– Наши символы жизни – Свобода и Демократия. Высочайшие повелители этого края выдвинули их как программу преобразования нашей благословенной земли. И каждый, кто примет их, становится борцом за праведное дело, искореняет Зло и творит Добро.
Сусии Сотсирх вспомнил приветливых, доброжелательных людей, которые повстречались ему на пути и которые трудились во имя процветания их края. Они тоже говорили о Свободе и Демократии. И он с открытой душой готов был немедленно присоединиться к ним. Но эта страшная комната, где Вершители Судеб творили Великий Суд, почему-то не внушала ему доверия. Зачем и для чего в качестве символа Суда взята грузинская миниатюра XI века, к тому же перевернутая с ног на голову? Почему Добро и Зло, Свобода и Демократия закодированы таким образом, что сразу и не поймешь, что к чему? Зачем все это понадобилось Вершителям Судеб? Почему на торце стола написаны столь зловещие слова, свидетельствующие о непримиримости Вершителей Судеб к инакомыслящим? Почему они говорят вслух о Свободе и Демократии, в то время как молчаливые надписи перевернуты до неузнаваемости? Если они вывернули наизнанку Добро и Зло, то вовсе не исключено, что они перевернули и смысл этих понятий. Говорят о Добре, а вершат Зло. Призывают к Свободе и Демократии, а в действительности выступают против них.
Размышляя над всем этим, Сусии Сотсирх вдруг с ужасом подумал, что он стоит не на стороне Добра, как полагал до сих пор, а на стороне Зла. Ведь здесь все перевернуто вверх ногами. И Вершители Судеб улыбались ему только потому, что он, не ведая того, перешел на их сторону. Неужели они подбивают его на совершение Зла? Неужели они хотят сделать его пособником Дьявола? Знают ли Высочайшие Покровители этого края, что Вершители Судеб – скрытые, хорошо замаскированные злодеи, всячески препятствующие утверждению Свободы и Демократии? Или, быть может, они заодно с Вершителями Судеб и только выполняют их волю, тщательно скрывая от простых людей? О, ужас! Что же я наделал?
Все эти мысли поразительной догадкой промелькнули в голове Сусии Сотсирха, и он растерянно посмотрел на Вершителей Судеб. Те, словно догадавшись, о чем думает этот с виду покорный, но в глубине души сомневающийся человек, в упор сверлили его своими вопрошающими глазами.
– Я вижу, – сердито промолвил Главный Вершитель Судеб, вновь переходя на Ты, – сомнения по-прежнему одолевают тебя. Значит, одной Веры тебе недостаточно. Это очень прискорбно и может плохо кончиться для тебя. Ты сомневаешься в наших святых символах и ценностях жизни?
– Нет, я верю, что Свобода и Демократия необходимы для процветания этого края.
– Тогда отбрось все свои сомнения и иди за нами.
– Я готов отдать все свои силы во имя достижения Свободы и Демократии. Но мне хотелось бы знать, что конкретно я буду делать, если последую за Вами.
– Для чего тебе это знание?
– Для того, чтобы творить Добро и не оказаться невольным пособником Зла.
– Верь нам и подчиняйся нашим указаниям. Большего от тебя не требуется.
– Но я обязан знать, что, следуя Вашим указаниям, буду творить Добро, – тихо, но твердо произнес Сусии Сотсирх.
Тягостное молчание повисло в комнате, где вершился Великий Суд. Языки пламени в огромном камине вспыхивали и вырывались, словно хотели добраться до человека, перешедшего на половину круга, освященного словом «ОРБОД». Холодные, пронзительные потоки воздуха, вырывавшиеся из отверстия-пропасти, словно кто-то перекрыл заслонку. Вершители Судеб угрюмо, чего-то выжидая, смотрели на Сусии Сотсирха. Наконец, Главный из них сурово сказал:
– Выбирай же, несчастный! Или ты идешь за нами, уверовав в наше дело, или остаешься со своими сомнениями, но тогда пеняй на себя. Отойди на три шага правее. Так. Хорошо. А теперь мы ждем твоего решения. От тебя требуется лишь одно. Скажи нам «Да». Молчание будет расцениваться как отказ. Смотри внимательнее. Вот песочные часы. Они рассчитаны ровно на одну минуту. Как только я их переверну и начнет сыпаться песок, знай, что идет твое время. Решай и выбирай свою Судьбу. С последней упавшей песчинкой она придет к тебе сама.
С этими словами Главный Вершитель Судеб перевернул песочные часы, и все находящиеся в комнате застыли в молчании.
Сусии Сотсирха прошиб пот. Так и хотелось тут же громко крикнуть «Да» и прекратить этот безумный спектакль. Однако он словно онемел. Какое-то внутреннее чувство подсказало, что, сказав «Да», он автоматически становится пособником Зла. Он не мог объяснить, откуда и почему возникло это чувство. Но вся эта перевернутая с ног на голову символика не только настораживала его, но и неотвратимо убеждала в том, что он оказался втянутым в чудовищную игру, которая могла завершиться не фарсом, не комедией, а трагедией. Неотступно и навязчиво в сознание врывалась всполохом одна мысль: еще немного – и его бы одурачили. Он встал на сторону Добра, сделав правильный, как ему казалось, выбор, а очутился в ловко расставленных сетях Зла. По иронии судьбы Зло оказалось в Добре, а Добро во Зле. Где-то люди самозабвенно трудятся со словами на устах, а здесь в казематах Великого Суда творятся черные дела, о которых даже не ведают простые смертные. Однако еще не поздно отвратить беду. Во всяком случае, он не станет послушным орудием в руках Вершителей Судеб. Не даст одурачить себя окончательно.
С этими мыслями он посмотрел на песочные часы и отметил про себя, что отпущенное время скоро оборвется. Скользнул взглядом по перевернутому изображению «Стрельца». И вдруг ему показалось, что он увидел нечто странное. Он вспомнил, что на грузинской миниатюре XI века в руках человека был лук с натянутой тетивой, но отсутствовала стрела. Символика простая и в то же время мудрая. Дракон или змея не могли дотянуться до человека, тот же не мог поразить чудовище, ибо у него не было стрелы. Человек и зверь сидели в одном существе, противостояли друг другу, но их поединок не мог быть завершен сиюминутной победой стрельца. Ему еще предстояло победить и изыскать способы борьбы, укрощающие чудовище. Здесь же в казематах Великого Суда в изображении этой картины что-то неуловимо изменилось. Да, она перевернута. Но дело не только в этом. О, боже! Какой подлог! Какая неслыханная подлость! В руках стрельца находится остро заточенная стрела. Еле различимая из-за своего перевернутого изображения. Но она видна, если хорошенько присмотреться. Так вот в чем подлинный смысл Великого Суда! Вот чему поклоняются Вершители Судеб, начертавшие лозунг «Кто не с нами, тот против нас»!. А он-то, доверчивый, чуть было не поверил этим оборотням, перевернувшим все по-своему усмотрению. Еще немного – и он пошел бы за ними, ничего не подозревая и ни о чем не догадываясь. Пошел бы, помогая вершить Зло. Не ведая того и думая о Добре.
Бросив брезгливый и презрительный взгляд на Вершителей Судеб, Сусии Сотсирх в упор посмотрел в их бегающие, злые глаза. Они тоже поняли, что этот непреклонный человек, только что стоявший на коленях и, казалось, покорный своей Судьбе, разгадал их тайные мысли. Главный Вершитель Судеб не изменился в лице, но оно приобрело холодное, отчужденное выражение, не предвещающее ничего хорошего. Сусии Сотсирх не знал, как теперь поступят с ним. Но, что бы ни произошло, он не отступится от своего твердого решения. Выбор сделан. Им, этим жалким перевертышам, никогда не вырвать из него желанного им «Да». «Нет» и еще раз «Нет». Он не станет на сторону Зла. Не будет Иудой. Не перейдет в лагерь Сатаны. Останется гордым и независимым, даже если придется расстаться с жизнью.
Последняя песчинка опустилась на горку песка в нижней части часов, стоящих на столе. Время оборвалось. И не успел Сусии Сотсирх бросить в лицо Вершителей Судеб свое последнее «Нет», как под ним разверзлась бездна, и он полетел куда-то вниз. Лишь в последнюю секунду подумалось: «Так вот почему его заставили сделать три шага вправо. Там было отверстие-пропасть. Только невидимый механизм предварительно перекрыл это отверстие, и он фактически стоял на крышке люка». Но эта запоздалая мысль не имела уже никакого смысла.
Переворачиваясь, кувыркаясь в воздухе и нелепо размахивая в сторону руками, Сусии Сотсирх стремительно летел вниз, напоминая собой чуть деформированное распятие. Проблески сознания еще вспыхивали в его воспаленной голове. И с языка срывалось громогласное «Нет», переходящее в сплошной яростно-бунтующий крик. Сердце же разрывалось на части, готовое выпрыгнуть из груди. Руки и ноги дергались в предсмертных судорогах. Ярко вспыхнула молния, обожгла, опалила обмякшее тело, и из него вылетела душа, издавая еле слышный мелодично-трогательный, победно-печальный звон, которому вторили глухо звенящие и вызывающие скорбь колокола …
В ужасе проснувшись, бородатый молодой человек отрешенно и безмолвно лежал на измятой кровати. Чуть приоткрыв заспанные глаза и совершенно не понимая, где он находится и что с ним происходит. Приглушенно и навязчиво, но настойчиво и неотступно верещал электрический будильник, напоминая о том, что пора вставать и возвращаться из объятий Морфея в будничную реальность со всеми ее заботами, неизбежно возникающими повседневными проблемами, постоянными мелочами жизни. Молодой человек нажал на кнопку электрического будильника, привычно сел на кровать, плохо соображая, жив он или находится в небытии. И только через некоторое время сообразил, что он находится дома и что ему приснился кошмарный, до сих пор вызывающий дрожь сон. Ужас, да и только! Чертовщина какая-то! И надо же такому присниться!
Он встряхнул с себя остатки сна и того кошмара, от которого еще не отошел. Поднял с пола упавшие со стула джинсы и просунул в них свои длинные ноги. Решительно направился в ванную, открыл кран с холодной водой, подставил под тугую струю голову и несколько минут фыркал, отдуваясь и разбрасывая брызги, пока не пришел в себя. Выйдя из ванной, небрежно бросил полотенце на стул, сделал упражнения с гантелями, несколько раз отжался от пола – и только тогда почувствовал себя нормальным человеком, готовым, как всегда, взвалить на себя крест обыденности и повседневности.