минут после этого Берию был уже мертв.
Такая же участь постигла и сорок его ближайших соратников. МГБ осталось без руководителя, которым вскоре назначили генерала Серова и тот тут же переехал в здание на Лубянке.
С этого момента судьба великого русского народа оказалась в руках маршала Жукова. Судьба Берии испугала Маленкова, Молотова и Кагановича, которые повели себя, как и всегда, – показывали, что они всем довольны и со всем соглашались.
В качестве первоочередной задачи предстояло изменить преступную политику в отношении социалистической Югославии. Хрущев с Булганиным отправляются в Югославию и просят у Тито прощения. Министр иностранных дел Молотов отказался в этом участвовать. И они решили заменить его Шепиловым. Примирение с Югославией принесло Хрущеву большую популярность, что и доказал русский народ во время ответного визита Тито в Москву.
Я присутствовал при встрече москвичами Тито – сотни тысяч человек вышли на улицы и площади, чтобы приветствовать Тито. Впервые с тридцатых годов миллионы людей устроили демонстрацию против сталинской политики, угрожавшей, в том числе, и независимости социалистической Югославии.
Я привел вашу жену
Лесопильные заводы, расположившиеся на берегу Енисея, часть своей продукции вывозят за границу. Ежегодно, во время короткой навигации на Северном Ледовитом океане, длящейся с середины августа до середины сентября, на Енисей из многих стран мира прибывают грузовые суда. Северный морской путь пролегает через Белое, Баренцево и Карское моря к устью Енисея через Усть-Порт, Дудинку до Игарки, где был перегрузочный порт для трансокеанских судов. В Игарку заходят суда, баржи и плоты, доставляющие грузы драгоценного дерева из лесопилен енисейского побережья.
Выполнение плана по экспорту являлось важнейшей задачей лесопилен. За срыв планов многие директора расплачивались тюремным сроком.
У предприятий не было достаточно рабочей силы, чтобы за такой короткий период навигации обеспечить загрузку судов. В это время все предприятия частично или полностью прекращали работу, а рабочие и служащие направлялись на погрузочные работы. Едва мы вернулись из колхоза, нас тут же отправили на погрузку. Почти два месяца я работал на пристани лесопильного завода в Маклакове. На эту же работу направили и несколько сот солдат из гарнизона Енисейска. Тысячи людей работали денно и нощно ради выполнения плана. Уполномоченный министра деревообрабатывающей промышленности обеспечивал темп загрузки. В это время рабочие имели возможность покупать продукты питания, которых в другой период не было. Колбаса, сахар и сыр продавались до тех пор, пока не загружалась последняя баржа. После этого продукты исчезали, словно их никогда и не было.
Я был счастлив, когда наконец-то вернулся к своей старой столярной работе, на которой я уже дослужился до бригадира.
Прошла суровая зима. От мартовского солнца таял в Маклакове грязный снег. Я привел в порядок квартиру. Приближалось знаменательное событие: встреча с женой после более чем восемнадцати лет разлуки. На сей раз я знал, что нашей встрече больше ничего не сможет помешать. Жена уже сидела в экспрессе Москва-Пекин, когда я получил ее телеграмму о приезде. Я попросил знакомых в Красноярске встретить ее на вокзале и помочь ей.
Жена должна была приехать в Красноярск 9 марта, а уже на следующий день – в Маклаково. Начальник цеха дал мне несколько дней отпуска, чтобы я мог отметить встречу.
В тот день я рано лег спать, чтобы наутро выглядеть как можно свежее. Я долго не мог заснуть, переворачиваясь с боку на бок. Но едва я заснул, как меня разбудил стук в дверь. Я вскочил с кровати и зажег свет. Был всего час ночи. «Неужели это она?» – подумал я, подбегая к двери.
– Кто там?
– Здесь живет Штайнер? – спросил мужской голос.
– Да, это я.
– Откройте.
Дрожа от испуга, я открыл дверь, Передо мной стоял директор лесопильни Саванин.
– Я привел вашу жену.
– Где она? – воскликнул я.
– Ждет внизу у моей машины.
Я хотел было помчаться к ней как был, в домашних тапочках, но Саванин меня остановил:
– Вы что это вздумали? На улице сорок градусов. Обуйтесь!
Я быстро натянул сапоги и с шапкой в руке выбежал на улицу. Уже издали я узнал ее лицо. Она ходила возле машины. Услышав скрип шагов на замерзшем снегу, она повернулась ко мне, я побежал еще быстрее.
Мы молча обнялись и так, обнявшись, стояли несколько минут. Затем она произнесла:
– Наконец!
Саванин с шофером молча наблюдали за этой сценой. Я взял чемоданы, мы вошли в избу и долго смотрели друг на друга.
– Ты не изменился, – прошептала она.
И мне казалось, что она тоже почти не изменилась.
Мы легли на рассвете. Спустя почти два десятилетия.
Мы лежали обнявшись.
Мы говорили друг другу, что теперь нас может разлучить только смерть.
Наступили самые лучшие дни моей жизни. Светило яркое мартовское солнце. Легкий морозец. И мы, ежедневно гуляющие в ближайшем лесу и рассказывающие о пережитом. Я узнал об ее мучениях. Она слушала мои рассказы о лагерной жизни.
Соня провела в Маклакове четырнадцать дней отпуска. Несмотря на гнетущее впечатление, которое произвело на нее это место, она решила оставить Москву и жить рядом со мной до тех пор, пока у нас не появится возможность выбрать себе место жительства получше.
Мне было очень тяжело, когда я провожал ее к автобусу, который должен был увезти ее снова в Красноярск, а оттуда – в Москву. Меня утешала лишь мысль, что она скоро вернется.
Идея одного безумца
Одной из самых безумных идей Сталина было строительство железной дороги вдоль побережья Северного Ледовитого океана, от Воркуты через тундру до Игарки и от Игарки до Якутии и Колымы. Из Игарки ответвление должно было идти к Норильску.
В Сибири была лишь одна значительная железная дорога. Строительство Байкало-Амурской магистрали практически завершено, ветка Тайшет-Лена все еще строилась. Гигантская территория должна была стать более доступной. Но строительство это шло очень медленно.
Новая железнодорожная ветка, строительство которой началось, требовала сотни тысяч рабочих и огромное количество техники. Чтобы осуществить идею одного безумца, были произведены миллионы шпал, десятки тысяч рельсов, которых в Советском Союзе все равно не хватало. Каждый умный человек прежде подумал бы о том, чему должна служить эта дорога. Ведь это строительство не было экономически оправданным, так как дорога проходила по абсолютно незаселенной местности. Даже для военных нужд она не нужна. Этот гигантский проект Сталина необходимо было осуществить лишь для того, чтобы найти работу миллионам заключенных в лагерях, которые после нескольких лет работы умрут.
После смерти Сталина строительство дороги приостановили, несмотря на то, что она была построена уже на шестьдесят процентов. Заключенные ломали уже готовые объекты. Десять тысяч вагонов, вновь загруженные шпалами, рельсами и механизмами, отправлялись в тысячекилометровый обратный путь, туда, откуда их и привезли.
Часть этих материалов и людей доставлена в район Енисейска, где началось строительство новой железной дороги Енисейск-Ачинск. В окрестностях Маклакова можно было видеть окружавшую лагеря колючую проволоку, где жили новые строители. Я старался не проходить мимо наблюдательных вышек, чтобы не вспоминать самый страшный период в моей жизни.
Последние месяцы в ссылке
Я был страшно удивлен, получив из Красноярской прокуратуры повестку с приглашением явиться туда немедленно. Я тут же отправился в управление МВД за разрешением на выезд в краевой центр. Офицер, ознакомившись с моей повесткой, кивнул головой:
– Зайдите послезавтра.
Я обратил его внимание, что на повестке значится «немедленно», но он ответил, что это неважно. Выйдя от него, я подумал, не отправиться ли мне в дорогу, несмотря на возможные последствия, уже на следующем автобусе. Конечно, была опасность, что меня вышвырнут из автобуса, но, поскольку у меня в кармане лежит повестка, то мой отъезд, вероятно, не будет иметь никаких тяжелых последствий.
Получив от начальника цеха письменное разрешение на два дня, я пошел на автобусную остановку и, зайдя в чайную, смешался с людьми, ожидавшими автобус. В окно я видел, как пассажиры входят и выходят из автобуса, в который я и вскочил в самый последний момент. Всякий раз, как автобус останавливался, я боялся, что появится контроль. В двадцати километрах от Красноярска автобус остановился на открытом шоссе и, к моему ужасу, вошли два офицера. Один из них, стоя в дверях, крикнул: