— Насчет хозяйки у меня ничего такого и в мыслях не было.
— Не вздумай меня обмануть и чего-то там проделать за моей спиной.
— Не вздумаю.
— И помни о румынах.
— Постараюсь не забыть.
После заверений Габриеля Рекуэрда наконец успокаивается и снова превращается в довольно благодушного парня, с которым не грех перекинуться парой мыслей о рыбалке, погоде и игре Виктора Вальдеса в текущем сезоне.
Габриелю претит мысль о рыбной ловле, он никогда не был футбольным фанатом и погода интересует его лишь в общем контексте глобального потепления, парникового эффекта и неконтролируемых выбросов в атмосферу С02, с чем, безусловно, необходимо бороться. Но точки соприкосновения с Рекуэрдой все же находятся:
изредка они играют блиц в шахматы.
Партия длится не больше пяти минут, Рекуэрда еще ни разу не выиграл, но не слишком расстраивается по этому поводу: у него всегда есть возможность отыграться на маджонге.
Маджонг — главное развлечение выходных, когда у Рекуэрды есть несколько неторопливых свободных часов. Маджонг в patio принес китаец Ван, он же обучил правилам игры Кима, Габриеля и Рекуэрду.
— Это еще что за срань? — поинтересовался Рекуэрда, когда Ван явился с небольшим лакированным сундучком из красного дерева.
— Игра, — улыбаясь, пояснил Ван на английском, не такой уж он неуч. — Играть — хорошо.
— Переведи, чего он там лопочет, — сказал Рекуэрда Габриелю.
— Он сказал, что это игра и неплохо бы сыграть.
— На деньги?..
Играть на деньги предпочтительнее, чем просто так, на передней панели сундучка выжжен дракон в обрамлении из цветов, если вынуть плашку из пазов — откроются четыре низенькие полочки, забитые костями. Основных костей — больше ста тридцати, а есть еще дополнительные восемь — сезоны и цветы; цветы на костях отдаленно напоминают цветы, стоящие на столиках. Ближе всех к изображенным — цветок со стола Рекуэрды, может быть, поэтому именно Рекуэрде несказанно везет на первом этапе, когда при помощи двух кубиков и максимальных значений на них определяется лидер —
Восточный Ветер.
«Рекуэрда — Восточный Ветер» — звучит как название романа.
Рекуэрда — Восточный, а Габриель — всегда напротив него и всегда Западный, потому и вынужден сидеть спиной к двери, откуда в любой момент может показаться Снежная Мика. Если это произойдет — первым ее увидит Рекуэрда. Да и ладно.
Полицейскому фартит не только на начальных этапах игры, но и на всех последующих, к вящему неудовольствию Вана.
Наиболее частые комбинации, которые волшебным образом выпадают на костях Рекуэрды и приносят ему выигрыш:
императорский нефрит
головы и хвосты
достать луну со дна моря
четыре наслаждения вошли в твою дверь
скрывающаяся змея
вырастить виноград на плоской крыше.
Вырастить виноград на плоской крыше не удавалось еще никому. Хорошо бы запастись рекомендациями специалистов на этот крайне экзотический растениеводческий случай.
Два европейца и два азиата, играющие по выходным в маджонг, — со стороны их можно принять за компанию приятелей, но они не приятели. Рекуэрда даже не стремится уложить в голове, как зовут азиатов; китаец Ван, может, и хотел бы запомнить архисложные испанские имена, да не получается, некоторые из непривычных для китайцев звуков безвозвратно теряются на пути от гортани к языку. У Кима вечно отсутствующий взгляд — сказывается-таки наличие проблем с турагентством в Сеуле. Они ждут развернутого фоторепортажа, а Ким все никак не наберет подходящее количество снимков Снежной Мики. Или, скорее, —
подходящих снимков.
В тех, что были отсняты, нет никакой магии, Габриель видел их. О великом рождении и великой смерти цветов (козьей жимолости или жимолости-каприфоли) можно забыть навсегда: на снимках изображена симпатичная девушка с велосипедом, только и всего.
Ким не может понять, в чем тут дело, и потому грустит.
Постоянный отъем денег везунчиком-Рекуэрдой тоже не прибавляет радости. Ставки в игре, о которых изначально договаривались все четверо, не слишком велики, но в общей сложности набирается довольно приличная сумма. Габриель уже обогатил Рекуэрду на 130 евро, Ван и Ким облегчились на 150 и 175 евро соответственно.
— Если так пойдет и дальше, то я брошу работу и куплю себе остров в Тихом океане, — лыбится скотина-полицейский.
Первым капитулирует Ким.
В, какой-то момент он заявляет, что чрезвычайно стеснен в средствах, что ему приходится экономить буквально на всем и в связи с этим, к величайшей скорби, он должен на некоторое время отказаться от маджонга по выходным.
Если Ким откажется — игра потеряет всякий смысл, ведь она рассчитана на четверых.
— Есть вариант играть не на деньги, а просто так, — говорит Ким.
— Просто так и жена не даст за сиськи подержаться, — проницательность закоренелого холостяка Рекуэрды удивляет. — Другие варианты есть?..
Другие варианты (другой вариант) находятся не сразу, а, в соответствии с законами прихотливой и алогичной восточной драматургии, в самом конце, когда Рекуэрда уже начинает терять терпение. Ким предлагает сыграть «на эскорт». Тот, кто выигрывает, может на законных основаниях сопровождать Снежную Мику на рынок или с рынка: известно, что она посещает его довольно часто — для закупки зелени и некоторых других продуктов.
Стоит только вечному победителю Рекуэрде согласиться на это и провести первую партию на новых условиях, как удача отворачивается от него.
И переходит к Габриелю.
Теперь уже Габриель выбрасывает максимальные значения на кубиках, он же становится Восточным Ветром, хотя все равно продолжает сидеть спиной к двери: установка направлений сторон света по-прежнему находится в компетенции чертова Рекуэрды.
«Габриель — Восточный Ветер» — звучит как название романа.
Комбинации, которые приносят ему выигрыш:
Небесное блаженство
Земное блаженство
Свита императора
Трое великих ученых
Тринадцать чудес света.
Небесное и земное блаженство, несомненно, — Снежная Мика, она же является одним из тринадцати чудес света. Свита императора, несомненно, — Ким, Ван и Рекуэрда, они же являются тремя великими учеными, которые сосут в прихожей, как в свое время выражалась мерзавка Габи — адепт немецкого атлетического порно.
Они — сосут в прихожей, а Габриель — молодец.
Он уже выиграл семь гипотетических посещений рынка в компании зелени, велосипеда и Снежной Мики, лица Кима и Вана непроницаемы, зато на Рекуэрду больно смотреть.
Он сопит и дергает себя за ухо, как тысяча румын, получивших наконец свои пятидесятицентовики; он скрежещет зубами, как тысяча родственников, получивших наконец важный ингредиент для приготовления «чего-нибудь диетического».
Под не предвещающим ничего хорошего взглядом Рекуэрды Габриель чувствует, что его внутренности самопроизвольно сворачиваются в морской узел, и это — неприятное ощущение, лучше до него не доводить.
— Могу уступить вам свой выигрыш, — говорит он толстяку, улучив момент.
— Да ну?
— Эти походы, честно сказать, совсем меня не интересуют.
Рекуэрда растроган; важно не то, что на прогулки с Микой потребуется время (а как раз его у полицейского вечно не хватает), а то, что ее не будет сопровождать никто другой из числа азиатов. Давно известно, что между русскими и азиатами гораздо больше точек соприкосновения, чем между русскими и европейцами, и неизвестно, чем может обернуться прогулка с одним из косорылых.
Выдавленными глазами, оторванными яйцами и порцией дерьма на обед, думает Габриель, но озвучить свои мысли не решается.
— Ты хороший парень, хоть и торгуешь книжонками, — заявляет Рекуэрда, хлопая Габриеля по плечу. — Может, выпьем по пивку вечером?.. Поговорим по душам. Я знаю одно выдающееся местечко. Там, правда, народу битком, но для старины Рекуэрды всегда отыщется табличка «столик заказан».
— Пользуетесь служебным положением?
— Пользуюсь хорошим отношением к себе.
«Выдающееся местечко» — не что иное, как большой
зал «Троицкого моста». Несмотря на выхолощенность и неизобретательность интерьера, народу в нем действительно битком — с некоторых пор. Когда Снежная Мика впервые появилась в «Фиделе и Че», у русской и средиземноморской кухни были проблемы с клиентами, теперь эти трудности в прошлом. События развивались у Габриеля на глазах, достаточно было понаблюдать за противоположной стороной улицы. Сначала в двери «Троицкого моста» входило не больше пяти — семи человек за вечер (трое, а то и четверо покидали заведение через несколько минут). Потом число посетителей увеличилось до десяти (не выходил никто); потом — до двадцати, тридцати, сорока; потом у дверей стала образовываться очередь, как в какой-нибудь новомодный клуб с диджеями, приглашенными с Ибицы. Как на благотворительную вечеринку с участием Мела Гибсона. Как на кастинг тупейшего из тупейших реалити-шоу с заявленными в нем элементами спонтанной эротики. Очередь становилась все длиннее и длиннее, несмотря на уже успевшую истрепаться табличку «perdone, no hay mesas libres»,[42] — затем все же стала рассасываться: самые сообразительные пришли к выводу, что не мешало бы заказывать столики заранее.
Все это гастрономическое паломничество смутно напоминает Габриелю историю с теткой-Соледад и слухами, бежавшими впереди нее.
Возможности рассказать историю Мике, предупредить русскую, до сих пор не представилось. И совершенно неясно, насколько поклонение блюдам, приготовленным Снежной Микой, безопаснее торопливого отпущения смертных грехов, которым промышляла Соледад.
…Рекуэрду, оккупировавшего лучший столик у окна, не узнать, хотя на нем все тот же мятый летний пиджак, —