Тут я почувствовал на себе чей-то взгляд. Огляделся и увидел Дубинка. Он подошёл.
– Как настроение?
– Хорошее. А у тебя?
– И у меня хорошее. Проснулся утром от собственного смеха.
– Вот как?
– Ага. А ты чего здесь, неужели платить пришёл?
– Да, платить, – сказал я.
– Молодец, слушай. Я ведь знал, что ты парень не промах. А?
Дубинок похлопал меня по плечу и ушёл. Он меня убьёт. Ну, точно убьёт! Я ведь свидетель. А зачем ему свидетели? Вот как только принесу сюда последний взнос (принесу ли?), он подкараулит меня и прибьёт одним ударом. Надо бежать. Или не надо? А если надо, то когда? Тут подошла моя очередь. Я покорно зашёл в кабинку и отдал деньги. Опять остался без копейки, зато получил передышку на две недели. И кстати, на две недели у меня было приличное жильё. Ирада оставила ключи. Лишь бы туда никто не сунулся. А кто туда сунется? Вагиз мёртв. Его бандиты – тоже. Насвистывая, я зашагал по улице. Потом вдруг поймал себя на том, что насвистываю похоронный марш. Чертыхнулся и пошёл молча. Незаметно наступил вечер. Я пришёл домой и сразу налил себе водки. Теперь можно. И нужно. Выпив, я стал звонить Марике. Раз, другой, третий. Телефон был по-прежнему выключен. Он убил её, сволочь! Я заплакал. Водка меня расслабила, расквасила. Вот я и остался один. А ещё недавно было три бабы. Неожиданно телефон заиграл мелодией из фильма «Эммануэль».
– Слушаю, – сказал я.
– Это Ирада? – спросил мужской голос.
Я помолчал и ответил:
– Я что, похож на Ираду?
Он тоже помолчал и сказал:
– Мне нужна Ирада.
– Да? Зачем? Ты кто такой вообще?
– Я её знакомый.
– А я её папа! – заорал я и нажал отбой.
Спустя пару секунд телефон снова заиграл.
– Да! – рявкнул я.
Молчание. Потом женский голос спросил:
– Кто это?
Меня прошибло холодом.
– Марика! – крикнул я. – Марика! Марика!
– Кто это? Где Ирада?
– Это я, я, – закричал я, захлёбываясь. – Ты что, не узнаёшь?
– Ты? Откуда ты? А где Ирада? Она мне звонила. Мне сорок эсэмэсок пришло, что она мне звонила.
– Это я звонил с её номера. Господи, милая, ты жива!
Я повалился на кровать и схватил себя за яйца, чтобы успокоиться.
– А Ирада где?
– Она уехала. Навсегда. Начала новую жизнь.
– Шутишь?
– Какие тут шутки!
– С ума она что ли сошла? Вагиз же искалечит её.
– Он уже никого не искалечит. Его нет. Ты где сейчас? Приезжай!
– Приезжать? К тебе?
– Конечно.
– Зачем?
Я подскочил.
– Как это зачем?
– Я и спрашиваю: зачем?
– Ну, потому что мы должны быть вместе. Ты забыла всё?
– Нет. Помню как бы. Просто я думала, что Вагиз с тобой что-то сделал.
– Вагиз уже никому ничего не сделает.
– А что с ним?
– Приезжай, расскажу.
– Ладно. Ты где?
– На твоей квартире. Где вы с Ирадой жили.
– А она там?
– Нет, я же говорю, она уехала!
– Странно всё. Ну, хорошо, ладно. Я приеду скоро. Покендос.
Она отключилась. Я вытер слёзы и стал ждать. И опять время растянулось. Что с ним делать? Я включил телевизор. Опять новости. В Японии конец света. И непонятно, куда двинет радиация. Ведущий заметно потел, говоря об этом. Потом повторили историю про прокурора, укравшего колготки. Ничего нового. Вагиза пока не нашли.
Я не заметил, как уснул. А проснулся от звонка в дверь. Это была Марика. Вид у неё был усталый, помятый.
– Привет, – сказала она и вошла в квартиру.
Я обнял её. Прижал к себе. Захотелось вдруг почувствовать, как бьётся её сердце.
– Ты чего? – спросила Марика.
– Ничего.
Сердца не было. То есть, конечно, было, но я его не почувствовал. Ладно, к чертям сантименты!
– Ты свободна, – сказал я.
– В каком смысле? – спросила Марика, снимая сапоги.
– Прямом.
В комнате я разлил в рюмки остатки водки. Одну дал ей. Марика поморщилась и не стала пить.
– Так вот. Вагиза больше нет. И никого нет. Можешь делать всё что хочешь. Хорошо, если ты захочешь остаться со мной.
Марика поставила рюмку и закинула ногу на ногу. На ней были ажурные чулки. У меня начал вставать.
– Я ничего не понимаю, – сказала она. – Так а где Вагиз? Ты его убил, что ли?
– Не совсем так. Но в живых его больше нет.
Кажется, её это мало впечатлило.
– А я думала, он тебя убил. Так жалко стало сначала.
– Сначала? А потом?
– Ну и потом тоже.
Она пожала плечами.
– А это точно?
– Точнее не придумаешь.
– И кто его кокнул? – спросила Марика.
– Не знаю. Судя по всему, профи.
– А ты видел?
– Можно сказать и так.
Марика молчала. Совершенно никакая. Как будто ширнулась.
– Ты что, ширнулась? – спросил я.
– Нет. Я ни на чём не сижу.
– А почему ты такая равнодушная?
– Думаю. Что мне делать теперь?
– В смысле?
– Ну, если Вагиза нет. Кто теперь рулить будет всем? Может, во Владивосток поехать? У меня там подруга работает. Опять же там много иностранцев…
– Охуеть! – сказал я. – Ты что, бросать не собираешься?
– С какой стати? – спросила она. – Чем я займусь?
– Ты же парикмахер!
– Нет, я грумер. Только я здесь в двадцать раз больше заработаю.
Я подошёл к окну. Поглядел на улицу. Там была ночь. Когда она закончится?!
– Не понимаю. Я думал, ты со мной будешь. Я же тебя люблю.
– Ой, ну хватит! – ответила Марика. – Знаешь, сколько раз я это слышала? Да вот сегодня хотя бы уже второй раз слышу. А до тебя был один жиртрест. У него жена парализована.
– Ты же чуть не уехала со мной! – сказал я. – Ты же собиралась!
Я повернулся к ней. Она закатила глаза.
– Ну, извини! Я думала, ты типа олигарх и вообще. Деньгами швырялся. А Вагиз сказал, что ты мелкий фраер. К тому же, у меня запой был. А я когда пью, плохо соображаю.
Я не знал, что сказать. Такое редко со мной случалось. Как будто кляп воткнули. И нож под ребро. Больно и обидно.
– Хорошо, что ты жива, – сказал я наконец.
– С чего мне умирать?
– Говорят, Вагиз был настоящий вурдалак. Я слышал, он убил кого-то в ресторане. А кого-то распилил вдоль туловища.
– Ого. Я про такое никогда не слышала.
Я подошёл к ней, схватил за плечи и стал целовать. Марика не сопротивлялась. Я разорвал на ней колготки и на этом остановился. Стало тошно, да так, что во рту появился привкус желчи.
– Уходи, – сказал я.
– А можно я останусь?
– Ну, оставайся.
– Лягу на диванчик, – сказала Марика.
– Ложись, – пожал я плечами.
В мини-баре я обнаружил бутылку рома. Дешёвка. И не ром вовсе, а бормотуха с красивой этикеткой. Я ушёл на кухню, сел и стал пить. Пил, пил, пил. Потом бросил пустую бутылку в мусорное ведро и вернулся в комнату. Марика уже спала и смеялась во сне.
39
Утром я мучился от похмелья. Марика ушла, пока я спал. Всё, что я нашёл после неё – разорванные ажурные колготки. Она оставила их на подушке. Последний привет. Я положил их в карман. Была мысль сотворить с ними какое-нибудь извращение, но я решил отложить это на потом. Слишком сильно болела голова. И душа. Меня тошнило и трясло. К счастью, трясло не сильно. А вот тошнило жёстко.
Я обыскал квартиру. Ни капли спиртного. Ни копейки денег. Я лёг на кровать и включил телевизор. На экране была женщина в деловом костюме, взгляд строгий, волосы затянуты в хвост. Она сидела и смотрела прямо на меня, не произнося ни слова. Шло время, а она просто сидела и пялилась. Вдруг она стала расстёгивать пиджачок, потом блузку. Показался кружевной лифчик. Она просунула в чашечку пальцы и осторожно вытащила грудь. Большую и мягкую. У меня пересохло во рту. Я увидел, что эта женщина – Юля. Та самая девица из банка, которая меня обрабатывала. Тем временем она уже достала вторую свою титьку, такую же большую и мягкую, как и первая. Потом встала и медленно подняла юбку. Под юбкой оказались ажурные колготки. Я схватил пульт и погасил экран. Это было сумасшествие. Белая горячка. Нужно бежать отсюда, пока стены не начали со мной говорить, а из потолка не выросли руки.
Я оделся и вышел из квартиры. На улице сыпал мокрый снежок. Всё было тихо, спокойно. Никаких монстров, голосов в ушах и голых баб. Я достал телефон и набрал номер Лары.
– Слушаю вас, – ответила она.
– Привет, – сказал я.
– Это ты? Что это за номер?
Голос её мигом изменился. Стал жёстким. Жёстче моего похмелья.
– У меня новый номер, – сказал я. – Давай встретимся.
– Встретимся?
– Я решил свои проблемы. Долгов больше нет. Почти. В общем, всё хорошо.
– Хорошо? Ты зачем заявление забрал? Ко мне приходил этот пидор в фуражке.
– Я не виноват. Он меня заставил.
– Заставил? Пытал тебя, что ли? Может, бутылку в жопу запихал? Или швабру?
– Нет, нет, что ты! Он запугал меня!
– Запугал? Ах ты, бедный!
Она отключилась. Я убрал телефон в карман. Что теперь? Я опять не знал. Этот вопрос вылезает постоянно. А вменяемого ответа на него никогда нет. В одиночку мне было страшно.
Я сел в автобус и проехал несколько остановок, прежде чем кондуктор меня выгнал за безбилетный проезд. В кармане заиграл телефон.
– Алё!
– А Ирада где?
– Кто это? Что вам надо?
– Ирада. Мне нужна Ирада.
Он вдруг зачирикал по-птичьи. Я побежал по улице. Свернул налево, направо, перебежал дорогу, нырнул во двор и вбежал в дворницкую.
– Привет, сынок! – сказал старик. – Утром на помойке я нашёл печень. Представляешь себе? Она уже слегка тухлая. Я хочу выяснить, человеческая ли это печень.
Я схватил его за плечи, ощупал бороду, волосы, шею. Он был настоящий. Только нёс какую-то чушь. Хотя в этом как раз ничего удивительного не было.
– Со мной что-то не то, – сказал я. – Кажется, белая горячка.
– Ты слышишь музыку?
– Нет. А должен?
– Не знаю. Я слышал. Помнишь? Я лежал в диспансере, и тут заиграл Иоганн Себастьян Бах.