Все это свидетельствует не только и не столько о действиях девочки, предопределенных инстинктивной реакцией или приобретенным навыком, сколько о сознательности и разумности ребенка в возрасте одного года и четырех месяцев.
С каждым прожитым месяцем ребенок становится все разумнее. Он оказывается способным совершать более сложные действия, чем это могло иметь место в более раннем возрасте.
14 декабря 1975 г.
Последние пятнадцать дней Маринка настолько «вжилась» в свой «первичный» коллектив младшей группы детских яслей, что совершенно не болела и чувствовала себя прекрасно. Она охотно шла в ясли утром и не плакала при расставании с нами, в отличие от тех малышей, которые хныкали, просились на руки к мамам и не желали оставаться в яслях.
Вообще, девочка отличается ровным характером. Я не помню, чтобы она была не в настроении, когда мы ее оставляем в яслях. Нянечки довольны ее поведением, поскольку она не капризничает, не мочит штанишки, хорошо ест и спит.
Видимо, все это послужило причиной того, что с 15 декабря Маринку решили перевести в среднюю группу.
Обычно в среднюю группу переводят малышей в возрасте одного года и шести месяцев. Маринка должна была бы ходить в младшую группу еще полтора месяца, но в силу ее хорошего поведения и быстрой сообразительности, как отметили воспитатели и нянечки, ее вполне можно перевести в более взрослую группу детишек.
Все это, конечно, хорошо, но такой переход в среднюю группу сопряжен с новыми трудностями и беспокойствами. Дело в том, что если дети младшей группы весь день находятся в помещении, то с детьми средней группы ежедневно совершают полуторачасовые прогулки.
С одной стороны, такие прогулки несомненно полезны и необходимы. Новый распорядок дня, когда ребенок спит не два раза в день, а только один раз, идет на пользу, так как ночной сон малыша становится крепче.
С другой стороны, эти прогулки чреваты возможными негативными последствиями, поскольку ребенок может простудиться и заболеть.
Группа детишек – около 20 человек. Нянечка должна всех одеть, причем так, чтобы дети не простудились, вывести всех на прогулку и в течение полутора часов гулять с ними.
Но разве можно уследить за всеми малышами, тем более что все дети разные и по характеру, и по состоянию здоровья?
Необходимы особая любовь и проявление заботы о детях, а это, к сожалению, не всегда наблюдается у нянечек, которые едва справляются со своими обязанностями.
Нет ничего удивительного в том, что многие родители проявляют беспокойство по поводу того, что может происходить с их детьми в яслях и детских садах. Ведь действительно некоторые нянечки оказываются нечуткими, невнимательными, что может быть обусловлено как характером человека, так и неудовлетворительными условиями работы (столкновение с администрацией, переполненные группы, небольшая зарплата и т. д.).
Ребенку простудиться недолго, тем более зимой, когда его переводят на новый распорядок дня, включающий полуторачасовые прогулки. Малыш едва переступает ножками в зимней обуви и одежде. Он чаще стоит, так как его движения стеснены валенками. И если недосмотреть, то простуда обеспечена, поскольку пока в помещении одевают последних малышей из группы, первые, уже одетые, успевают вспотеть, а затем на минусовой температуре на воздухе начинают замерзать.
Поэтому мы с Галой ждем результатов перевода Маринки в новую группу с тревогой. Не исключаем, что в ближайшее время девочка может переболеть снова, прежде чем адаптируется к новому распорядку дня и к новому коллективу.
22 декабря 1975 г.
Тревога за Маринку была обоснованной. Девочка проходила два дня в новую группу и … заболела. Правда, нет ничего серьезного и температура небольшая, но простуда налицо. Врач прописал домашний режим.
Ситуация обычная. Ребенок должен пройти стадию адаптации к новым условиям пребывания в средней группе, привыкнуть к новому распорядку дня, включая зимние прогулки.
Первые два дня в средней группе Маринка вела себя хорошо. Новые нянечки констатируют, что девочка спокойная, нормально ест и спит, охотно играет с другими детьми. Правда, они, как, впрочем, и другие, обращают внимание на то, что она бледненькая.
Действительно, на фоне других розовощеких, пухлых, упитанных детей Маринка выглядит бледненькой, «прозрачной». Но откуда ей быть розовощекой?
На мой взгляд, Маринка вполне соответствует пропорциям нормального, здорового ребенка. Она не толстенькая, но и не худая. Ее тельце не настолько плотное, как обычно бывает у мальчиков, но и не рыхлое. Ест и спит вполне хорошо, но вот с прогулками дело обстоит значительно хуже в данный момент времени.
Если летом большую часть дня Маринка была на воздухе, то начиная с октября-месяца, то есть когда пошла в ясли, ее прогулки резко сократились. Во время простудных заболеваний пришлось держать девочку дома. Сейчас уже неделю девочка вновь сидит дома. Отсюда и бледность, хотя, как мне думается, в этом отношении, то есть в смысле бледности, Марина пошла в папу, который с виду бледен и худ.
Дочь становится все более самостоятельной. Если раньше ее приходилось кормить из бутылочки, а затем из тарелки, то теперь она сама просит ложку, называя ее «ло», и пытается ею набрать кашу или суп. Девочка старается донести ложку до рта самостоятельно. Если начинаешь помогать дочери, то она сердится и отвергает помощь со стороны взрослых.
«Я сама!», «я сам!» – этот принцип является, по всей видимости, излюбленным у всех детей определенного возраста.
Маринка еще не говорит «я сама!», но без слов понятно, что она стремится воплотить данный принцип в жизнь. Результат, как правило, комичный: вместо рта еда попадает на одежду и на стол. Однако самостоятельность, как говорится, превыше всего.
Пусть девочка будет активной в своих действиях, поступках. Но пока, дав ей возможность проявить свою самостоятельность, нам приходится кормить ее с ложечки, не прибегая к каким-либо излишним нажимам.
Примечательно то, что при кормлении Маринки приходится использовать две ложки. Одну ложку держит она, другую – мама или папа. Девочка ест поочередно из двух ложек. Правда, пока она сама поднесет ложку ко рту, мы успеваем ей дать три-четыре ложки пищи.
Такая процедура кормления дочери имеет место в последние пятнадцать – двадцать дней. Вероятно, это результат того навыка, который она начинает приобретать в яслях.
Иногда можно наблюдать такую картину.
Девочку зовут есть. Она бежит и просит посадить ее на стул, на котором сидит кто-либо из взрослых. Потом, видимо, вспомнив, начинает тянуть за рукав и показывает на фартучек, который всегда висит на определенном месте.
Получив фартучек, девочка пытается завязать его на шее. Конечно, пока из этого ничего не получается. Тогда Маринка начинает сердиться, хныкать и звать на помощь взрослых.
После того как ей повяжут фартучек, девочка тянется к тарелке и пытается зачерпнуть содержимое на тарелке ложкой. Но когда она особенно хочет есть, то тянет маму или папу за рукав, чтобы мы быстрее взяли ложку и начали ее кормить. Мы даем ей хлеб, сыр и при этом приговариваем: «Жуй, Мариночка, лучше, жуй!» Девочка кивает головой и старательно жует.
Когда Маринка не болеет, она ест охотно и много. За один присест может съесть целую тарелку рисовой, манной или гречневой каши на молоке, кусочек хлеба с маслом, а также выпить 100–200 граммов чая или молока.
Интересно наблюдать, как девочка ест хлеб с маслом. Намажешь маслом бутерброд, но она слижет масло, оставит хлеб и снова просит «ма», то есть масло.
Если девочке хочется что-либо еще, то она так и говорит: «Еще!» Подчас только и слышишь: «Еще, еще!»
Слово «еще» Маринка выговаривает довольно четко. Оно звучит в ее устах то требовательно, то вопрошающе, то недоуменно, мол, так хочется, а не дают. По звучанию получается нечто среднее между «еще» и «ешо».
Как только девочка наедается, она говорит: «Все». Спрашиваешь ее: «Мариночка, еще или все?» «Все», – отвечает она, причем по звучанию «в» и «с» как-то смазываются, в результате чего произносимое ею слово получается более коротким, но вполне понятным.
Как правило, мы сидим за столом все вместе. Нельзя сказать, что, находясь с нами, Маринка отличается примерным поведением. Ее любимое занятие – что-нибудь схватить со стола, например ложку, и стукнуть ею.
Когда говоришь Маринке, что так делать нельзя и что это нехорошо, девочка внимательно слушает. Но, судя по всему, она еще или не понимает до конца, что означает слово «нехорошо», или включается в своего рода игру. Во всяком случае, чуть не досмотришь, как девочка моментально что-нибудь «набедокурит».
Маринка особенно сердится, когда ей не дают именно то, что едят взрослые. Ведь всегда так получается, что хочется отведать того, чего нельзя.
Ситуация, напоминающая библейский сюжет из жизни Адама и Евы, которые тянулись к запретному плоду, зная, что его нельзя вкусить и это запрещено делать. Отличие лишь в том, что Адам и Ева знали об этом, а ребенок остается пока в полном неведении, что ему можно есть, а что нет.
Пройдет еще какое-то время, и, повзрослев, Маринка начнет многое осознавать. Начнет осознавать и то, что относится к кулинарии, хотя это не будет означать, что она не потянется к тому, чего нельзя есть иногда. Ведь и взрослый человек подчас нарушает некоторые запреты, наложенные врачами в силу недостаточного здоровья своего подопечного.
В силу какого-то заболевания человеку нельзя есть острую пищу, но иногда так хочется именно остренького, что, он, заранее зная, что через некоторое время пострадает от этого, вопреки всему – голосу разума, советам врача – все-таки вкушает запретное блюдо. И хотя поддавшийся своему желанию человек, быть может, потом раскаивается в совершенном деянии, тем не менее в тот момент он никак не может преодолеть тягу к остренькому.
Такова дилемма между рациональным и иррациональным, сознательным и бессознательным, разумом и желаниями человека, которая дает знать о себе даже в такой «обыденно-прозаической» сфере, как употребление пищи.