— Ты не знаешь, она знакомая мамы, — отмахнулся Бегемот. — В общем, там такой фильм про одного мужика, Макмерфи, который психом только прикидывался. И там еще медсестра такая, Милдред Рет…
— Рэтчед, — подсказал я.
— О, точно! — Бельфегор прошелся вдоль первого ряда туда-сюда. — И вот прикиньте! Пантеру нарядим в медсестру, Астарот будет в роли этого Макмерфи, остальные тоже типа в кругу сидят, на групповой терапии… И рассказывают. Под песню.
— О, тогда еще надо, чтобы была другая история! — подключился Кирилл. — Типа, вот такие психи что-то выдумывают, а вот мы же, но уже в сценических костюмах, на сцене… Можно знаете какую песню так снять? Про призрака!
— Давай-давай, мертвый поручик? — спросил Бельфегор.
— Ага, — кивнул Кирилл.
— Эй, мы же еще этот клип не досняли! — вмешался Астарот. — Мы тут интервью снимаем, вы помните?
— Да-да, извини, Витя, — Бельфегор вернулся на свое место. — Фух. Блин, мне так идея нравится, я уже почти это вижу!
— Я записал, не отвлекайся, — я помахал Бельфегору блокнотом, куда я честно добавил несколько строчек насчет отсылок к фильму «Пролетая над гнездом кукушки».
— Да-да, хорошо, — Бельфегор выдохнул. — Может, другой дубль запишем?
— Да, давайте лучше другой, — вздохнул Витя. — И, может, все-таки не про подвальный концерт, а про школьный?
«Ангелочки» снова расселись по местам. Со второго раза история вышла более связной. Я слушал с любопытством. Все-таки, речь шла о тех воспоминаниях Вовы-Велиала, которых в моей голове не было. Загадочный Фрамуга, судя по оговоркам и гримасам, кончил как-то не очень хорошо. Не то наркотики, не то клей они там в своем подвале взялись нюхать. А концерт в школе тоже прошел не без приключений, потому что учителя, которые дали на него добро, как-то не потрудились полюбопытствовать, о чем будут песни. И наша сатанинская тематика изрядно всех выбесила.
— Вова, — Кристина подергала меня за рукав. — Мне сейчас нужно будет незаметно уйти, прикроешь меня?
— Так все вроде заняты, в чем сложность? — пожал плечами я. — Встала и вышла, делов-то.
— Нет, надо не так, — Кристина склонилась ко мне и зашептала мне на ухо. — Давай мы вместе встанем и выйдем, типа обсудить что-то важное, чтобы ребятам не мешать.
— Во что это ты меня впутываешь? — усмехнулся я. Глаза Кристины азартно блестели в полумраке. Мы были в той части зрительного зала, куда свет не падал. Ярко освещены были только «ангелочки». Витя в очередной раз остановил запись и принялся заново их рассаживать. Теперь Бельфегора, Астарота и Надю посадил в кресла, а Макса, Кирюху и Бегемота — на ступеньки.
Кристина помолчала, дожидаясь, пока «ангелочки» снова начнут шуметь, и ее слова никто не услышит. Потом опять повернулась ко мне.
— Сам знаешь, — фыркнула она и дернула плечом.
— Ты смотри, мне Астарот нужен живой и не в депрессии, — вполголоса сказал я.
— Все будет нормально, босс, — сказала Кристина. — Просто немного посмеемся. Ну пожалуйста, подыграй мне! Давай выйдем из зала, и я тебе все снаружи расскажу!
Глава 10
«Нда, такой реакции она явно не ожидала…» — думал я, глядя как Астарот радостно обнимает Кристину.
Так-то я ей сразу сказал, что идея дурацкая. Но спорить не стал. В конце концов, ничего такого убийственного. Вытащив меня из зала, она с азартом и горящими глазами сообщила мне, что скажет Астароту о своей беременности. Мол, не верила, сдала анализы, узнала результаты и теперь не знает, что делать, все такое. Пусть, мол, попсихует, поуговаривает ее сделать аборт и почувствует себя законченной сволочью. А потом, когда градус нервяка достигнет точки кипения, она ему скажет, что просто все придумала, чтобы позлить.
Астарот выскочил минут через десять нашего отсутствия. И судя по взрыву смеха в зале, у них там как раз настал технический перерыв в съемках.
Кристина всхлипнула, потерла сухие глаза, чтобы по-быстрому размазать тушь и сделать их красными. И уткнулась мне лицом в грудь.
— Ну-ну, — сказал я и погладил ее по волосам. Подыграл как мог, фигли.
— Что тут такое происходит? — Астарот посмотрел на эту сцену со смесью тревоги и ревности. Явно пока не решил, как реагировать на обнимашки его девушки с его другом и продюсером.
— Саша… — Кристина шмыгнула носом и еще раз потерла глаза. — Я должна тебе кое-что сказать… Я думала, что… В общем…
— Да что случилось-то? — нахмурился Астарот и вопросительно уставился почему-то на меня. Я пожал плечами.
— Саша, я беременна… — убитым голосом сказала Кристина. — Я… сегодня узнала только. Анализы сдала. Не знаю, что теперь делать. Хотела с Вовой посоветоваться, но он сказал, что это надо с тобой обсуждать. И вот я…
— Погоди, — Астарот взял Кристину за руку. — Ты беременна?
— Да! — воскликнула Кристина. — И я совершенно не представляю, что теперь делать…
— Офигеть! — лицо Астароту вдруг просияло таким незамутненным счастьем, что кажется даже в сумрачном холле «Буревестника» стало светлее. — Кристи, это же круто!
Он обнял Кристину и приподнял ее в воздух.
— Ты даже не представляешь, как я рад! — он покружил Кристину и осторожно поставил ее на пол.
— Рад? — обалдело переспросила Кристина.
— Блин, я сказал рад? — воскликнул Астарот. — Да я счастлив! Офигеть! У нас будет ребенок! Это же охренительно!
— Что за шум? — из дверей высунулась сначала рыжая голова Бельфегора, а потом и все остальные «ангелочки».
— Парни, прикиньте! — Астарот раскинул руки, будто на нем были его сценические крылья. — У нас с Кристиной будет ребенок!
— Ого, ни фига себе! — «ангелочки» высыпали в холл и столпились вокруг Кристины и Астарота.
Все галдели, внезапно принялись обсуждать будущее имя, потом какого-то Захарова, который в школе еще женился на однокласснице по залету и как-то у них все хорошо сейчас.
«Да уж, неожиданная сторона 'ангелочков», — думал я, с удивлением глядя на совсем по-детски как-то радостные лица. Разве что Бегемот не разделял общего энтузиазма, но изо всех сил оказывал моральную поддержку Кристине. Мол, будет сложно вначале, но оно того стоит, правда-правда.
Кристина бросила на меня беспомощный взгляд. Я пожал плечами, стараясь не заржать. Вот реально, кто бы мог подумать, что компания парней, едва закончивших школу, так непредсказуемо отнесется к беременности? А где инфернальный ужас во взглядах? Где паника и лепетание: «Может быть, можно что-то придумать?..»
Да кто вообще, глядя на этих патлатых говнарей мог бы предположить, что они вот так на это отреагируют? Лично я не мог. И Кристина не могла…
Разве что, они заранее знали о ее плане поддеть Астарота и устроили вот этот спектакль…
Хотя нет, не похоже. Они довольно артистичные парни, но не настолько, чтобы вот такую искреннюю радость разыграть.
— Блин, я хотел как-то по-другому это предложить, конечно, — извиняющимся тоном сказал Астарот. — Ну, там, как-нибудь романтично, и все такое… Но теперь-то нам придется пожениться же, да? Надо же, чтобы у ребенка были папа и мама сразу. Подадим заявление?
— Ты… Ты серьезно? — Кристина похлопала ресницами. Потом оглядела всех «ангелочков».
— А как еще? — Астарот всплеснул руками. — Надо побыстрее, ты же наверняка захочешь выходить замуж в красивом платье, а потом станет… ну… заметно же!
Он изобразил полукруг руками у своего живота.
— Нет-нет, ты все равно останешься самой красивой! — тут же попытался исправить ситуацию он. — Просто я думал, что…
— Дурак! — Кристина стукнула его кулачком в грудь, и теперь в ее глазах вскипели настоящие слезы.
— Прости-прости-прости! Я не хотел! Я просто так обрадовался, что ерунду всякую говорю! — Астарот снова заключил Кристину в объятья.
От ванильности сцены у меня даже во рту стало приторно. Астарот гладит девушку по волосам, она плачет, уткнувшись в его плечо, а вокруг стоят друзья-«ангелочки» и неуклюже подбадривают.
— Ребята… — из дверей зала высунулся Витя. — Я настроил камеру, давайте снимать!
— Да-да, мы уже идем! — загалдели «ангелочки».
Но в зал они вернулись еще минут через пятнадцать обнимашек.
— И что ты будешь теперь делать? — со смешном спросил я, когда дверь закрылась. — Придется теперь реального ребенка заводить?
— О нет, ни за что! — Кристина помотала головой.
— А что тогда сразу не сказала, что это шутка? — спросил я.
— Я… — Кристина нахмурилась и опустила голову. — Он так обрадовался, и я не смогла. И ты не смей ничего говорить, понял?
— Ясен пень, — усмехнулся я. — Только смотри, как бы шутка не затянулась.
Я зарулил во двор и остановился у большой кучи почерневшего снега. Заглушил двигатель и откинулся на спинку кресла. Столько воспоминаний у меня с этим двором было связано. И с кучей этой тоже. В этот двор солнце никогда не заходит, так что сугробы могут до июня лежать. Вон в том подъезде жила Ира. Моя не первая школьная любовь, но самая, пожалуй, драматичная. Я из-за нее трижды дрался, а в этом самом дворе мы по много часов сидели вон на тех качелях и вели долгие-долгие разговоры… О чем мы вообще говорили? Блин, даже не помню уже! Было так захватывающе, она казалась такой интересной собеседницей…
Ха, а ведь она же до сих пор в этом дворе живет! Собственно, мы последний раз с ней виделись за месяц до того, как я ушел в армию. Осенью… У нас состоялся тяжелый и мутный разговор, на деревьях были остатки желтых листьев. Когда я вернулся, у меня была мысль ее отыскать, но как-то не срослось. Даже не знаю, что с ней случилось после. Мы как-то по-глупому расстались, вроде бы никто был не виноват, никаких измен, обманов или чего-то подобного.
— У бурных чувств неистовый конец, — вполголоса проговорил я и покрутил ручку стеклоподъемника, впуская в машину прохладный весенний воздух.
Хех, вот будет дурацкая ситуация, если любвеобильный Бес как раз к моей школьной любови Иришке в этот двор ходит! Он попросил заехать за ним по этому адресу в десять утра. Сейчас было девять тридцать. Просто я завез Еву в универ, немного покатался по улицам и приехал сюда. Подумал, может ностальгия какая-нибудь проснется. Все-таки, реально наш роман был очень бурным. Возможно, именно из-за него я и не спешил вернуться из армии. И контракт подписал… А может и нет. Память штука очень странная, со временем все события искажаются.