5 января 1976 г.
Маринка вступила в Новый 1976 год. Она по-своему отметила это событие.
Мы встречали Новый год дома в семейном кругу. Около 21 часа Маринку, как обычно, уложили спать. Набегавшись за день, она быстро уснула.
В это время мы приготовили новогодний ужин, накрыли на стол и в начале двенадцатого сели за него, чтобы проводить старый год, принесший и радости, и тревоги, но в общем прошедший неплохо. Выпили за здоровье дедушки – Лыткина Василия Ильича, известного в писательской среде под именем Илля Вась.
28 декабря ему исполнилось 80 лет. К этой юбилейной дате пришло бесчисленное количество теплых поздравительных телеграмм, открыток и писем. Интересно, что первые два дня те, кто приносили телеграммы, звонили в дверь, ждали расписки на квитанциях. Но поздравлений было столько, что вскоре всю корреспонденцию стали опускать в почтовый ящик, тем более что, не выдержав такого наплыва поздравлений, мы были вынуждены вывесить записку: «Поздравительные телеграммы опускайте в ящик».
Поздравления приходили от друзей, ученых из различных стран, академических и учебных заведений, включая Президиум Академии наук. Были и две правительственные телеграммы, в которых сообщалось о награждении орденом Дружбы. Все отмечали заслуги дедушки Маринки в развитии лингвистики и желали ему творческих сил, здоровья, дальнейших успехов.
В газетах, литературных и научных журналах были опубликованы статьи, в которых чествовали юбиляра. Действительно, он внес значительный вклад в развитие финно-угроведения. Им опубликовано 11 монографий и более 200 научных статей. Он является автором ряда литературных очерков, сборников стихов, детских книжек. Он – старейший член Союза писателей, доктор филологических наук, профессор, заслуженный деятель науки и культуры РСФСР, заслуженный деятель науки и техники Коми АССР, лауреат Государственной премии Коми АССР, отличник народного просвещения РСФСР, заграничный член Финской Академии наук, почетный член Финно-угорского общества (Хельсинки), почетный член Общества родного языка (Таллин).
Как отмечалось в журнале «Советское финно-угроведение», «деятельность В. И. Лыткина – это целая эпоха в истории советского финно-угорского языкознания».
Когда Маринка подрастет и прочитает эти строки, она поймет, кто был ее дедушка. Остается только добавить, что 80-летний юбиляр отличается завидным оптимизмом, обладает чувством юмора и никогда не унывает. Он всегда бодр и весел, по-прежнему продолжает свою научную деятельность, хотя и находится на заслуженном отдыхе.
Итак, мы выпили за здоровье Василия Ильича и пожелали ему всех благ. Время приближалось к двенадцати, и вдруг … Маринка проснулась, стала звать нас к себе и, несмотря на все наши старания, никак не хотела оставаться одна. Можно было подумать, что она, как и взрослые, хочет встретить Новый год вместе с нами. В конечном счете пришлось посадить девочку за праздничный стол. В нарушение установленного режима Маринка сидела с нами около часа.
Когда в 24.00 с боем курантов мы, открыв шампанское, поздравляли друг друга с Новым годом, Маринка умудрилась взять у кого-то из взрослых бокал и отхлебнуть из него искрящийся напиток. Мы заметили это только после того, как она сделала несколько глотков.
Отняв у девочки бокал, мы спросили: «Ты выпила шампанское?» Она тут же ответила «да!» и добавила «еще!». Разумеется, мы не дали ей больше шампанского, заменили его чаем, который девочка выпила с удовольствием. Она поела немного и попробовала доступные ей блюда, которые были на праздничном столе.
Маринка была довольна. Она сидела у меня на коленях, смотрела телевизор, хлопала в ладоши, когда слушала музыку, рассматривала стоящую на телевизоре елочку.
Так вместе с нами девочка отпраздновала свой первый Новый год (в прошлом году она в это время спала в гордом одиночестве). Вероятно, эта встреча Нового года не сохранится в ее памяти, и лишь эти записи через 15–20 лет смогут помочь уже взрослой девушке воспроизвести картину неосмысленного празднования наступления 1976 года.
18 января 1976 г.
На днях обнаружили любопытный штрих в развитии девочки.
До сих пор Маринка называла окружающие ее предметы своими именами. Услышав от нас название предмета или какой-либо вещи, она стремилась воспроизвести звуки, правильно произнося лишь начальные. Так, она говорит «ё…ё», то есть ёлка, и тянет нас к наряженной ёлке, которая ей очень понравилась, особенно зажженные огоньки. Произносит «га…га», показывая на изображение журавлей в книге, «со…» – солнце (тоже по книге), «мы…» – мыться, «я…» – ящичек с игрушками, который мы ей часто даем, чтобы она могла поиграть, «ка…тя» – Катя, то есть кукла, причем не какая-то определенная, а любая, какая попадается в руки, «бай-бай» – надо идти спать, «со…» – соска, с которой девочка засыпает.
Девочка отчетливо произносит такие слова, как «ма-ма», «па-па», «ба-ба». Она знает многие предметы и, когда мы спрашиваем о них, показывает их.
Однажды произошел такой случай. Мы достали кружку, и Маринка стала играть с нею. Через некоторое время она, положив ее в какое-то место, увлеклась чем-то другим. Когда же мы стали искать кружку и, не обнаружив ее, спросили девочку, она тут же потащила нас за рукав на кухню, открыла шкафчик, достала кастрюлю и, открыв крышку, достала кружку.
Это свидетельствует о наличии активной памяти. Здесь не было предварительных навыков, повторяющихся эпизодов. Ситуация была совершенно новой. Тем не менее девочка вспомнила, где она оставила кружку.
Маринка помнит устойчивые, повторяющиеся картины и правильно реагирует на них. Если она видит на картинке собачку, то говорит «гав-гав», девочку – «де…», мальчика – «ма…», корову – «му…», кошку – «ки…». Больше того, если девочку спросить, какие звуки произносят корова, собака или кошка, то она точно воспроизводит их. Наконец, если спросить, где Маринка, она сразу же показывает пальчиком на себя.
Новый поворот событий заключается в следующем.
До недавнего времени девочка относилась к самой себе как личному существу, то есть, подобно взрослым, воспринимала саму себя как бы в первом лице: «Я сама», «мне», «моё», хотя и не всегда могла сказать членораздельно.
Теперь же она стала говорить «маи…», то есть «Маринке»: кому дать попить? – «маи…», кто это сделал? – «маи…».
Восприятие самой себя осуществляется девочкой уже в третьем лице.
Как это объяснить? Почему произошел такой сдвиг?
Дома мы обращались к девочке по имени, тем не менее она относилась к себе как к первому лицу. Однако в яслях ее отношение к своему Я изменилось. Находясь среди других детей, имя «Марина» стало для нее тем отличительным признаком, благодаря которому она выделялась среди других.
Кроме того, видимо, нянечки постоянно говорили: «Эта игрушка для Марины», «Как у нас есть Марина?» и тому подобное. Точно так же они говорили и тогда, когда обращались к другим детям. Это привело к тому, что Маринка стала воспринимать себя как «отличительный предмет», «другое лицо», выражающее то, что раньше было «Я».
В последние дни подобное восприятие девочкой себя через «Маи…» стало преобладающим. «Маи…» заменило «Я».
Сколько же потребуется времени, и как долго будет продолжаться период данной замены, когда на смену «Маи…» вновь придет «Я»?
Разумеется, с познавательной точки зрения интересно было бы точно зафиксировать этот момент.
В данном случае важно подчеркнуть следующее.
Первоначальным осознанным восприятием девочкой самой себя было именно «Я», что отчетливо проявлялось и в поступках Маринки, и в ее попытках дать те или иные обозначения предметов от имени «Я». Затем на смену описанной установки пришла другая, заключающаяся в том, что восприятие самой себя, предметов, действий уже осуществляется девочкой через призму «Маи…» («Маи…» сделала «бу», «Маи …» хочет «Катю», дайте все «Маи…»).
В дальнейшем должна произойти обратная смена установки, возвращение от «Маи…» к «Я», но, скорее всего, уже на каком-то новом, качественно отличном уровне. Таково наглядное проявление диалектики и того закона отрицания отрицания, который был открыт Гегелем.
9 февраля 1976 г.
С сегодняшнего дня я в отпуске.
Решили на некоторое время оставить Маринку дома, так как в последние дни она начала кашлять. В новой группе девочка легко прижилась, но ясли есть ясли, и периодически приходится подлечивать Маринку домашними средствами.
Если учесть, что погода довольно изменчива – то морозы до 20 градусов, то оттепель и сырость, – станет понятно, почему условия для заболевания ребенка более чем благодатные. Даже взрослые – и то не выдерживают.
В домашних условиях ребенок, конечно, будет чувствовать себя значительно лучше, чем в яслях.
Поэтому попытаемся два месяца не водить девочку в ясли, тем более что моя мама собирается приехать к нам на какое-то время и помочь по хозяйству.
Маринка становится все взрослее. Она начинает кое-что осмысливать, пытается рассуждать и строить «домики».
Мама купила девочке разноцветные кубики, и теперь Маринка ставит их друг на друга и говорит: «Дом».
Поставив три, четыре кубика друг на друга, Маринка завет к себе взрослых, чтобы те посмотрели на ее работу. Затем взмах руки – и кубики разлетаются в разные стороны. При этом девочка радостно смеется, повторяет вновь ту же самую процедуру и довольная собирает кубики.
Я попробовал, чтобы Маринка приносила мне кубики определенного цвета. Но пока ей это не удается. Она еще не различает цвета настолько, чтобы в точности выполнить то, что я прошу. Говорю: «Марина, дай мне, пожалуйста, синий кубик!» Но девочка дает красный кубик. Ещё раз прошу: «Мариночка, это – красный кубик, это – синий. Дай мне красный кубик!»
Иногда девочка дает то, что я прошу, но, как правило, это происходит чисто случайно.
Интересно было бы проследить, когда девочка действительно начнет различать цвет предметов.
Что касается величины, размера предметов, то тут Маринка понимает, что к чему. Она различает предметы «ма-ленькие» и «бо-льшие».