Спустя три дня после пребывания в кишлаке Дара, у нас закончились все запасы провизии. Несмотря на то, что командир второго батальона, подполковник Понамарев, по рации, несколько раз информировал руководство о нашем положении, упрашивая о доставке провиантов, мы оставались голодными. Ответ с той стороны, как всегда, не выходил дальше слов: «Ждите, потерпите». Дело в том, что высота, на которой мы находились и территории, на которых расположились воины из других рот, с четырёх сторон, были под наблюдением врага, и, в такой рискованной ситуации нельзя было принимать решение «на авось» отправлять до нас вертолеты.
Наши требования на то, что если нет возможности обеспечить нас провиантами, дайте разрешение бойцам спуститься вниз, в кишлак, оставались без ответа. На третий день голодания, несмотря на сопротивление Понамарева, со взводов собрались пятнадцать добровольцев, полных решимости, спуститься вниз, в кишлак. Увидев солдат, чьи глаза были наполнены решимостью, у подполковника ничего не оставалось, кроме как согласиться. Он тоже был изнурен голодом!
– Ладно, разрешаю спуститься в кишлак, однако только с целью раздобыть провизию! Не допускать никакого мародерства и другие подстрекательства! А вот принесенную продукцию будем делить на всех поровну. Если вы согласны на такие условия, тогда вперёд!, – сказал подполковник.
Однако нам, троим связистам, во главе со старшим лейтенантом Ивашенцевым разрешение не дал, так как мы являлись специалистами, примкнувшими к ним из другого подразделения.
–Вам тоже принесут, голодными не останетесь, – после таких резко сказанных слов, мы продолжили наблюдение для того, чтобы поддерживать «добытчиков хлеба» с тыла…
Я теперь понял что из себя представляет голод. Оказывается то жгучее ощущение в желудке, которое было вначале, покидает, и вместо него появляется сильная боль. Так как был декабрь месяц отсутствие различных трав было естественным явлением. Вокруг имелись лишь кустарники, сбросившие листья и готовящиеся к зимовке. Сижу, скорчившись, обессиленный, уставился на ветки кустарника и размышляю о том, съедобна ли её кора? Что тут греха таить, я ее даже попробовал, однако это не было развязкой. К счастью, спустившиеся в кишлак бойцы вернулись не с пустыми руками. Однако вышло не так, как сказал Понамарев. Подполковнику, который думал, что найдет способ делить добычу поровну на всех, отдали лишь отведенную ему часть, а остальное пошло по знакомству и по блату. Не зря было сказано «если в караване имеется свой верблюд, то твой груз на земле не останется.» Аслан из Бустанлыка, с которым я познакомился во время одной из коротких бесед, сказав, «Вот, «зем» (сокращенное слово «земляк»), пока покушайте, принесли не так уж много», – оставил мне кусочек сливочного масла, горстку орехов, и кусочек головки колотого сахара, похожую жмыховой дуранды. (Здесь уместно отметить, что колотый сахар-восточная сладость, имеет привкус мёд и, темно-коричневый цвет. Он резко отличается от привычного нам сахара, является совершенно другим продуктом. (прим. переводчика)) Я был благодарен и за это, так как большинство были лишены даже такого минимума.
Войдя в убежище, под кустарник, я пригласил своих товарищей и поделился всем, что имел. Сливочное масло и орехи мне конечно знакомы, а вот головку колотого сахара я еле узнал, так как еще в детстве слышал о нем от бабушки. А для Ивашенцева и Сергея она была чуть ли той самой «археологической находкой». Оказалось, что съесть сливочное масло без хлеба не так-то просто, но даже его не осталось.
До сих пор меня не покидает увиденное. Понамарев, расположившись на пять-шесть шагов дальше от нас, лёжа на боку, время от времени краешком глаза оглядывался вокруг и жрал доставшуюся ему долю. В паре шагов от него стоял солдат, прислонившись к своему автомату и уставившись в него взглядом, словно просил: «Может дашь мне тоже?». Мне казалось, что один из них был похож на скупого, который своему глодающему напарнику, как псу, жалеет бросить кость, а второй походил на жалкую, слабую собачонку, безысходно смотревшую на него. Проведя аналогию, я отнес ему три штуки орехов, которые мы сами намеревались расколоть и съесть напоследок.
Можно сказать, мы свой желудок «немножко обманули» и голод немного отступил. Однако мы начали снова искать способы как еще раз спуститься в кишлак.
Вернувшийся Ивашенцев после беседы с Понамаревым, был в подавленном настроении.
– Готовьтесь, мы втроем переселяемся. Оказывается нам нужно примкнуться к третье роте.
– Как это так, расстояние до высоты, на которой расположена третья рота не под нашим контролем?!,– сказал я, вспылив.
–Знаю, – сказал он тоже настороженно, – таков приказ!
Спустя некоторое время подоспел наш «путеводитель». Он представился как Вадим и вкратце разъяснил план пересечения дороги.
–Наш путь недалекий, всего пару километров, однако очень опасная территория. К тому же, никто не прикроет, то есть некому нас защитить. Поэтому мы пойдем по тому направлению, откуда враг нас не ждет – по заминированной ложбине, – сказал и будто ожидал от нас какого-либо вопроса, поочередно посмотрев на нас, продолжил:
– Однако не стоит впадать в панику, я изучал каждую пядь. Пойдете только следом за мной, не издавая лишнего звука. Пошли!
Взваливая на спину вещи, крепко ухватившись за приклад своего автомата я отправился в путь за Вадимом. Повернулся назад и в последний раз посмотрел на укрытие, которое мы под двумя кустами смастерили для себя с любовью. Понамарев даже успел положить свои вещи в наше укрытие, и, расположившись там, хитрым взглядом провожал нас.
Внезапно в моей голове возникли подозрительные, сомнительные мысли, но продолжая свой путь, и начал себя успокаивать. «Нет, он не пойдет на такое, чтобы всего лишь занять наше временное укрытие?!», -размышлял я про себя.
…Несколько дней тому назад Ивашенцев, который был на приеме у Понамарева, вернулся от него и вновь осмотрел наше укрытие. Тогда он сказал, что Понамарев хочет переселиться в наше укрытие, и, увидев наше недовольство, просто сдержался от лишнего разговора. Эгоизм оказывается не выбирает ни места и ни время. Он решился на такую подлость, чтобы занять это наше место…
Я ударился о внезапно остановившегося Вадима и мои мысли улетучились. Он жестом указал нам на метки, оставленные им же и осторожно продолжил свой путь. Идя следом за ним, теперь я тоже начал обращать внимание на метки. На оставленных метках где-то на камнях, где-то на ветках кустов можно было понять многое. Так как мы шли очень медленно, осторожно, наш путь никак не сокращался. Идти по ущелью, огражденному с двух сторон высокогорьем, постоянно посматривая под ноги, тоже было опасно. Беспокойно ощупывая взглядом окрестность я старался идти следом за Вадимом и вдруг мое внимание привлек отблеск среди утёсов, находящийся справа от нас. Я посмотрел во второй раз и мое сердце «ушло в пятки»:
–Вадим, справа, – я смог лишь сказать потихонечку.
–Пройдем направо, скорее, под скалы.
Как только мы кинулись вправо, не думая о минах, могущих оказаться под нашим ногами, на нас обрушился шквал огня. Мы попали во вражескую засаду! То бегом, то ползком мы оказались в укрытии у каменного утеса и, прислонясь к валунам, начали следить за горой напротив нас. На той стороне угрозы не было видно, скорее всего нас обстреливали из наблюдательного пункта, который был единственным в этих местах.
Чтобы скорее сменить наше местоположение, укрываясь за каменными глыбами, мы продвинулись на несколько десятков шагов, и, прячась, начали возводить вокруг себя стену из камней, так как эта местность, как на ладони, просматривалась врагом. Нас спасло то, что я заметил врага именно в тот момент, когда он томительно ожидал нас, четверых, в этом месте, где ему удобно было стрелять в нас. Также, нас спасли действия Вадима, который успел увидеть врагов и обдумывал молниеносный план, чтобы спастись.
– Азизов выйди на связь,– Ивашенцев сказал, раскрыл карту и принялся уточнять координаты нашего местоположения. Чтобы привести в рабочее состояние рацию я несколько раз включил и выключил ее заводной прибор, однако она не работала. Переворачивая её туда-сюда, я осмотрел ее и увидел два маленьких отверстия, образованных от попадания вражеской пули, и я понял, что случилось. Восхваляя Аллаха я слегка поцеловал рацию. Она стала спасением моей жизни, став преградой на пути от пули!
Однако радоваться было рано, мы все находились в ловушке. То, что мы оказались здесь, никто, кроме Понамарева, не знал, а те, что с третьей роты, нас даже и не ждали. Вдобавок, связи тоже не было.
Наблюдая за нашим состоянием, осознавая сложившуюся ситуацию, Вадим жестом позвал меня к себе и повернулся лицом к Ивашенцеву:
–Мы с ним поднимемся наверх, вы вдвоем будете наблюдать за ними и через минут пятнадцать нужно будет быстро пробежать открытую местность, чтобы заставить врага показаться, только по одному, по очереди, понял, старший лейтенант!?– приказал Вадим. Я внимательно посмотрел на Вадима. Каким же отважным, благородным и предусмотрительным был он. Я начал ругать себя за то, что до этого момента не очень хорошо знал его.
Он был тем самым Вадимом Казаковым, ставшим для нас живой легендой. Про него я услышал, когда был еще молодым солдатом. Я много слышал волнующих рассказов о том, как старший лейтенант Казаков, прибывший служить инструктором в спецподразделение воздушно-десантных войск, участвовал во многих боях и поднялся до уровня Героя Советского Союза. После окончания срока службы по своей воле он остался в афгане, и совершал в боях многократные подвиги. Не могу поверить своим глазам, однако он в этот момент был с нами…
Мои мысли улетучились, когда Вадим обернулся ко мне и сказал:
–Немного вернемся назад, затем поднимемся на скалу. Ты меня прикроешь, потом я тебя… По очереди поднимемся наверх, ударим сзади. Я в тебя верю рядовой, а ну-ка пошли!
Как только мы отправились в путь, Ивашенцев и Сергей одиночными выстрелами начали отвлекать врага. Автомат, находящиеся наверху, ожил, давая возможность обнаружить себя. Только после этого Вадим ловко поднялся между валунами наверх, жестом дал мне понять с какого места я его смог бы защитить. После этого он поднялся повыше, стал наблюдать за окрестностью, я тоже устремился наверх. Таким образом, значительно поднявшись, мы осторожно, по склону, устремились в ту сторону, откуда были слышны звуки пуль. Когда приблизились к