В 70-е годы я сотрудничал с журналом «Новые книги за рубежом по общественным наукам». Делал рефераты на научные книги, которые публиковались в двух изданиях: для научных сотрудников и для членов ЦК. Однажды я делал реферат на книгу, посвященную исследованию гомосексуализма в США. Реферат с интересом читали в редакции журнала, но решили опубликовать его только для членов ЦК. Точно по тому анекдоту, который был в то время распространен: «Если двое мужчин целуются, то это не обязательно гомосеки, а скорее генсеки». Гонорары за рефераты, а их было более 40, как и гонорары за чтение лекций в различных городах страны по обществу «Знание», я не тратил, в результате чего через несколько лет приобрел сборный домик на шесть соток земли, выданной безвозмездно, так как к тому времени в семье было трое детей.
На официальном уровне я занимался исследованиями по научно-технической революции. В свободное время я по-прежнему интересовался психоаналитическими идеями, готовил книгу, которая вскоре была опубликована: «Психоанализ и философия неофрейдизма» (М.: Политиздат, 1977. 246 с.). Тираж достигал 50 тысяч экземпляров. Вскоре книга была переведена на арабский, венгерский, чешский языки.
Мама и я, 1975 г.
Кстати сказать, я хотел посвятить данную книгу маме, которая умерла в 1976 году от рака. Но в редакции политиздата не было такого прецедента, в результате чего мое посвящение памяти мамы не состоялось. Надо сказать, что время от времени моя мама приезжала в Москву, познакомилась с Галей и ее родителями, нянчилась с внучкой, которая родилась в 1974 г. Последний раз она приезжала осенью 1976 года, и хотя была возможность устроить ее в подмосковный санаторий, но мама поспешила вернуться в Боровичи, видимо, чувствуя себя плохо и не желая обременять нас с Галей.
Когда нам сообщили, что мама умерла в больнице, мы с Галей поехали в Боровичи. Я бегал по инстанциям, пока мне не разрешили похоронить маму в могиле, где лежала моя бабушка. Мы были на похоронах, на которых присутствовали учителя, соседи, друзья. За несколько месяцев до смерти моя мама приобрела холодильник в кредит, поскольку его никогда в доме не было. Холодильник предназначался для маленькой внучки, если мы приедем в Боровичи. Пришлось погасить кредит, а потом продать холодильник. Все оставшиеся вещи мы раздали соседям. Я взял с собой в Москву только те художественные книги, которые собирала мама.
Вернувшись в Москву, я окунулся в исследовательскую работу. Через три года моего пребывания младшим научным сотрудником в Научном совете поступило предложение о переходе во Всесоюзный научно-исследовательский институт АН СССР и ГКНТ. В июне 1977 года все философы Научного совета оказались в данном институте, директором которого был Д. Гвишиани. Мы вошли в лабораторию, которую возглавил И. Новик, при философско-социологическом отделе во главе с доктором философии Н. Лапиным.
Могила в городе Боровичи, где похоронены бабушка и мама, 1976 г.
Отдел занимался научными исследованиями, связанными с глобальными проблемами, с моделированием глобальных и региональных процессов. Как только я перешел в данный институт, мне было поручено подготовить обзор по Римскому клубу (Международная общественная организация, объединяющая около 100 предпринимателей, политических деятелей, доверенных экспертов, ученых различных стран, возникшая в апреле 1968 года). Представители этого клуба должны были приехать в Москву, поэтому я не только подготовил обширный обзор по Римскому клубу, но и участвовал на встрече с Д. Медоузом, Э. Ласлом, Э. Пестелем. Через несколько лет вышла моя книга «“Модели мира” и образ человека. Критический анализ идей Римского клуба» (М., Политиздат, 1982. 255 с.). Книга, тираж которой был 70 тысяч, была переведена на болгарский, венгерский, чешский языки. Позднее я подарил эту книгу президенту Римского клуба А. Печчеи, который мне прислал свою книгу «Человеческие качества» (1977) с дарственной надписью.
Как и раньше, я занимался на два фронта. На официальном уровне исследовал глобальные проблемы, на неофициальном – готовил докторскую диссертацию по психоанализу. Фактически докторская диссертация была подготовлена в Научном совете в 1975 году. В Институте философии, где я проходил аспирантуру, обсуждалась моя диссертация, и она была рекомендована Ученому совету. Однако дирекция решила, что по данной теме есть статьи, но нет книги, которая необходима для прохождения в ВАКе. И только когда была опубликована книга, через два года Ученый совет поставил мою докторскую диссертацию на защиту, что имело место в 1979 году.
Так уж случилось, что не по моей вине защита докторской диссертации не состоялась несколько лет. Когда в 1979 году состоялся Ученый совет, где должно было быть обсуждение моей диссертации, не было кворума членов совета, поскольку не пришли те, кто голосовал против той докторской диссертации, которую ранее «зарубили» философы, и один из вопросов был вынесен в повестку дня. Через некоторое время Ученый совет собрался еще раз. Но опять не было кворума, так как предыдущий претендент оспаривал решение Ученого совета. Наконец, ВАК своим решением разогнал Ученый совет по защите докторских диссертаций. И только в 1981 году был собран новый Ученый совет по истории философии, на первом заседании которого обсуждалась моя докторская диссертация «Психоанализ и современный неофрейдизм. Историко-философский анализ фрейдизма». Защита была успешной, и феврале 1982 года ВАКом была присуждена степень доктора философских наук. Это случилось за несколько дней до того, когда мне исполнилось 40 лет.
Поскольку это было сложное время, не было продуктов питания, да и туалетная бумага была в дефиците, то я написал к сорокалетию со дня рождения иронические стихи.
Вот стукнуло мне сорок
Вот стукнуло мне сорок
Восьмого марта. Рок.
Давно ли между елок
Я бегал без порток!
Теперь ношу я джинсы,
Хожу аж в докторах.
Неведомый срок жизни
Отмерил мне Аллах.
Отмерить-то отмерил,
Да только не сказал.
Аллах – не сивый мерин,
Который классно врал.
Аллах. Вот бедолага!
Не ведал жизни, гид,
Что некая бумага —
Сегодня дефицит.
Ведь без нее отныне,
Живи хоть сотню лет,
Душа скорбит и стынет,
Хиреет туалет.
С прогнозами проштрафил,
Но я Аллаха чту,
Смотрю на белый кафель,
Имея лишь мечту:
Дожить бы до такого,
Икры наевшись впрок,
Чтобы, как в детстве, снова
Побегать без порток.
Занимаясь историей психоанализа вне официальной работы в академическом институте, я познакомился с грузинским философом А. Шерозией. Он готовил книгу «Психика, сознание, бессознательное», попросил стать меня ее редактором и пригласил на Международный симпозиум по проблеме бессознательного, который планировался на 1979 год. К Международному симпозиуму в 1978 году вышло три тома «Бессознательное: природа, функции, методы исследования», под общей редакцией А. Прангашвили, А. Шерозия, Ф. Бассин. В первом томе была моя статья «З. Фрейд и К. Юнг: попытки психоаналитического решения проблемы бессознательного». Я участвовал в этом Международном симпозиуме, который проходил в Тбилиси с 1 по 5 октября. Познакомился с рядом зарубежных ученых, включая С. Леклера, Дж. Поллака, Р. Якобсона. С директором чикагского института психоанализа Дж. Поллаком вел переписку в течение ряда лет. Через несколько дней после завершения симпозиума мне позвонил Г. Ансбахер, который, будучи в Москве с женой, отыскал мой адрес. Он был профессором одного из университетов США, специалистом по индивидуальной психологии А. Адлера. Я пригласил его с женой к себе домой. Его жена в Вене музицировала с А. Адлером, который обладал хорошим голосом. С четой Ансбахер у нас установились деловые отношения. Благодаря Г. Ансбахеру появилась моя первая статья в зарубежном журнале «Индивидуальная психология» и состоялась переписка с Александрой Адлер (дочерью А. Адлера), Евой Дрейкурс (дочерью продолжателя индивидуальной психологии Р. Дрейкурса) и Г. Мозаком.
По тематике Академического института я принял участие в работе XIV Всемирного конгресса политической науки, состоявшегося в Вашингтоне с 28 августа по 1 сентября 1988 года. В ряде специальных докладов рассматривались перспективы глобальных политических исследований, поскольку тема вашингтонского конгресса была «К глобализации политической науки». На одном из исследовательских комитетов рассматривались проблемы психополитики, где некоторые зарубежные ученые делали доклады о мировых лидерах и политическом поведении глав государств, используя психоаналитические идеи, связанные с детскими переживаниями и внутрипсихическими конфликтами. Я присутствовал на этом комитете и познакомился с психоаналитиком В. Волканом, который позднее посылал мне в Москву журнал, где он был редактором.
У Капитолия в Вашингтоне, 1988 г.
Нью-Йорк, выступление музыкантов, 1988 г.
Американская семья Периманнов в Миннесоте, 1988 г.
Наша делегация провела две недели в США. Мы побывали не только в Вашингтоне, но и в Нью-Йорке, Чикаго и других городах различных штатов. Знакомились с американцами, ходили на экскурсии, в музеи. В то время отношения России и США были настолько дружескими, что американцы проявляли неподдельный интерес к русским, приглашая их домой в гости. Так, в Миннесоте я с коллегой был приглашен в дом к одной американской семье, где мы провели вечер. Интересно, что, когда мы сидели за столом, у моего коллеги сломалась вилка, в результате чего все американцы засмеялись, говоря о том, что русские люди – богатыри. Вечером, когда было довольно прохладно, американская семья дала мне свитер с изображением миннесотского университета. На прощание они подарили мне этот свитер, который до сих пор я храню как память о дружбе с этой гостеприимной американской семьей, с которой я длительное время переписывался.