На этот раз такая честь выпала старшему охраннику.
– Кто, черт возьми, добился разрешения нанести мне визит? – воскликнул, входя, Люпен. – Сегодня же не мой приемный день.
Пока охранник закрывал дверь, Люпен подошел к решетке и рассмотрел человека, который стоял за другой решеткой и чьи черты смутно различались в полумраке.
– А-а! – радостно вымолвил он. – Это вы, господин Стрипани! Какой счастливый случай!
– Да, это я, дорогой князь.
– Нет, умоляю вас, уважаемый господин, никаких титулов. Здесь я отказался от всех этих погремушек человеческого тщеславия. Называйте меня Люпен, это более уместно.
– Я готов, но я-то знал князя Сернина, и это князь Сернин спас меня от нищеты и вернул мне счастье и удачу! Поймите, что для меня вы навсегда останетесь князем Серниным.
– К делу, господин Стрипани… К делу! Время старшего охранника драгоценно, и мы не имеем права злоупотреблять им. В двух словах, что привело вас ко мне?
– Что меня привело? О, Боже мой, это очень просто. Мне показалось, что вы будете недовольны, если я обращусь не к вам, а к кому-то другому, чтобы продолжить работу, которую вы начали. И потом, только у вас в руках все детали, которые позволили в такой срок установить истину и поспособствовать моему спасению. Поэтому лишь вы один в состоянии отразить новый удар, который мне угрожает. И это, безусловно, понял господин префект полиции, когда я изложил ему положение дел…
– Я действительно удивлен, что вам разрешили…
– Отказать было невозможно, дорогой князь. Необходимо ваше вмешательство в дело, которое затрагивает множество интересов, причем это не только мои интересы, они касаются высокопоставленных персон, которые вам известны…
Люпен краешком глаза следил за охранником. Тот, наклонившись, слушал их с живым интересом, жадно пытаясь уловить тайное значение произносившихся слов.
– И поэтому?.. – спросил Люпен.
– Поэтому, дорогой князь, я умоляю вас собрать все ваши воспоминания по поводу того печатного документа, изложенного на четырех языках и по крайней мере начало которого имело отношение…
Удар в челюсть, чуть ниже уха… Покачнувшись, старший охранник без единого стона, как сноп, упал на руки Люпена.
– Хороший удар, Люпен, – похвалил он себя. – Чистая работа. Скажите, Стейнвег, у вас есть хлороформ?
– Вы уверены, что он без сознания?
– Еще бы! Он отключился на две-три минуты… Но этого недостаточно.
Немец достал из кармана медную трубочку и вытянул ее, как телескоп. На конце трубочки был прикреплен крохотный пузырек.
Люпен взял пузырек, вытряс из него несколько капель на носовой платок и приложил этот платок к носу старшего охранника.
– Прекрасно!.. Бедняга получил свое… А я в наказание схлопочу неделю или две карцера… Но это мелкие радости ремесла.
– А я?
– Вы? А что с вами могут сделать?
– Как же! Удар кулаком…
– Вы тут ни при чем.
– А разрешение увидеться с вами? Это же просто-напросто фальшивка.
– Вы тут ни при чем.
– Я им воспользовался.
– Прошу прощения! Позавчера вы по всем правилам обратились с законной просьбой от имени Стрипани. Сегодня утром вы получили официальный ответ. Остальное вас не касается. Побеспокоить могут лишь моих друзей, которые изготовили этот ответ. Поживем – увидим!
– А если нас прервут?
– Почему?
– У них был такой изумленный вид, когда я достал свое разрешение на встречу с Люпеном. Директор велел привести меня и изучал разрешение со всех сторон. Я не сомневаюсь, что они звонят в префектуру полиции.
– А я в этом уверен.
– И что?
– Все предусмотрено, старина. Не волнуйся, и давай поговорим. Полагаю, если ты пришел, то знаешь, о чем идет речь?
– Да. Ваши друзья мне объяснили…
– И ты согласен?
– Человек, который спас меня от смерти, может располагать мною, как сочтет нужным. Каковы бы ни были услуги, которые я смогу ему оказать, я все равно останусь его должником.
– Прежде чем выдать свой секрет, подумай о положении, в котором я нахожусь… беспомощный арестант…
Стейнвег рассмеялся:
– Нет, умоляю вас, шутки в сторону. Я открыл свой секрет Кессельбаху, потому что он был богат и вернее, чем кто-либо другой, мог извлечь из этого пользу; а вы, хоть и арестант, и беспомощный, но в сто раз сильнее, чем Кессельбах с его сотней миллионов.
– О! О!
– И вы сами прекрасно об этом знаете! Ста миллионов недостало бы, чтобы обнаружить дыру, где я умирал, и тем более всего за час доставить меня сюда, к беспомощному арестанту. Тут нужно что-то другое. И это другое у вас есть.
– В таком случае рассказывай. И начнем по порядку. Имя убийцы?
– Это невозможно.
– Как это невозможно? Но раз ты его знаешь, ты должен все мне открыть.
– Все, но не это.
– Однако…
– Позже.
– Ты с ума сошел! Но почему?
– У меня нет доказательств. Позже, когда вы окажетесь на свободе, мы поищем вместе. Впрочем, зачем? И потом, я правда не могу.
– Ты боишься его?
– Да.
– Ладно, – сказал Люпен. – В конце концов, это не самое срочное. А об остальном ты решился рассказать?
– Обо всем.
– Ну что ж, отвечай. Как зовется Пьер Ледюк?
– Герман IV, великий герцог Дё-Пон-Вельденца, князь Бернкастель, граф де Фистинген, владетель Висбадена и прочих земель.
Люпен вздрогнул от радости, узнав, что его подопечный определенно не сын колбасника.
– Черт возьми! – прошептал он. – Да у нас титул! Насколько я знаю, великое герцогство Дё-Пон-Вельденц находится в Пруссии?
– Да, на Мозеле. Род Вельденц – это ветвь рода Палатин де Дё-Пон. Великое герцогство было оккупировано французами после Люневильского мира и стало частью департамента Мон-Тоннер. В 1814 году его восстановили в пользу Германа I, прадеда нашего Пьера Ледюка. У сына, Германа II, молодость была бурной, он разорился, промотал финансы своей страны, его возненавидели подданные, они в конце концов сожгли частично старинный замок Вельденц и прогнали властителя из своих владений. Великое герцогство стало тогда управляться тремя регентами от имени Германа II, который, что довольно любопытно, не отрекся от власти и сохранил свой титул правящего великого герцога. Он достаточно бедно жил в Берлине, позже принял участие во Французской кампании вместе с Бисмарком, другом которого был, при осаде Парижа его настиг разрыв снаряда, и, умирая, он вверил Бисмарку своего сына Германа… Германа III.
– Отца, стало быть, нашего Ледюка, – заметил Люпен.
– Да, Герман III понравился канцлеру, который не раз использовал его в качестве тайного посланца к иностранным деятелям. После падения своего покровителя Герман III, покинув Берлин, путешествовал и, вернувшись, обосновался в Дрездене. Когда Бисмарк умер, Герман III находился там. Через два года умер и он сам. Вот публичные факты, известные всем в Германии, такова история трех Германов, великих герцогов Дё-Пон-Вельденц, в XIX веке.
– Ну а четвертый, Герман IV, тот, который нас интересует?
– О нем чуть позже. Теперь перейдем к неизвестным фактам.
– Но известным тебе одному, – сказал Люпен.
– Мне и еще кое-кому.
– Как это еще кое-кому? Секрет, значит, не сохранился?
– Нет, нет, секрет надежно хранят те, кто им владеет. Не бойтесь, ручаюсь, что они крайне заинтересованы в том, чтобы его не разглашать.
– Но как же ты узнал о нем?
– От одного старого слуги и личного секретаря великого герцога Германа, последнего в роду. Слуга этот, который умер у меня на руках на Мысе, сначала поведал мне, что его хозяин был тайно женат и оставил сына. После чего открыл мне и сам секрет.
– Тот самый, о котором ты позже поведал Кессельбаху?
– Да.
– Рассказывай.
В тот миг, когда он произносил эти слова, послышался звук ключа в замочной скважине.
– Ни слова, – шепнул Люпен.
Он прислонился к стене возле двери. Створка открылась. Люпен резко захлопнул ее, оттолкнув тюремщика, тот вскрикнул.
Люпен схватил его за горло.
– Молчи, старина. Если станешь шуметь, ты пропал.
Он уложил тюремщика на пол.
– Будешь умником?.. Уразумел ситуацию? Да? Прекрасно… Где твой носовой платок? Теперь давай запястье… Хорошо, так спокойней. Послушай… Тебя послали из предосторожности, не так ли? Чтобы в случае необходимости помочь старшему охраннику?.. Превосходная мера, но несколько запоздалая. Видишь, старший охранник мертв!.. Если шелохнешься, издашь хоть звук, тут же отправишься за ним следом.
Взяв у тюремщика ключи, Люпен вставил один из них в замочную скважину.
– Так нам будет спокойнее.
– Вам – да, но не мне, – возразил старик Стейнвег.
– Зачем им сюда приходить?
– А если они слышали его крик?
– Не думаю. Но в любом случае мои друзья дали тебе поддельные ключи?
– Да.
– Тогда заткни скважину… Готово? Ну что ж, теперь у нас впереди добрых десять минут. Видишь, мой милый, как самые сложные на первый взгляд вещи на деле оказываются простыми. Довольно лишь немного хладнокровия и умения подчиняться обстоятельствам. Ну будет, не волнуйся и рассказывай. По-немецки можешь? Не нужно, чтобы этот тип принимал участие в обсуждении государственных тайн. Давай, старина, и не спеши. Мы у себя дома.
Стейнвег продолжал:
– В тот же вечер, когда умер Бисмарк, великий герцог Герман III и его верный слуга – мой друг с Мыса – сели в поезд, который доставил их в Мюнхен… Как раз вовремя, чтобы успеть на скорый до Вены. Из Вены они отправились в Константинополь, потом в Каир, в Неаполь, в Тунис, в Испанию, в Париж, в Лондон, в Санкт-Петербург, в Варшаву… И ни в одном из этих городов они не задерживались. Они бросались в первый попавшийся фиакр, велев забрать два своих чемодана, и мчались по улицам, спешили на какую-нибудь соседнюю станцию или пристань, садились на поезд или пассажирское судно.
– Короче, преследуемые, они стремились сбить со следа, – сделал вывод Люпен.
– Однажды вечером они покинули город, одетые в блузы и фуражки рабочих, с узлами на спине. Пешком они проделали тридцать пять километров, отделявших их от Вельденца, где находится старый замок Дё-Пон, или, скорее, руины старого замка.