разросшейся ели, по жесту Вадима я понял, что мне необходимо обосноваться здесь и наблюдать за окрестностью, поэтому укрылся между ветками ели.
Где-то читал, что оказывается человек использует свои возможности всего на пять-шесть процентов, только гении могут поднять этот показатель в один-два раза. Быть может, но на тот момент, когда вопрос жизни и смерти стоит ребром, Аллах позволяет нам воспользоваться этой возможностью больше чем обычно…
С той точки, где я обосновался, наблюдательный пункт врага и прилегающие к нему территории просматривались как на ладони. Стало известно, что вокруг пункта напарников не имелось. Я прицелился на врага, приготовился нажать пальцами на курок и жестом левой руки дал понять, что к стрельбе готов. Вадим прислонил палец к губам, который означал: «не спеши стрелять», сам пополз в сторону врага. Продолжая наблюдать за врагом, которого я держал на прицеле, вдруг увидел второго, сидевшего за ним и разговаривавшего по рации. Я сразу разгадал мысли майора: он хочет взять в плен одного из врагов! Приближающийся к ним майор, давая рукой мне знак, приготовился нападать на врага. Только теперь я выстрелил по мишени.
Враг, от неожиданного нападения и от свалившегося на него лихорадочного тела своего напарника опешил. Майор кинулся в это время на врага, навалился на него, с силой ударил ему в лоб нижней частью револьвера, закрутив руки назад. Когда я подоспел и наставил дуло автомата в плечо врага, Вадим уже связывал ему руки. Взяв пленного за волосы, я повернул его голову и посмотрел в лицо. Вытаращив глаза, бесчувственно глядевший на происходящее, враг не принадлежал к афганской нации, а если точнее: был одним из наёмных европейцев.
– Чтобы нас не застрелили подай знак находившимся внизу. Давай поскорее, нам нужно быстро уходить отсюда, к ним могут прийти на помощь, он разговаривал по рации!
После предупреждения Ивашенцева трофейное оружие и рацию повесил на свое плечо. Из наушников были слышны различные голоса, с той стороны непрерывно говорили.
–Запоминай их частоту, рацию настраивай на тридцать третью частоту и отдай мне,-сказал майор.
–Орёл, Орёл, я Сокол, приём. Нам нужна помощь, приближаемся к пятой цели, у нас имеется «соловей».
–Орёл, вас понял, мы встретим.
Вадим взглядом подал мне знак: «пошли». Я, угрожая пленнику автоматом, подтолкнул его стволом и сказал: «Иди вперед!».
Мы ускоренно спустились вниз и наткнулись на Ивашенцева, который помогал Сергею, получившему ранение в плечо.
–Сможешь идти? Пошли!– сказал Вадим, даже не дожидаясь его ответа.
–Даааа, – проговорил Сергей, встал с места, и, прикусывая губы, преодолевал боль.
Тяжелые вещи Сергея и вышедшую из строя рацию мы накинули на плечо нашему пленнику, который, видимо, не спешил форсировать и наши шаги замедлились. Чуть пройдя по ущелью майор принял решение повести нас вверх, вдоль находившихся слева гор. Чтобы ступить ногой, среди каменных глыб, нам иногда приходилось отыскивать место. Идущий чуть впереди и осторожно поглядывающий то направо, то налево «соловей», иногда бросал свой взгляд назад, от чего можно было догадаться, что он надеялся на подмогу своих напарников. С обратной стороны горной вершины, к которой мы приближались, прошипела «сигнальная ракета», поднимаясь в небо и сверкая красными лучами покатилась вниз. Это означало, что к нам навстречу идет группа поддержки, которых позвал на помощь майор Казаков. На месте встречи с группой поддержки, куда мы пришли, перейдя горную вершину, «соловей», с надеждой, оглянувшись назад в последний раз, с грохотом упал. Я наклонился к нему и дулом автомата толкнул его, желая сказать, чтобы он не прикидывался и вставал. Когда я увидел, его открытые, неподвижно смотрящие в небо глаза и с его лба потекла кровь, я понял что случилось.
–Стреляют сзади, – прокричал я, тут же укрылся за камнем и приготовился к стрельбе. Мы вчетвером, с подоспевшей к нам помощью, заняли удобное положение и приготовились к стрельбе, однако никто не знал в какую сторону стрелять, так как второго выстрела не последовало. Стрелявший в «соловья» снайпер молчал, чтобы его не обнаружили. На самом деле задание, порученное ему, он выполнил на отлично.
В то время, как мы начали искать его, на нас посыпались мины, оглушительно взрываясь. Первая мина упала недалеко от нас, а последующие постепенно приближались в нашу сторону. К сожалению, мы не смогли установить откуда стреляют и начали отходить в сторону горной вершины.
Поднявшись на самый верх горной вершины Ивашенцев установил точку, где закрепились вражеские минометчики. Полученные от него сведения я передал нашим артиллеристам, и, не дождавшись его указаний, сказал:
–Один дымовым, огонь!, – дополнил его недостающую команду.
Хотя он был недостаточно опытен, однако очень внимательно, заботливо и уважительно относился ко всем нам. Я не стал делать ему замечание, поэтому он быстро кивнул мне в знак благодарности. Когда дымовой снаряд упал справа от мишени и его дым поднялся во весь рост, я передал дополнительные сведения Ивашенцева:
–Минус сто, пятью осколочными, огонь!
В этот момент, чуть дальше от нашего местоположения, взорвалась мина. От тревожных голосов, подоспевших на помощь, я узнал, что кое-кто получил ранение.
Увидев, что пять снарядов наших артиллеристов точно попали в цель, не дожидаясь приказа Ивашенцева, я приказал:
–Залпом огонь!
Нас перестало накрывать минами. Из третьей роты, пришедших к нам на помощь, один солдат все же был убит, а трое ранены. Мы положили в плащ палатку и понесли тяжело раненных и погибшего солдата, а перед моими глазами стоял взгляд провожающего нас Понамарева …
Обиталище мерзости, обиталище жестокости,
Эй афганская земля, холодная, с сердцем каменным,
Отдали мы жизнь, отняли мы жизнь, нет смысла однако.
Спутник неопределенный, так называемый Интернационал.
Невежеству – мерзость… до каких пор?
Наконец-то то мы прибыли на высоту, обозначенную на карте 3234 (где происходили события фильма «Девятая рота», снятый в 2005 году Российскими кинематографами). Если скажу, что нас встретили с открытой душой, то получится так, что я соврал. Не знаю, но мне, по крайней мере, показалось так, будто они нас считали виновными в том, что потеряли недавно погибшего своего сподвижника.
Майор Казаков передал нас сержанту, и, пожав по одному руки, распрощался с нами.
–Спасибо вам.
–Вам тоже спасибо, товарищ майор.
Нам передали окоп, вырытый на окраине территории. Окоп был вырыт в земле, в полуметровой глубине, и отделан кладкой из камней. В нем одновременно три человека могли обороняться от вражеской пули и вести бой, а также, при необходимости, могли прилечь, чтобы отдохнуть. Но самое интересное заключалось в том, что под ногами были маленькие матрасы (курпачи), устланные в четыре-пять слоёв и больше. Если учесть, что они были новенькими и переливались золотистыми оттенками, так как были сшиты из позолоченной ткани, то это место напоминало специфичную комнату новобрачных восточного уклада (под открытым небом).
«Что это значит, они смеются над нами что ли?», – подумал я, оставил наши вещи в сторонке и предложил Сергею прогуляться, посмотреть на окопы других, и заодно узнать что за дела. Увидев перевязку на его шее, я вспомнил, что он ранен. Ивашенцев сказал, чтобы мы располагались, пообещал, что пришлет врача и отправился к командиру роты, который обосновался на верхней части горы.
–Сергей идем?
Сергей чуть поморщился от боли, встал, так как в нем преобладало свойственное молодым людям любопытство, последовал за мной. Мы пошли в сторону двух солдат, которые возились около окопа, расположенного чуть дальше. Как только дошли до него, мне сразу в глаза бросилось место, обставленное как «королевский трон», где в семь-восемь слоёв было устлано матрасами (курпачами), сшитыми из позолоченных материалов, а по краям были поставлены подушки и «люля» (национальная восточная подушка). Рядом солдаты чистили свое разобранное оружие. Я обрадовался, увидев, что один из них был «далёким знакомым» мне узбекским парнем.
–Да, «зем», Бог в помощь, хорошо живете,– сказал я. Услышав узбекскую речь парень засиял, и оказался любителем поболтать:
– Ой, ой идемте, идемте, я чуток поспал, и не зря увидел сон, где я оказался в Узбекистане.
– О-го, еще скажи, что ты сны видишь,– после моего «комплимента» он еще больше «разогрелся».
– А ты что думал?
Увидев различную посуду с провизией, поставленной в ряд на краю окопа, я вспомнил, что голоден. В самом деле, перед тем как нас «прогнал прочь» Понамарев, мы закусили всего лишь сливочным маслом и колотым сахаром.
– «Зем», мы идем прямо с голодухи.
–Извиняюсь, извиняюсь, я не проницательный. Позднее зажигание…, -сказал он, и, приставляя указательный палец к голове, развел руками.
–Приятель, а что у тебя есть?, – сглотнув слюну спросил я.
– Эй-й, у меня нету такого, чтобы ничего не было,– похвастался он,-садитесь.
–Серега, идем, перекусим, -позвал я напарника.
Угощение, в основном, состояло из уже знакомых нам сливочного масла, колотого сахара и орехов. Вдобавок, как бы искусно создавая «ассорти», он угостил нас сырыми яйцами: каждому по одному, а также рассыпал перед нами горстку зарубежных конфеток. «А это на закуску», – сказал он и положил перед нами по две штуки жвачек и пачку сигарет «Море».
Увидев, что мы удивленно посмотрели на угощение, он сказал: «Хватит? Возьмите. Простите уж, наше упущение – нет хлеба и соли. Дальше сами справитесь»,– после пошел и приступил к сборке своего автомата.
–Не похоже на то, что у него «позднее зажигание». С одной стороны хорошо получилось, что он не подсел к нам!»,– поразмышлял я. Мы с таким аппетитом ели, что Сергей, кажется, забыл, что он ранен. Только вот употреблять сырое яйцо без соли было немножко сложновато.
Когда наелись, и дурные мысли ушли прочь. Однако, не смогли уйти с глаз долой пейзажи кровавых столкновений, хотя другой пейзаж поднимал мне настроение: уходящее в свои покои солнце окутывало все вокруг своими золистыми лучами. Тем не менее, усталость преобладала, и меня «тянуло» ко сну.