Бросается в глаза одна любопытная деталь, связанная с поведением девочки. Маринка стала понимать, что, как только она произносит «Бу-у-у!», то есть просится по– маленькому, ее сразу же берут на руки и помогают освободиться от соответствующей нагрузки и напряжения. И через какое-то время девочка начала пользоваться приобретенными «знаниями».
Если ей надоело играть одной и хочется, чтобы ее взяли на руки, она тут же говорит «Бу-у-у!», тем самым призывая к себе родителей. Таким обманным путем Маринка добивается того, чтобы на нее обратили внимание.
Поскольку мы стараемся брать ее на руки как можно меньше, если в этом нет никакой необходимости, и считаем, что ребенок не должен попадать в излишнюю зависимость от родителей, то приходится внимательно следить за тем, когда Маринка хочет действительно по-маленькому, а когда прибегает к своеобразной детской хитрости.
Во всяком случае, подобное поведение дочери свидетельствует о том, что годовалый ребенок способен делать какие-то определенные, хотя и неосознаваемые «выводы». Он подмечает, что родители подходят к нему на привычный звук, и произносит его не только тогда, когда должна произойти определенная реакция организма, но и тогда, когда ему просто хочется видеть родителей или оказаться на их руках.
В головке маленького человечка уже совершаются умственные операции, своеобразные умозаключения, когда он не просто кричит, призывая к себе родителей, а издает именно тот звук (он может быть произнесен им тихо, негромко), на который родители откликаются. И ребенок знает, что именно на этот звук родители должны подойти к нему.
23 сентября 1975 г.
То, что годовалый ребенок реагирует на слова и жесты родителей, не вызывает сомнений. Причем его сообразительность распространяется значительно дальше простого зова родителей, когда ребенок хочет, чтобы взрослые обратили на него внимание.
Недавно мы провели своеобразный эксперимент. Марина знает, что такое ботинки, ее туфли. Она называет их особым словосочетанием. На ее языке ботинки – это «бап-пы». Подчас это звучание можно спутать с тем, когда она говорит «па-па», хотя мы уже научились понимать оттенки ее слов, и когда она произносит «бап-пы», это означает, что речь идет именно о ботинках, а не о чем-то ином.
Мариночка находилась в комнате вместе с нами. Здесь же, в уголке, стояли ее ботиночки. Кто-то из нас сказал: «Мариночка, принеси ботиночки!» Она посмотрела на нас, повернулась, побежала туда, где стояли ее ботиночки, взяла их в ручки и принесла нам.
В то время девочке было 10,5 месяца.
Несколько позднее, примерно в один год и один месяц, Маринка смогла выполнить более сложное задание.
Девочка находилась в одной комнате, а ботинки – в другой комнате. Она захотела взять в руки какую-то игрушку. Но ей сказали: «Принеси ботиночки, и тогда можешь взять игрушку». Маринка побежала в коридор, затем в комнату, где лежали ботиночки, и, взяв их в ручки, принесла нам, после чего взяла игрушку.
В последнем случае реакция на слово «ботиночки» и на нашу просьбу принести их сопровождалась более сложным действием.
Можно ли сказать, что в головке девочки родилось вполне осознанное умозаключение («если принесу ботиночки, то получу игрушку»), предопределившее ее последующие действия? Как бы там ни было, но факт остается фактом: девочка выполнила то, о чем ее попросили.
1 октября 1975 г.
В возрасте одного года и двух месяцев мы были вынуждены отдать Мариночку в детские ясли. Конечно, не хотелось делать этого, но у нас не было другого выхода.
Большинство детей, как правило, заболевают, побывав в детских яслях всего лишь несколько дней. Мы это понимали, однако, к сожалению, начиная с сентября-месяца у нас не было возможности находиться с Маринкой все дни.
Гала завершает последний год учебы в МГУ, ей предстоит написать диплом и подготовиться к сдаче государственных экзаменов. Я продолжаю свою работу в одном из институтов Академии наук, что отнимает много времени. В такой ситуации мы решили попробовать отдать Мариночку в ясли-сад, находящийся в подчинении Академии наук, тем более что он расположен в том же доме, в котором мы живем.
Почему многие дети, если почти не все, заболевают в яслях?
Причин, конечно, много: и недостаточность общего физического развития, и неподготовленность ребенка к новой жизни, и резкая смена психологического климата от индивидуальной опеки к групповому присмотру, и разно контактная среда, способствующая распространению инфекций. Но главное – это, если так можно выразиться, «наследственная отягощенность» подобных детских заведений.
Предположим, что в ясельную группу поступило 15–17 вполне здоровых детей, что как раз и имело место в данном академическом ясли-саде. Через некоторое время по тем или иным причинам заболевает один ребенок, причем он может простудиться или подхватить какую-либо инфекцию на стороне, то есть в домашних условиях или на прогулке в выходные дни, когда находился вне яслей. Причем сама болезнь активно проявилась и стала заметной взрослым, скажем, на второй день, хотя ребенок был уже вирусоносителем в предыдущий день.
Заболев, данный ребенок не посещает ясли, но простудное или иное заболевание незаметно уже коснулось других детей. Началась цепная реакция, и образовался замкнутый круг.
Выздоровев, ребенок приходит снова в ясли, но тут же может оказаться подверженным заболеванию, поскольку, несмотря на все старания врачей, в ясельной группе создается и поддерживается нездоровый климат. Я не говорю уже о том, что, к сожалению, некоторые воспитатели сознательно идут на то, чтобы, прибегнув к определенным методам, уменьшить количество детей в своих группах и тем самым облегчить себе жизнь.
Известен такой случай, когда одна молодая воспитательница жаловалась старшей, пожилой воспитательнице на то, что в ее группе слишком много детей и она едва справляется со своими обязанностями. В свою очередь последняя сказала первой, что у нее нет особых проблем, поскольку в ее группе меньше детей. Тогда первая воспитательница с недоумением спросила, как так, поскольку по количеству детей обе группы примерно равны. На это старшая воспитательница пояснила, что она открывает форточку в спальне детей именно тогда, когда они пробуждаются после дневного сна, и, следовательно, еще тепленькие оказываются на легком ветру, в результате чего на следующий день не все приходят в ясли.
Мне эту историю рассказывали несколько лет тому назад. Правда, я был уверен, что, в отличие от районных садиков, подобная ситуация невозможна в академическом детском учреждении.
При этом я исходил из того, что каждый ребенок обязательно должен переболеть, прежде чем в его организме сформируются защитные механизмы, способствующие его адаптации к новой окружающей среде. Исключение составляет небольшой процент детей, организм которых от природы оказывается более устойчивым к подобным сменам жизненной среды обитания.
Когда впервые мы привели Мариночку в ясли, то стало ясно, что она может заболеть, и притом в ближайшее время. У некоторых детей были остаточные явления насморка. Судя по всему, они только что перенесли простуду.
Но нам ничего не оставалось делать, как только надеяться на лучшее. Тем более что мне с большим трудом удалось добиться места в яслях для Маринки, поскольку в академическом детском саде была большая очередь, в которой я уже стоял какое-то время.
Когда Гала и я уходили из яслей и оставляли Маринку там, она не плакала. Напротив, девочка с радостью пошла к новым игрушкам и другим детям, с которыми ей предстояло общаться.
В первый день Мариночка оставалась в яслях всего несколько часов, с утра и до обеда.
Известно, что далеко не все дети быстро привыкают к новой для них обстановке и далеко не все являются настолько общительными, чтобы, расставшись с родителями, с первых же часов пребывания в новом коллективе «забыть» об их существовании. Говорят даже о том, что ребенок может быть «ясельным» и «неясельным».
Маринка оказалась «ясельным» ребенком. Воспитательница сказала, что в первый же день девочка чувствовала себя прекрасно. Она хорошо ела, не плакала, была общительной с другими детьми, ни разу не намочила штанишки. «Ребенка можно приводить на целый день», – подвела итог воспитательница.
Так состоялось первое «вхождение» Маринки в новую для нее среду. Судя по словам воспитательницы, коммуникационных или каких-либо других сложностей не предвидится. Девочка действительно общительная, быстро сходится с другими детьми и увлеченно играет с ними, легко идет на руки к воспитательнице и приветливо улыбается.
Кстати сказать, такое поведение Маринки заставляет взрослых обращать на нее внимание, так как невозможно оставаться равнодушным, когда ребенок улыбается тебе и машет из коляски ручкой.
Быть может, такая общительность девочки является наследственной, поскольку мама Галы говорит, что в детстве ее дочь была настолько общительным ребенком, что разговаривала с любым незнакомым человеком и была рада всем, кто бы не взял ее на руки.
Посмотрим, что будет с Маринкой, когда она подрастет, и сохранит ли она в подростковом возрасте подобную общительность.
4 октября 1975 г.
Первые три дня пребывания Маринки в яслях прошли благополучно. Она веселая, жизнерадостная, и, судя по всему, ей понравилась новая обстановка. Воспитательницы довольны своей подопечной и даже ставят ее в пример другим детям: Маринка за три дня ни разу не намочила штанишки. Девочка спокойно играет с игрушками, правда, иногда отбирает понравившиеся ей игрушки у других малышей.
Как и все дети, Маринка любит играть. Наблюдая за ней, можно сказать, что есть определенные виды игровой деятельности, которые особенно нравятся девочке.
Два-три месяца тому назад Маринка стала брать куклы в руки и не просто «таскать» их за собой или перекладывать с места на место, а «осмысленно» манипулировать ими. Она берет куклу или какую-либо другую игрушку, будь то резиновая собачка, кошка или слоник, кладет ее на ручки и начинает укачивать, говоря «А-а-а!». Видимо, слыша, как мама укачивает ее иногда, девочка начинает подражать ей и, таким образом, научается исполнению материнских функций.