Я ставлю подпись возле галочки и забираю из рук доставщика внушительный пакет.
Почти приплясываю, пока бегу к спальне. Так не терпится увидеть, что же там.
А там… тончайшая блуза с воздушной пелериной из молочно-белого шёлка, корсаж из вишнёвого панбархата, коротенькая юбочка в складочку с мелкой бело-чёрно-вишнёвой клеткой… Но не это сушит моё дыхание и сбивает сердечный ритм, а бельё: ажурные кружевные тёмно-красные трусики и такие же тоненькие тёмно-вишнёвые чулки с красивой резинкой, пояс и подтяжки. Они непременно будут выглядывать из-под столько короткой юбки.
Боже, я действительно должна выйти из дома в этом?
Так и вижу коварную самодовольную улыбочку Гектора.
Ррр… Соблазнитель, распутник, гад.
Сама ругаю, а сама не могу прекратить улыбаться, представляя, как он всё это выбирал. Он же, кстати, так и не вернул мне те трусики, что стащил во время…шоколадного десерта.
Да что за мужчина! Он заставляет меня всё время краснеть от воспоминаний — таких жарких, порочных и только наших.
Оставив наряды разложенными на кровати, сажусь за ноутбук и выбираю сеанс — попозже. Фильм? Пусть будет комедия. Я их не люблю, не так жалко будет пропустить. Кидаю ссылки Гектору — билеты он купит сам.
Ехать нам придётся в краевой центр — в нашем городке нет приличного кинотеатра.
И хорошо, что меня повезут на машине с секьюрити на первом сиденье. В общественный транспорт в таком виде я бы не зашла.
Время до назначенного часа пролетает быстро, и вот я уже стою перед огромным зеркалом и критично осматриваю себя.
Н-да… Выгляжу я одновременно скромно и крайне развратно. В этой пышной юбочке и корсаже, обтягивающем, как вторая кожа. Чулочках и кружевных стрингах. У меня пылают щёки. На лице — никакой косметики. Я лишь слегка прикасаюсь к губам блеском с вишнёвым вкусом. И пушу волосы, которые так и норовят выпасть и причёски.
Боже, я взрослая замужняя женщина (уже трижды!), я беременна! А веду и чувствую себя как вчерашняя школьница перед первой дискотекой.
Довершаю свой образ лёгким плащом и туфельками на невысоком каблуке. И спешу вниз, где меня уже ждёт машина.
Забираюсь на заднее сидение, прижимаюсь пылающим лбом к холодному стеклу.
Мы с Гектором редко куда-то выходим вместе: он всё такой же гиперответственный трудоголик да и мизантроп, к тому же. Не выносит шумные компании. Я, в принципе, тоже. Поэтому каждый выход в люди для нас обоих — событие.
А тут ещё и такое. В кино!
… С Гектором мы встречаемся на ступеньках кинотеатра. Он подхватывает меня и целует прямо здесь.
Я замечаю, что нас фотографируют — несмотря на нелюбовь к обществу, Гектору приходится быть публичным, появляться на страницах газет, давать интервью. Недавно состоялось открытие самого крупного в крае спортивного комплекса, который построил его холдинг. Гектора Асхадова показали по всем каналам, включая федеральные. И вот теперь толпы любопытных щелкают известного в крае бизнесмена, целующего какую-то девчонку на ступеньках кинотеатра.
Но кажется ему всё равно.
Он берёт меня за руку, переплетает наши пальцы. Его глаза горят потусторонним плотоядным блеском.
Он готов сожрать меня.
Я хочу быть сожранной им.
— Ты выглядишь, как вишнёво-сливочный десерт, — хрипло шепчет он, дразня меня своим низким голосом. — Изысканная вкуснятина.
Краснею до кончиков волос.
Он тащит меня за руку внутрь здания. Мы успеваем едва-едва. Когда входим в зал — по экрану уже идут первые кадры.
Держась за руки, поднимаемся на самый верх, туда, где за небольшим парапетом виднеются диванчики. Здесь очень темно, даже света от экрана не хватает.
А ещё — очень громко. Это хорошо. Потому что я уверена, что тоже буду скоро издавать громкие звуки. И хорошо, если что-то будет их глушить.
Наш диванчик в самом центре. Он небольшой — Гектор занимает его почти целиком. Мне не остаётся ничего другого, как сесть к нему на колени.
Мы сразу же дорываемся друг до друга и начинаем целоваться так дико, словно не виделись вечность.
Длинные тонкие пальцы Гектора тут же задирают мою коротенькую юбочку и гуляют по краю трусиков. То, что мы в зале кинотеатра, полном людей, лишь добавляет остроты. Даже самое лёгкое прикосновение прошивает разрядами электричества. Выбивает стон.
— Тише-тише, — шепчет муж, — ни звука! Сосредоточься на ощущениях.
Закрываю глаза, закусываю губу.
Одна мужская рука забирается под трусики, другая — сжимает грудь сквозь ткань корсажа. Горячие губы исследуют шею.
Мне стоит больших усилий сдерживать стоны, особенно, когда два пальца осторожно проникают в меня, дразня, несильно потрахивая, лаская…
Гектор вертит меня, как куклу, покорную и послушную. Я в его плену, в его власти, подчинена.
И мне невыносимо хорошо от этого подчинения.
— Двигайся, сладенькая, — шепчет Гектор, прикусывая мочку уха, и я насаживаюсь на его пальцы. Продолжает целовать меня и терзать грудь через ткань корсажа.
Я чувствую его желание.
Гектор усаживает меня верхом на себя, поворачивая лицом к экрану, будто позволяя смотреть фильм.
— Откинься мне плечо, — командует он бархатно, но властно, и я подчиняюсь. — Подними руки и обними меня за шею.
Делаю так, грудь выскакивает из чашечек корсажа. Теперь её скрывает, вернее, обрисовывает только тонкий шёлк блузки.
Мои ноги широко раздвинуты, коленями я упираюсь в диван по обе стороны от бёдер Гектора.
Спиной ощущаю его каменную эрекцию.
В этой позе я предельно открыта и уязвима. Чем он и пользуется, пощипывая бесстыдно торчащие соски и трахая меня пальцами.
Не могу. Слишком хорошо. Хочется кричать, но приходится кусать губы.
— Сплошная сладость, — шепчет мне на ухо Гектор, добавляя сладостных мурашек.
Он приподнимает меня, высвобождает стоящий колом член и помогает мне усесться на него, отодвинув край трусиков …
…вот так, до конца, глубоко, на всю длину…
Двигается яростно, рывками, тараня. Мучая при этом грудь и терзая клитор. Я ловлю ритм и схожу с ума вместе с ним.
…быстрее…
…сильнее…
…ах, хорошо… да…пожалуйста… ещё…
Насаживаюсь, подмахиваю, извиваюсь.
А потом… мир меркнет, расходится яркими пятнами, и я падаю…
Мне не страшно, я знаю — мой мужчина меня удержит…
И упадёт вместе со мной.
…не знаю, о чём был тот фильм, но, кажется, финал у него очень счастливый. Надо будет «пересмотреть» ещё раз.
4(10)
… на пятом месяце Гектор перевозит меня в дом. Потому что подальше от городской суеты беременной лучше. Тут не поспоришь. Тем более что дом находится в уютном пригороде — неподалёку лес, река, отроги гор. Красота и тишина.
Первый раз он привёз меня сюда дрожащую и напуганную, одетую в его пиджак. Сейчас — заносит на руках, как хозяйку. Опускает у входа в гостиную и замирает у меня за спиной.
Я не была здесь без малого пять лет. С той нашей ужасной брачной ночи. Даже не стремилась. Когда у нас появилась квартира — Гектор всё равно приезжал в дом, присматривал за ним. Меня не звал. А потом и вовсе жил здесь один, без меня.
И вот теперь я с удивлением оглядываюсь вокруг — здесь изменилось всё, даже, кажется, планировка комнат. Мебель, цвет стен, предметы интерьера — ничего из того, что я помнила.
— Я старался стереть память о твоей боли, — глухо произносит Гектор у меня за спиной.
Поворачиваюсь, ловлю его взгляд и теряюсь… в его муке, его вине, его раскаянии. Всё это лавиной обрушивается на меня, пронзает насквозь, так, что сбивается дыхание и покалывает пальцы. Накрывает осознанием — он ничего не забыл, таскает внутри, грызёт себя, разрушает.
Гектор шагает ко мне, обнимает, привлекает к груди, я тоже обнимаю в ответ — хочется спасти его, вытащить из этого, хочется, чтобы он простил себя… Чтобы он улыбался, ведь у него такая красивая улыбка. Хочется стереть память о его боли.
Три года надежды, отчаяния и воющего одиночества…
— Кажется, — он гладит меня по волосам и спине, — было не очень хорошей идей привезти тебя сюда.
Голос звучит сдавлено, виновато, тихо.
Глупый.
Поднимаю голову, соприкасаюсь с ним взглядом и улыбаюсь своему лучшему на земле мужу:
— Это было замечательной идеей, милый, — провожу рукой по его щеке, он ловит мою ладонь и целует в центр. — Только вот… Давай поменяем здесь всё? Вместе!
— Вместе? — переспрашивает он, будто не веря.
— Да, у нас ведь не было этого. Мы вдвоём не выбирали краску, плитку, кафель. Не присматривали мебель. Давай сделаем этот дом нашим — твоим и моим. Поселим здесь совсем другие воспоминания — о счастье совместных покупок, о выборе интерьера и дизайна, о нас.
Гектор меняется на глазах, словно у него внутри включают лампочку — таким сияющим и лучистым становится взгляд.
— Моя мудрая светлая девочка, — нежно шепчет он, беря в ладони моё лицо. — Ты, правда, этого хочешь?
— Хочу, — заверяю его, — очень-очень. Ходить с тобой по магазинам, выбирать, планировать, искать. Согласен?
— Конечно, — отзывается он, и голос дрожит, не в силах сдерживать ликование. — Я и мечтать о таком не смел.
— Самое время начинать… Ай! — только и успеваю воскликнуть я, потому что меня подхватывают, кружат и зацеловывают.
А ещё Гектор смеётся — так светло, искренне, по-мальчишески. У него самый чудесный на свете смех.
Потом муж знакомит меня с новой прислугой — Людмила Васильевна и Зиночка уволились после того инцидента. Эти работники вышколены и профессиональны, они не станут лезть в отношения хозяев. Прежние были почти членами семьи. А это — как смешивать личное и работу.
После обеда мы едем в отдел дизайна холдинга Асхадовых. Гектор держит подчинённых в ежовых рукавицах. Он требователен не только к себе, но и к другим. Поэтому сейчас дизайнеры бегают вокруг нас. Усаживают меня в кресло, воркуют, несут зелёный чай и какие-то вкусности. А проекты и вовсе предлагают наперебой, показывая мне их объёмными на экранах р