Долорес Пузотелик подумала, что уже точно знает, кто этот инкогнито, который так ловко втянул их в похищение людей. Писать такие инструкции мог только один человек. Но он их писать не мог.
Припугнуть Мордевольта не получилось ни хорошенько, ни плохонько, тем не менее изготовить сто мощных одноименных Труб профессор согласился. Следующие три недели ВВС, задействовав родственников, знакомых и даже совершенно незнакомых людей, добывало, покупало, воровало и выменивало заказанные ученым пленником оборудование и материалы.
Однако торжествовать было не только рано, но и глупо. Время шло, возле дома Пузотелик все чаще видели наряды ментодеров, а процесс изготовления Труб стоял, как хорошо поставленный вопрос.
ВВС постепенно впадало в панику. По несколько раз на день в черную шкатулку опускали записки с вопросами «Что делать?», «И что нам теперь делать?!», «Какой кошмар, так что же нам делать теперь?!!» (число отчаянных восклицательных знаков в записках росло с каждым днем), но ответное послание не появлялось.
Долорес незаметно для соратников взгрустнула. Если бы пять месяцев назад она знала, в каком состоянии окажется через пять месяцев, она предпочла бы вернуться на пять месяцев назад. Мадам Пузотелик почувствовала, что запутывается, и снова взялась за шкатулку.
– Ну, Клемент Фрус, – сказала она, – какое у вас счастливое число?
Счастливое число
– …и сейчас ВВС сидит и ждет очередной инструкции. Как видите, ситуация полностью находится под моим контролем.
Насчет полного контроля Тотктонада ошибался. Хотя он накрутил, заклеил и заткнул все замеченные им Мергионины уши, одно ухо, прикрытое мощной спиной Клинча, уцелело. Этого вполне хватило, чтобы Порри, Мерги и Амели услышали все, что хотели услышать. Или, если посмотреть с точки зрения государственной безопасности, все, что им слышать не следовало.
– Какой хитрый злодей этот Тотктонада, оказывается! – сердито зашептала Амели. – И как его только в министрах держат?
– За хитрость и держат, – сказал Порри. – Интересы государственной безопасности!
– Но похищать профессоров – это уж слишком! Он не только все знал, он еще этими бандюгами и командовал! Вот… злодей! – Амели возмущенно надула щеки, на чем исчерпала доступный ей потенциал возмущения. – Интересно, а какое счастливое число сработает у ВВС? Вот мое счастливое число 1789. Потому что в этот год Французское Национальное собрание приняло «Всеобщую Декларацию прав человека и гражданина»!
– А мое 111, – сказал Гаттер. – Потому что проще запомнить. А у Пейджер любимое число, наверно…
Порри глянул на Мерги и смолк. Лицо девочки-ниндзя ничего не выражало. Это плохо. Девочка-ниндзя уже минут десять не произносила ни слова. Это очень плохо. Похоже, девочку-ниндзя сильно обидели. А это уже полный крендель. Гаттер поймал удивленный взгляд Амели, слегка кивнул на Мергиону и покачал головой.
Амели поняла его с одного кивка (и двух покачиваний головой).
– Мерги, – аккуратно подбирая буквы, произнесла она. – А у тебя какое счастливое число?
– Первое!
Пейджер так резко отодвинулась от ушного проема, что Пулен и Гаттер еле успели шарахнуться в стороны.
– Вот сейчас пойду, – Мерги боднула головой воздух, – и всыплю этому министру по первое число!
– Но он же не со зла, – вступилась Амели, которой сразу стало жалко хитрого злодея Тотктонаду. – Он в интересах безопасности…
– В интересах? Ладно. Тогда мое счастливое число – один. Пойду дам ему один раз! О! Раз – мое любимое число! Так что он у меня получит пару-тройку раз!
– Вообще-то там ментодеры, – сказал Порри. – Да и сам Тотктонада не похож на мальчика для битья.
– Не похож? Сделаем похожим!
И Мергиона выполнила сальто с одновременным выхватыванием нунчаков и волшебной палочки. Получилось здорово: от нунчаков Амели увернулась, а вот Гаттер, собравшийся продолжить подслушивание, получил-таки палочкой по макушке [237] .
– Ты что, совсем?! – закричал Порри.
– Больно разве? – удивилась Мерги и подула на палочку.
– Вот балда! Во-первых, больно! Во-вторых, Тотктонада как раз говорит, на чьей даче прячут Мордевольта!
Дети прильнули к слуховому отверстию, но там зашуршало, зашелестело, и звук пропал. Мергиона сунула внутрь руку и тут же ее отдернула:
– Тотктонада!
– Обнаружил нас? – испугалась Амели.
– Его жучок залез в мое ухо! Ладно, проявим благоразумие.
Порри и Амели с ужасом уставились на Пейджер. Благоразумие в исполнении девочки-ниндзя могло означать только что-то изуверское.
– Подожду, пока он останется один. Один – мое счастливое… Ну вы в курсе.
– А… ну ладно, – перевел дыхание Гаттер. – А пока он не один, давайте вытащим Мордевольта. Интересно только, откуда? Жаль, не услышали последнее слово Тотктонады…
Последнее слово Тотктонады
– …На этой даче? – удивился Югорус Лужж. – Но почему… ах да, на какой же еще…И как там профессор Мордевольт?
– Нормально, – сказал Тотктонада. – Утром делал зарядку. На завтрак ел овсяное печенье…
Сен перестал слушать, поскольку все это уже знал от Лопоуша Задумчивого и Коротконоса Терпеливого.
«Что-то здесь не так, – думал он, глядя на охотно сознающегося в антиправительственном заговоре Тотктонаду. – Что-то в этой истории не стыкуется…»
Получалось одно из двух: либо Тотктонада такой вот благородный до глупости злодей, либо он знает способ по окончании признания одним махом убрать всех свидетелей, в том числе трех могучих магов и одного Клинча. Вторую версию Аесли отбросил сразу же за первой. Тупик.
«И давно ты считаешь, что у всего может быть только две причины?» – поинтересовалась нечеткая логика.
«Вот именно, – сказала четкая логика. – У любого события есть только одна причина».
«И твои версии к ней отношения не имеют», – в унисон закончили логики.
«Но ведь бессмыслица выходит, – возразил мальчик. – Если Тотктонада виноват, почему он во всем сознается? А если не виноват, почему не защищается?»
«Головой подумай», – посоветовали логики.
Сен последовал совету. Мысль появилась так неожиданно, что Сен ее чуть не упустил.
«Держи ее! – завопила нечеткая логика. – Хватай!»
«Загоняй! – поддержала ее четкая логика. – Я слева, ты справа. Не уйдет!»
Мысль рванула в одну сторону, в другую – и покорно позволила себя додумать.
«Ах вот оно что! – с облегчением вздохнул Аесли. – Тотктонада виноват, но это не он. Ну тогда совсем другое дело!»
Серый министр завершил рассказ и присел на скамейку, ожидая дальнейших расспросов. Вместо них сразу поступили предложения. Точнее, команды.
– Сейчас вы напишете этим людям, – диктовал один Браунинг, – чтобы они немедленно отпустили Мордевольта…
– Распустили ВВС, – подхватил второй, – написали явки с повинной…
– И поискали хороших адвокатов.
– А с чего вы взяли, что они меня послушают? – удивился Тотктонада.
– Но раньше ведь они вас слушались!
– Когда?
Ментодеры, которые и до этого ничего не понимали, утвердились в собственном непонимании ничего. Они переводили взгляд с одних начальников на другого. Браунинги были главнее, но Тотктонада непосредственнее.
– Да все время! Все время они вас слушались!
– Кто?
– Тотктонада, вы что, издеваетесь?! – вспылил Лужж.
Браунинги, видимо, пришли к тому же выводу, потому что придали лицам официально-траурный вид и отчеканили:
– Господин Тотктонада! Вы арестованы по обвинению в издевательстве… то есть в организации террористических обществ и похищении людей!
У ментодеров от напряжения выступили слезы. Они чувствовали, что сейчас придется бросаться к министру, но не знали, что при этом следует делать – хватать Тотктонаду тренированными руками или прикрывать его тренированными телами. «Надо предложить им компромисс, – подумал Сен. – Пусть половина Тотктонаду хватает, а половина прикрывает. Таким образом они и приказ выполнят, и субординацию не нарушат» [238] .
– Тотктонада – не инкогнито, – громко сказал он.
Все, включая Тотктонаду, оторопело воззрились на Аесли.
– Как не инкогнито?
– Кто не инкогнито?
– А кто же инкогнито?
– Ты что, сынок?
– А почему ты решил, что я… Ах вот оно что! – Тотктонада даже всплеснул руками, чего за ним отродясь не водилось. – Вы подумали, что инкогнито, инструктировавший ВВС – это я? И что я сам, своими руками, то есть своей волшебной палочкой перенес обезмаженных заговорщиков в Первертс, где их ждала моя же засада?
– А разве нет?
– Уважаемые господа временные премьер-министры, – из уважения Тотктонада встал, – а не состоялось ли у нас в день похищения пятиминутное совещание по подготовке к отопительному сезону? А не продолжалась ли эта пятиминутка с восьми утра и до позднего вечера? А не поступил ли мне тогда сигнал тревоги по экстренной связи? А не сказали ли вы, что я опять пытаюсь увильнуть от рутины под предлогом чрезвычайной ситуации? А не из-за вас ли я не смог отправиться в Первертс, когда оттуда похищали Мордевольта? А не…
– Похоже на алиби, – задумчиво сказал Лужж. – Разве что вы заранее создали свою копию и отправили ее на похищение.
– Профессор, – сказал министр, усаживаясь, – а вы сами создавали когда-нибудь свою копию?
– Было дело, – признался ректор, – по молодости. Мы тут же подрались. Я победил, и копия развеялась.
Пасторы обменялись острыми подозрительными взглядами.
– Или… – ректор побледнел, – …или это копия победила, а я развеялся?!
Тотктонада развел руками – дескать, что тут еще можно сказать. И тут же сказал.
– Поверьте, – произнес он таким проникновенным голосом, что сразу захотелось поверить, простить, отпустить и извиниться на прощание, – я себе не враг. В здравом уме я никогда не сотворю второго министра безопасности.
– Это правильно, – сказал Клинч, – и одного многовато.
Тотктонада реплику отставного майора проигнорировал, но запомнил.