Но было слишком поздно. Сгоревшие страницы старой рукописи рассыпались пеплом.
Люпен долго смотрел на Изильду.
– Можно, пожалуй, подумать, будто она знает, что делает, – сказал граф.
– Нет, нет, она не знает. Только ее дед, верно, вручил ей эту книгу, как сокровище, сокровище, которое никто не должен видеть, и она по глупости, инстинктивно, предпочла бросить ее в огонь, чем выпустить из рук.
– И что теперь?
– Что вы имеете в виду?
– Вы не найдете тайник?
– Ах, дорогой граф! Вы, стало быть, на какое-то мгновение поверили в мой возможный успех? И Люпен не кажется вам больше законченным шарлатаном? Успокойтесь, Вальдемар, у Люпена немало средств для достижения своей цели. Я найду тайник.
– До двенадцати часов завтрашнего дня?
– До двенадцати часов сегодняшнего вечера. Но я умираю от истощения. И если вы окажете милость…
Его отвели в один из залов подсобных помещений, где столовались унтер-офицеры, и подали весьма питательный ужин, в то время как граф отправился с рапортом к императору.
Через двадцать минут граф вернулся. И они сели напротив друг друга, задумчивые и молчаливые.
– Вальдемар, хорошая сигара не повредила бы… Благодарю вас. Эта похрустывает, как и полагается гаванам, которые знают себе цену.
Он закурил сигару и через минуту-другую произнес:
– Вы можете курить, граф, мне это не мешает.
Прошел час; Вальдемар дремал и время от времени, чтобы пробудиться, выпивал рюмку коньяка.
Солдаты несли службу, шагая взад-вперед.
– Кофе, – попросил Люпен.
Ему принесли кофе.
– До чего скверный, – проворчал он. – Если такой пьет государь!.. И все-таки еще одну чашку, Вальдемар. Возможно, ночь будет длинной. О! Какой мерзкий кофе!
Он закурил вторую сигару и больше не произносил ни слова.
Проходили минуты. Люпен по-прежнему не шевелился и ничего не говорил.
Внезапно Вальдемар вскочил на ноги и с возмущением сказал ему:
– Эй, встать!
Люпен в этот момент насвистывал. И преспокойно продолжал это делать.
– Встать, говорят вам.
Люпен обернулся. Только что вошел его величество.
Он встал.
– Как наши дела? – спросил император.
– Я думаю, ваше величество, что в скором времени смогу угодить вам.
– Как? Вы нашли…
– Тайник? Более или менее, ваше величество… Мне недостает кое-каких деталей… Но на месте все прояснится, я в этом не сомневаюсь.
– Мы должны оставаться здесь?
– Нет, ваше величество, я попрошу вас сопровождать меня во дворец эпохи Возрождения. Однако у нас есть время, и, если ваше величество позволит, мне хотелось бы прямо сейчас обдумать два или три пункта.
Не дожидаясь ответа, он сел, к величайшему негодованию Вальдемара.
Какое-то время спустя император, удалившийся, чтобы побеседовать с графом, вернулся.
– На этот раз господин Люпен готов?
Тот хранил молчание. И снова тот же вопрос… Люпен опустил голову.
– Да он спит, по правде говоря, можно подумать, что он спит.
Разъяренный Вальдемар резко толкнул Люпена в плечо. Люпен упал со стула, покатился по полу и после двух-трех судорог больше не шевелился.
– Что с ним такое? – воскликнул император. – Надеюсь, он не умер!
Взяв лампу, император наклонился.
– Как он побледнел! Лицо восковое!.. Взгляни, Вальдемар… Послушай сердце… Он жив?
– Да, ваше величество, – через мгновение отозвался граф, – сердце бьется ровно.
– Тогда что же это? Я не понимаю… Что произошло?
– Не пойти ли мне за врачом?
– Ступай, бегом…
Доктор нашел Люпена в таком же точно состоянии – неподвижным и спокойным. Он велел уложить его на кровать, долго осматривал и спросил, что больной ел.
– Вы, значит, опасаетесь отравления, доктор?
– Нет, ваше величество, признаков отравления нет. Но я предполагаю… Что это за поднос и чашка?
– Кофе, – отвечал граф.
– Для вас?
– Нет, для него. Я не пил.
Доктор налил себе кофе и, попробовав, пришел к заключению:
– Я не ошибся: больной был усыплен с помощью наркотика.
– Но кем? – раздраженно воскликнул император. – Послушай, Вальдемар, это невыносимо, то, что здесь происходит!
– Ваше величество…
– Да, с меня довольно!.. Я начинаю действительно верить, что этот человек прав и в замке кто-то есть… Эти золотые монеты, этот наркотик…
– Если бы кто-то проник за ограждение, мы бы знали, ваше величество… Вот уже три часа, как всюду ведутся поиски.
– Однако не я приготовил кофе, уверяю тебя… И если только это не ты…
– О! Ваше величество!
– Ладно, ищи… доискивайся… В твоем распоряжении две сотни людей, и подсобные помещения не такие большие! Ведь в конце-то концов бандит бродит здесь, вокруг этих строений… где-то вблизи кухни… почем я знаю? Ступай! Пошевеливайся!
Всю ночь тучный Вальдемар старательно пошевеливался, поскольку так приказал господин, но действовал он без особой убежденности, ведь невозможно было, чтобы чужой спрятался среди развалин, так хорошо охраняемых. И действительно, дальнейшее подтвердило его правоту: поиски оказались бесполезными, обнаружить таинственную руку, приготовившую снотворное питье, не удалось.
Эту ночь Люпен провел в кровати, недвижимый. Утром не покидавший его доктор ответил посыльному императора, что больной все еще спит.
В девять часов, однако, Люпен сделал первое движение, предпринял какое-то усилие, чтобы пробудиться.
Чуть позже он прошептал:
– Который час?
– Девять часов тридцать пять минут.
Он предпринял новое усилие, чувствовалось, что в своем оцепенении все его существо напрягается, дабы вернуться к жизни.
Часы пробили десять.
Вздрогнув, Люпен произнес:
– Пусть отнесут меня… пусть отнесут меня во дворец.
С одобрения врача Вальдемар позвал своих людей и велел предупредить императора.
Положив Люпена на носилки, они пустились в путь ко дворцу.
– На второй этаж, – прошептал Люпен.
Его подняли.
– В конце коридора, – сказал он, – последняя комната слева.
Люпена отнесли в последнюю комнату, она была двенадцатой, ему дали стул, на который он и опустился в изнеможении.
Прибыл император; Люпен не шелохнулся, вид у него был отсутствующий, взгляд ничего не выражал.
Потом, через несколько минут, он, казалось, пробудился, обвел глазами стены, потолок, людей и произнес:
– Это был наркотик?
– Да, – подтвердил доктор.
– Нашли… человека?
– Нет.
Как будто бы размышляя, Люпен несколько раз задумчиво покачал головой, однако все вскоре заметили, что он спит.
Император подошел к Вальдемару.
– Прикажи, чтобы подогнали твой автомобиль.
– А? Но как же, ваше величество?..
– А так! Я начинаю думать, что он смеется над нами и все это комедия, чтобы выиграть время.
– Возможно… в самом деле… – согласился Вальдемар.
– Разумеется! Он использует некоторые любопытные совпадения, но ничего не знает, и его история с золотыми монетами, его наркотик, это тоже выдумки! Если мы и дальше будем поддаваться этой нехитрой игре, он просто ускользнет от нас. Твой автомобиль, Вальдемар.
Граф отдал приказания и вернулся. Люпен не пробудился. Император, который осматривал зал, обратился к Вальдемару:
– Это зал Минервы, не так ли?
– Да, ваше величество.
– Но тогда почему здесь в двух местах буква «Н»?
Действительно, здесь присутствовали две буквы «Н»: одна над камином, другая – на старых, вделанных в стену, полуразрушенных часах, виден был их сложный механизм и неподвижно застывшие гири.
– Эти две буквы «Н»… – начал было Вальдемар.
Но император не слушал ответа. Люпен снова зашевелился, открыв глаза и произнося невнятные звуки. Он встал, прошел через зал и снова в изнеможении упал.
И началась борьба, отчаянная борьба его мозга, нервов и воли против парализовавшего его оцепенения, борьба умирающего со смертью, борьба жизни с небытием.
Это была крайне мучительная картина.
– Он страдает, – прошептал Вальдемар.
– Или играет страдание, – заявил император, – причем играет блистательно. Каков комедиант!
– Укол, доктор, – пробормотал Люпен, – укол кофеина… немедленно…
– Вы позволите, ваше величество? – спросил доктор.
– Конечно… До полудня нужно делать все, что он хочет. Я дал ему обещание.
– Сколько минут… до полудня? – продолжал Люпен.
– Сорок, – ответили ему.
– Сорок?.. Я успею… Наверняка успею… так надо…
Он обхватил голову руками.
– А-а! Если бы у меня был мой мозг, настоящий, здравый мозг, который мыслит! Это было бы делом одной секунды! Остался лишь один неясный пункт… Но я не могу… моя мысль ускользает… я не в силах ее ухватить… Это жестоко…
Плечи его вздрагивали. Неужели он плакал?
Слышно было, как он повторял:
– 813… 813…
Потом потише:
– 813… Восемь… один… три… да, конечно… но почему?.. Этого недостаточно…
Император прошептал:
– Он меня волнует. С трудом верится, что человек может так играть роль…
– Половина… три четверти…
Прижав ладони к вискам, Люпен оставался неподвижен.
Император ждал, не спуская глаз с хронометра, который держал Вальдемар.
– Еще десять минут… еще пять…
– Вальдемар, твой автомобиль здесь? Люди готовы?
– Да, ваше величество.
– Твой хронометр со звоном?
– Да, ваше величество.
– Тогда с последним звуком в полдень…
– Однако…
– С последним звуком в полдень, Вальдемар.
В этой сцене поистине было что-то трагическое, своего рода величие и торжественность, которые окрашивают часы при ожидании возможного чуда. Казалось, будто вот-вот прозвучит голос самой судьбы.
Император не скрывал своей тревоги. Этот странный авантюрист, который звался Арсеном Люпеном, необычайную жизнь которого он знал, этот человек волновал его… И, решив покончить со всей этой сомнительной историей, он тем не менее не мог помешать себе ждать… и надеяться.