Батя заявил, что порядок расселения будет таким весь отпуск, так что лучшей девочке придется бегать ко мне по ночам, что и случилось спустя полчасика после «отбоя».
***
Немного не выспавшиеся, но жутко довольные, мы стояли у окна, когда над горизонтом начало подниматься прикрытое мощными кучевыми облаками солнце, заливая прорывающимися сквозь щели в тучах лучами потрясающий вид на парк.
Ночью шёл проливной тропический ливень, который прибил всю пыль. Убрав "москитку", я распахнул настежь окно и полной грудью вдохнул свежайший воздух. Хорошо-то как!
Во вчерашнем "пруду", который оказался небольшим озерцом, плескались пеликаны, а по берегу ходили толстые голуби зелёного цвета. Я даже глаза протёр, но нет — зелёные. Чего только в Африке не увидишь!
— Хе, а вот и жираф! — Оценила прижавшаяся ко мне, гораздо более потрясающая, нагая Хэруки.
— Не ожидала увидеть так скоро? — Улыбнулся я, глядя на щипающее листву животное буквально в паре сотен метров от нас, прямо за отделяющим парк от внешнего мира забором.
— Угу! — Кивнула она.
— Хааа… — Затянул я начальную песню из «Короля Льва» [ https://www.youtube.com/watch?v=wry5pxf9KOo&ab_channel=ВМирецитат ]
— Как по-африкански! — Послушав тот десяток секунд, что у меня получилось вытянуть — еще не совсем выздоровел — оценила Хэруки и надела халатик, в котором вчера ко мне пришла, — Пойду собираться!
— Давай! — Одобрил я и начал одеваться сам.
Пробковый шлем только предстоит купить, поэтому сверху — красная футболка с зеленым Гандамом, на ноги — шорты «карго», потому что Африка, на ноги пониже — трекинговые ботинки, купленные мамой. «Касио» на руку, и погнали!
Сначала погнали в ресторан — покушали мясо дикой антилопы (ах, как по-африкански!) с какими-то кукурузными этническими лепешками.
Я подождал, пока мне нальют кофе, и пододвинул к себе творожный десерт, щедро посыпанный мелким виноградом.
— А что это за чёрный виноград? — Обратился я к Хэруки.
— Жаботикаба из семейства Миртовых, родом из Южной Америки. Известна каулифлорией, формированием плодов на стволе и крупных ветках. Так же как у какао, хлебного дерева, облепихи. Культивируется в тропиках, но из-за небольшого срока хранения плодов эти ягоды до Японии не доезжают.
— А на Окинаве это дерево будет расти? Обогатимся ведь на экзотике, — Я закинул в рот очередную ягоду, — Что в них полезного есть?
— Витамина Цэ и Бэ много, а еще — триптофан и лизин.
— Раз есть триптофан — будем рекламировать как ягоду от депрессии. На Окинаве же бананы с ананасами выращивают. Неужели эту "жабу" так трудно вырастить?
Хэруки задумалась, машинально доедая фруктовый салат.
— На Филиппинах эти деревья точно выращивают, а вот у нас можно попробовать на Ишигаки, — Поделилась она итогами раздумий, — Если создать определённый микроклимат, то, я думаю, проблем не будет, только нужно узнать требования к почве, световому дню и поливу.
— И ты туда же, Хэруки-тян! — Укоризненно вздохнула мама.
— Простите, мама Хомура, больше никакой работы! — Извинилась девушка.
После завтрака прикупили пробковых шлемов на всех в магазине при гостинице, Чико дополнительно захотела шкатулку в виде спящего леопарда, пофотались при помощи аборигена, погрузились в джип, и нас повезли смотреть на животных. За нами ехал еще один джип — с вооруженными неграми, наша охрана. Впереди — еще один джип, этот уже с фотографом и оператором — снимают нас на память. Чико тоже приготовила видеокамеру, приготовившись снять целую документалку, которую покажет в школе. Это — не выпендреж, а вполне нормальная активность, которая поднимет и без того заоблачный авторитет девочки перед сверстниками.
Увидеть удалось сразу всех заказанных животных и еще много кого сверху. Саванна прикольная! Такое ощущение, будто попал в документалку «Дискавери», но в лицо из приоткрытого окна дует теплый, влажный, и, чего уж тут, слегка пованивающий какой-то гнилью, воздух, а через открытый верх джипа солнышко бессильно разбивается о пробковый шлем, не в силах добраться до головы. А ведь это — только «разминочная» прогулка перед основными, в Зимбабве!
Индус в красном тюрбане — гид, на вполне хорошем японском рассказывал, что парк построили белые люди в 46 году, изгнав племена Масаи с их земель, которые отошли заповеднику. К Масаям мы сходим сегодня вечером — посмотрим на угнетенный народ.
Доехали до реки Мбагати, тут — настоящее буйство зелени! Куча птиц, насекомых — мы побрызгались спреем — и животных. В самой реке важно пыхтел черный носорог — сестренка радостно засняла это на видео.
— Со стороны реки парк не огражден, поэтому южная часть является миграционными воротами для животных, — Пояснил гид, пока мы восторженно таращились на огромную, затмившую солнце, стаю пестрых птиц.
— За нами бежит леопард! — Вдруг восторженно-испуганно пискнула обернувшаяся Чико.
— Не волнуйтесь, мы — в полной безопасности! — Без нужды успокоил гид, и мы поснимали быстро потерявшего к нам интерес леопарда.
— А что это был за мужик? — Дождавшись, когда камера выключится — чтобы не портить Чико дубль — спросил я отца.
Накативший за завтраком, поэтому слегка краснощекий батя оживился, блеснул глазками, и:
— Никаких разговоров о работе! — Вмешалась мама.
Батя гоготнул и развел руками. Пофигу, потом все равно узнаю.
— Фу, грифы! — Поморщилась Чико, показывая на парочку пирующих падальщиков. Птички торопились заглотить побольше кусочков — к ним уже спешила стая гиен, чтобы отжать обед.
— Африканский сип или гриф Рюппеля! — Добавила подробностей Хэруки.
— Совершенно верно! — Подтвердил индус.
— Мне нравятся грифы — у них такой вид, будто они знают о жизни больше всех! — Вступился я за пернатых.
— Неудивительно, с такой-то диетой! — Шутканул отец и велел негру подать перекус, а главе семейства — еще этого замечательного кенийского светлого — оказывается, негры освоили пивоварение.
После перекуса сэндвичами с какой-то дичью, смоченного соком из каких-то местных плодов, покатались по парку еще часок и вернулись в отель — покушать уже как следует и переодеться к визиту к диким Масаям.
К племени нас сопровождал скромно подсевший на выезде из гостиницы негр-автоматчик в полицейской форме. Ак-47!
— Если дать ему сто долларов, он даст пострелять? — Спросил я батю.
— Я бы не рисковал с твоим везением! — Фыркнул он, продолжая накачиваться пивком.
Я бы тоже отведать местного "лагера" не отказался, но это — еще менее достижимо, чем стрельба из автомата.
— Ну давай попробуем! — Решил я додавить пьяненького отца.
— Слушай, оружие — это не игрушки! — Уже не так категорично заявил он, косясь на автомат.
— Само собой! — Покивал я, — Лежа, с упора, под бдительным присмотром уважаемого владельца автомата!
— Не войдешь в логово тигра — не возьмешь детенышей! — Выдал батя японскую пословицу и договорился с полицейским за двадцатку.
Пострелять остановились на опушке, съехав с шоссе на грунтовку и проехав по ней с полкилометра — водителю и гиду пришлось дать по десять.
Похоже, услуга пользуется спросом, потому что в машине нашлись бумажные мишени, а у копа — два запасных рожка.
Один отстрелял батя, один — я. Само собой, у меня получилось гораздо лучше, но в «яблочко» — ни одного. Хэруки автомат трогать отказалась — она у меня за пацифизм, но меня не осуждает — «ох уж эти мальчики» же! Отказалась и мама — эта уже из осуждения. Чико на автомат смотрела мечтательно, а во время стрельбы радостно закрывала ушки, но смирилась с тем, что до такого пока не доросла.
Потирая плечи, поехали дальше, и, миновав пару десятков километров по шоссе и еще пяток — по пыльной грунтовке (пришлось опустить крышу джипа и закрыть окна), прибыли к каноничной аборигенной африканской деревне с домами из земли и соломы, расположенной прямо посреди саванны, на вытоптанной до глиняного слоя полянке.
Наряженные в этнические разноцветные хламиды аборигены — никакой обнаженки, это к другим племенам — встретили нас песнями и плясками. Время едва перевалило за полдень, поэтому негры полны сил и энергии. Уверен, к вечеру, группы так после десятой за день, их энтузиазм поугаснет. Ну а пока — поснимали, как негритята учат Чико плясать этнические танцы, пофотали батю с аборигенным копьем (не думаю, что местное племя вообще охотится — вон там, в хижине, за цветастой занавесочкой — газовая плитка, шкаф с консервами и цельная свиная нога, свисающая с потолка), а потом гид сказал, что нам очень повезло, и мы увидим обряд инициации юношей в мужчин.
Процедура представляла собой банальное обрезание без анестезии и антисептиков, при помощи острого прокаленного ножа. Будущие воины стойко терпели, ибо кричать — недостойно мужчины. Пока шел ритуал, понаблюдали трогательную сцену — негритята замахивались на копа палками — типа кидают копья, а он в ответ с беззаботной улыбкой целился в них из автомата. Повздыхав, вместе с племенем отпраздновали важный этап в жизни дрожащих, укутанных заботливыми женскими руками в шкуры молодых воинов лепешками и жаренным на костре мясом, батю угостили этнической самогонкой, и мы, как следует набравшись впечатлений (особенно дамы), переодевшись и умывшись, отправились в аэропорт, по пути заглянув в ресторан Carnivor — самый шикарный из местных, где отведали жаренного на гриле ассорти из диких животных, под гарнир из смеси каких-то бобовых.
Погрузились в самолет — снова первый класс, но лететь в этот раз совсем недолго.
***
Прибыв в аэропорт Хараре — столицы Зимбабве — перебрались в до дрожи в сжатых кулаках насто*бенивший вертолет — такой же марки, как и в Кении. В компенсацию, тут удалось полюбоваться панорамой внизу с высоты птичьего полета, благо небо, несмотря на сезон дожей, было безоблачным.
Под нами пронеслась дикая смесь стеклобетонных многоэтажек, ухоженного частного сектора, и — многие километры трущеб. Туда мы не пойдем, потому что, во-первых, опасно, во-вторых — жалко негров, а в-третьих — никто не хочет.