Эта игровая деятельность нравится девочке, и она охотно выполняет ее даже в том случае, когда ее специально просят об этом.
Другое любимое, быть может, самое любимое занятие – рассматривание картинок в детских книжках.
Мы дали Маринке три небольшие книжки на немецком языке (за неимением других, таких же красочных). Девочка часто берет эти книжки в руки, перелистывает их, подходит к маме и папе, просит их почитать.
Она любит, когда кто-нибудь из нас рассказывает ей о картинках. При этом Мариночка сама перелистывает книжки, что-то говорит и показывает пальчиком на рисунки.
Еще одна склонность девочки – улавливание музыкальных мелодий и совершение ритмичных движений.
Когда Маринке было пять-шесть месяцев, мы заметили, что она любит слушать музыку. Несколько позднее она не только слушала музыку, но и, сидя в кроватке, раскачивалась, словно хотела попасть в такт. Девочка качала головкой в такт музыки, поворачивала корпус тела, делала полувращательные движения кистями рук.
В возрасте около года Маринка делала неглубокие приседания в такт музыки, поднимала ручки, иногда что-то напевала. В один год и один месяц она начала кружиться под музыку.
Сейчас стоит лишь включить радио, телевизор или стереопроигрыватель, как тут же, услышав мелодию, Маринка начинает танцевать.
Можно предположить, что у девочки есть музыкальный слух, чувство такта, так как она довольно правильно и ритмично совершает определенные покачивания корпусом тела, а также понравившиеся ей движения ножками и особенно ручками.
Несколько раз давали Маринке карандаш и бумагу. Вначале (до годика) она бросала карандаш или играла им. В годик девочка начала водить карандашом по бумаге, но совершала действия совершенно спонтанно, без какой-либо системы, в результате чего происходили просто взмахи карандашом.
В год и два месяца, видя, как взрослые рисуют, Маринка попыталась оставить след на бумаге (у Галы хорошо получаются портреты, хотя в силу занятости она редко обращается к этому занятию; наиболее удачно удается ей схватить выражение глаз).
Маринка с интересом наблюдает за действиями мамы, но пока не находит какого-либо удовольствия в «рисовании». Правда, недавно она водила карандашом по бумаге 15–20 минут. Причем сперва она водила по бумаге обратной стороной карандаша, но через некоторое время перевернула его и стала проводить черточки, удивляясь тому, что на бумаге остаются какие-то замысловатые следы ее деятельности.
На сегодняшний день все же самыми любимыми занятиями Маринки остаются танцы и рассматривание картинок, если не принимать во внимание ее страсть к открыванию шкафов на кухне и возню с кастрюлями.
Девочке нравится брать кастрюли в руки, поднимать их, запрокидывать к голове и имитировать, что она поет. При этом она выражает свой восторг радостным звуком «А-а-а!» точно так же, как взрослый человек выражает свое удовлетворение после выпитого стакана хорошего напитка.
Как и большинство детей ее возраста, Маринка поднимает с пола или ковра все маленькие предметы (ниточки, обрывки бумаги, лоскутки). Причем не просто поднимает их, а непременно берет в рот, так что, помимо наведения чистоты и порядка в доме, нам приходится следить за девочкой, останавливать ее, если все-таки что-то попадает в ее ручки, и говорить: «Покажи, что взяла в рот!» Увы, но при всех наших стараниях уследить за ней практически невозможно.
Маринка уже начинает что-то по-своему осмысливать. Когда к ней подходишь и говоришь «покажи, что взяла в рот», она стремится убежать от нас и куда-нибудь спрятаться.
21 октября 1975 г.
После четырех дней пребывания в яслях Маринка заболела. У нее высокая температура (39,5 градуса), насморк, кашель.
На второй день болезни пришлось вызывать врача, который не обнаружил ничего серьезного, но предупредил, что в ближайшие дни девочка не выздоровеет, так как организм ребенка только начал бороться с простудой.
Действительно, четыре ночи девочка очень страдала. К двум часам ночи она просыпалась от своего собственного кашля и долго не могла успокоиться. Пришлось несколько раз за ночь кормить Маринку грудным молоком, иначе кашель не проходил и девочка не засыпала.
Три дня Маринка не притрагивалась ни к какой еде, и только грудное молоко поддерживало ее.
Хорошо, что у Галы до сих пор сохранилось молоко. После дачи, когда ей приходилось кормить сразу двух девочек, мы решили сократить приток молока. Гала старалась пить как можно меньше, давала Маринке грудное молоко только на ночь.
Через полтора месяца с грудным кормлением все обстояло благополучно. Гала не страдала больше от избытка молока.
Однако с болезнью Маринки пришлось нарушить установившийся порядок. Девочка стала больше пить грудного молока, так как другую пищу совсем не принимала.
С одной стороны, это было к лучшему, поскольку девочка принимала как бы «естественное лекарство», но, с другой стороны, нарушился режим питания и, как следствие, даже после выздоровления Маринка стала просыпаться ночью и требовать грудь.
На пятый день болезни девочке стала лучше. Во многом помогли горчичники, так как после троекратной процедуры кашель уменьшился. Маринка начала понемногу есть, играть, бегать. Впрочем, несмотря на то что в первые дни болезни у Маринки была высокая температура, она не хотела лежать в постели и порывалась бегать.
Взрослый человек понимает, что во время болезни необходим постельный режим. Ребенок же не осознает этого, и его трудно удержать в кроватке.
Нам приходилось брать Маринку на руки, лишь бы она не бегала по квартире.
Постепенно девочка повеселела, стала меньше капризничать, хотя по ночам постоянно требовала грудное молоко. Через неделю Маринка выздоровела, и можно было отводить ее в ясли.
Однако случилось непредвиденное. Я вернулся с работы домой и почувствовал что-то неладное. В квартире никого не было, хотя после болезни мы еще не выходили с Маринкой на воздух. Игрушки разбросаны, на письменном столе лежит вата.
Предчувствие не обмануло. Через час Гала с Маринкой пришли домой, и выяснилось следующее.
Гала готовила ужин, а дочь играла на кухне. Не успела мама отвернуться, как раздался грохот и крик Маринки. Оказывается, девочка уронила табуретку, которая придавила ей средний пальчик на левой руке.
У ребенка такая нежная кожа, что от удара табуретки на пальчике разошлась, лопнула ткань кожи, обнажив кость. Пошла кровь, которую невозможно было остановить. Хорошо, что Гала не растерялась. Она позвала соседку, и совместными усилиями им с большим трудом удалось остановить кровотечение.
Затем Гала с Маринкой сели в такси (стоянка такси как раз напротив нашего дома) и поехали в специализированную детскую больницу, поскольку в районной больнице, куда Гала первоначально обратилась, не взялись за операцию, связанную с зашиванием ранки на пальце девочки.
В детской больнице Маринке зашили рану на ее пальчике. В перевязанном виде девочка и предстала передо мной, когда мама принесла ее домой.
Маринка была спокойной, но, как говорит Гала, и во время данного несчастного случая, и во время операции девочка громко плакала. В этом (громком плаче ребенка) нет ничего из ряда вон выходящего, поскольку даже для взрослого человека подобная операция происходит далеко не безболезненно.
Маринке не везет с ручками. Это уже второй случай, когда она разбивает свои ручки.
Первый раз она опустила крышку рояля на правую руку, в результате чего была глубокая ранка между большим и указательным пальчиками. Хорошо, что к настоящему времени ранка зажила так, что не осталось заметного следа.
В результате нового повреждения пальчика Маринка была вынуждена оставаться дома, так как врачи рекомендовали держать девочку под постоянным наблюдением, чтобы она не срывала повязку и не касалась образовавшегося шва. Предполагалось, что повязку можно будет снять только через неделю.
Очевидно, что мы не могли отдать Маринку в ясли, где воспитатели не смогли бы уследить за ее действиями. Так девочке пришлось оставаться дома довольно длительное время.
27 октября 1975 г.
Маринка говорит уже несколько слов, которые вполне можно понять. Наряду с такими словами, как «мама», «папа», «баба», которые она произносит довольно ясно и четко давно, в ее языковом багаже теперь появились слова типа «откой», «титай», «чай». Особенно часто девочка произносит слова «откой» и «титай».
Первое слово («откой») означает – открой дверь, кухонный шкаф, книжный шкаф, то есть открой все, что в принципе можно открыть. Как только девочка приходит на кухню, она тут же подбегает к кухонному шкафу и немедленно требует «откой!». При этом она подходит к взрослым, тащит их за руку к кухонному шкафу.
Второе слово («титай») означает «читай». Стоит только сесть за стол с какой-либо книгой, Маринка тут же подбегает и просит почитать ей. Она сама начинает перелистывать книгу, что-то говорит.
Когда я печатаю на машинке, девочка просится ко мне на руки, садится на мои колени, с тем чтобы иметь возможность постучать по клавишам. Это занятие доставляет ей огромное удовольствие.
Если не обращаешь внимания на просьбы дочери, то она начинает капризничать и проявлять свой характер: тянет за рукав, требовательно кричит и даже бьет ручкой.
Однажды Маринка ударилась о шкаф и заплакала. Для того чтобы успокоить девочку, находящаяся рядом с ней в тот момент бабушка (мама Галы) сделала следующее.
Она взяла Маринку на руки, стала говорить, какой шкаф плохой, мы накажем его, и при этом стала ударять шкаф рукой, приговаривая: «Вот тебе, вот!»
На мой взгляд, это были необдуманные действия со стороны бабушки и не лучшая воспитательная мера. Ребенок моментально схватывает и усваивает все поступки, жесты, слова и интонацию взрослых. Он не только усваивает их, но и, начиная подражать взрослым, пытается повторить за ними все то, что они делают.
Теперь, когда Маринке что-то не нравится или кто-то из взрослых не выполняет ее требования, не реагирует на ее призывы, она может ударить своей ручкой, независимо от того, идет ли речь о каком-то предмете или человеке.