— Что будете пить? — требовательно спросила тетечка за стойкой.
— Замороженный дайкири, только поменьше сахара, пожалуйста, — мило улыбнулся я.
— В меню такого нет! — отрезала барменша. Которая в прошлой жизни явно была не самой приветливой продавщицей в овощном спального района.
— Давайте чай тогда, — сговорчиво сказал я. — И пирожные. Какие у вас есть?
— Я не хочу сладкое! — запротестовала Кристина.
— Вы определитесь уже! — дамочка отвернулась от нас и переместилась к другой части стойки. Где сидела пара подвыпивших мужичков в кожанках и златых цепях.
— Мне тут не нравится, давай уйдем, — шепотом попросила Кристина.
— Согласен, так себе ностальгия, — кивнул я, пытаясь найти в этом помещении хоть что-то знакомое. Ни-че-го. Только название и сохранилось.
— Тут напротив есть кафе, можем туда зайти, — предложила Кристина.
— Не можем, — покачал головой я. — Точнее, можем, но попозже. Там сейчас Астарот с Яном ведут переговоры на высшем уровне.
— Вот, значит, как… — Кристина сузила глаза. — А мне он ничего про это не сказал. И ты, кстати, тоже.
— Ну вот же, говорю, — пожал плечами я.
— Вы определились? — снова вернулась к нам хабалистая барменша.
— Да, — сказал я. — Мы уходим.
— Совсем уже обнаглели! — всплеснула она руками. — Надо с таких хитрожопых плату за вход брать, а то взяли моду. Весь туалет загадили!
Под этот прекрасный аккомпанемент мы выскочили на улицу. Посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, прыснули.
— Погуляем, — предложил я. — А когда замерзнем, зайдем в «Каравеллу». Валяй, выкладывай, что там у тебя.
Лицо Кристины стало серьезным.
Глава 13
Я аккуратно извлек дужку замка из гнезда и открыл дверь на крышу.
— Путь свободен, милая, — я подал руку Еве, помогая ей забраться. Это место я знал, когда еще в старшей школе учился. Резонно подумал, что прошло не так уж и много времени, и выход на крышу должен был сохраниться. Проверил, перед тем как привести сюда Еву. И не ошибся.
— Свидание на крыше? — хихикнула Ева и огляделась. — А нас отсюда не выгонят?
— Выгонят — сбежим, — я пожал плечами и повел ее ближе к тому краю, откуда вид был лучше. На старый центр Новокиневска, Киневу и мост. Серой громадиной справа высился элеватор. Закатное солнце одним своим краем уже коснулось горизонта. После сегодняшних разговоров с Астаротом, Кристиной и Яном мне чертовски захотелось какой-нибудь оголтелой романтики.
— Красиво как, — сказала Ева, когда мы устроились на бетонном поребрике. — Я даже не думала, что это здание такое высокое. Отсюда кажется, что вообще выше всех… А откуда ты знал, что тут замок открывается?
— Один знакомый показал, еще в школе, — сказал я и полез в карман. — Вот, держи. Я подумал, что они здесь просто необходимы.
— Мыльные пузыри? — засмеялась Ева.
— Надеюсь, у тебя нет предубеждений против такого детского развлечения, — я откупорил крышку тубы, вытянул пластмассовую петельку и выдул вереницу мелких радужных пузыриков.
— Мы в детстве соревновались, кто сумеет выдуть пузырь больше, — Ева последовала моему примеру. — А лично мне всегда нравилось, когда пузырей сразу много.
— Большие пузыри удобнее всего было выдувать трубочкой из раскрученной ручки, — с видом эксперта заявил я.
— Не расскажешь, что случилось сегодня? — спросила Ева.
— Конечно, расскажу, — усмехнулся я. — Можно сказать, я за этим тебя сюда и привел.
— Что, все настолько плохо? — Ева пустила в сторону заката еще вереницу переливающихся пузырей. Солнце окрасило их бока в розовый и оранжевый.
— Даже не знаю, — хмыкнул я. — На самом деле, все скорее хорошо, чем плохо. Астарот с Яном договорились. Ян передавал тебе привет и вообще был прямо-таки образцом дружелюбия.
— Это же хорошо? — осторожно спросила Ева.
— Хорошо, — я окунул петельку в мыльный раствор и подул мееееедленно. Чтобы надуть один большой мыльный пузырь. — Да нет, все правда хорошо. Обстановка разрядилась, расстались Ян с Астаротом уже даже почти приятелями. Каких-то общих знакомых нашли, договорились на рыбалку летом сгонять.
— Я бы на месте Астарота не соглашалась, — хихикнула Ева. — А Кристина?
— А вот тут как раз и есть некоторая головная боль, — сказал я. — Над которой я думаю, мина это замедленного действия, или все-таки ерунда, утрясется.
— Она правда беременна? — спросила Ева.
— Нет, — покачал головой я. — Она это выдумала, чтобы Астарота напугать. Но он в результате обрадовался и сейчас изо всех сил трындит о свадьбе. И сначала она ничего не сказала, потому что растерялась от такого поворота событий. А вчера упрашивала меня ни в коем случае Астароту не говорить, что это все туфта.
Пузырь, который я удерживал на пластмассовой петельке сначала потерял радужные цвета, а потом разлетелся на мелкие брызги.
— Погоди, серьезно⁈ — глаза Евы стали большими и круглыми. — А я думала…
— Извини, надо было тебе сразу сказать, — хмыкнул я.
— Дурацкая идея, — фыркнула Ева. — Я думала, что Долли как-то умнее поступит… И она хочет, чтобы ты ее поддержал?
— Говорит, что Астарот стал таким лапочкой, — сказал я. — Квартиру отдраил, на руках ее носит, заботится. Завтрак готовит. Яичницу сжег, конечно. И бутеры неровные принес, но сам факт!
— В принципе, никто ей не мешает по-настоящему забеременеть, — пожала плечами Ева.
— По-настоящему она не хочет, — сказал я. — Боится фигуру испортить, и вообще у нее другие планы. И просит, чтобы я ей кайф не обламывал.
— А потом она сделает вид, что у нее случился выкидыш, — медленно проговорила Ева.
— Ага, она так и сказала, — кивнул я.
— Умно… Наверное, — Ева выдула длинную вереницу пузырей. — Но все равно глупо. Ну, то есть, когда она изобразит выкидыш, он все еще будет носить ее на руках и оберегать, но это как-то… некрасиво, что ли. Манипуляция.
— Так их отношения — с самого начала договорняк, ты же помнишь, — сказал я.
— Это другое, — сказала Ева. — Блин, ну вот! Теперь я загрузилась и думаю об этом!
— И что именно думаешь? — спросил я. — Технически, если оставить все идти, как идет, то через месяц вся эта комедия закончится. Кристина разыграет трагичное завершение беременности, Астарот какое-то время посокрушается, и все вернется на круги своя. Уже к лету все про это забудут.
— Пожалуй, — медленно кивнула Ева. — Но это все равно неправильно же!
— Ты лучше знаешь, ты же психолог, — без улыбки сказал я. Смотрел на нее, не отрываясь. И чувствовал, как будто внутри грудной клетки лопаются щекочущие пузыри нежности. В общем-то, мне было все равно, что если вмешаться в ситуацию, то скорее всего последует драматичный разрыв Астарота с Кристиной, дальнейшие события предугадать вообще сложно. Саня может как уйти в запой и депрессняк, так и наоборот — убиться об работу. Скорее, кстати, первое. Астарот в принципе склонен к жалости к себе, несчастному. А тут… Но я же не просто так Еве все рассказал. Мне было действительно важно, что она думает. И ее мнение для меня было много важнее, чем мнение кого угодно другого. Она моя муза, мое вдохновение, мой стимул двигаться вперед и вверх.
— Я думаю, что… — Ева замолчала, глядя мне в глаза. — Знаешь, наверное, не надо ничего говорить. Пусть радуется завтракам в постель, ничего плохого в этом нет.
Губы Евы дрогнули, едва обозначив презрение.
— Ева, — начал я.
— Погоди, — она положила руку на мою руку. — Я в таких ситуациях как тот слон в посудной лавке. Могу во имя правды наломать таких дров. Но ведь на самом-то деле и правда никто не пострадает.
— Фиг знает, — я пожал плечами. — Я поэтому и спрашиваю. Чувствую некую… гм… пограничность ситуации.
— Мда, моральная дилемма, — усмехнулась Ева. — А прикинь, сейчас подключатся родители, начнут к свадьбе готовиться… Гостей позовут.
— Они же не на публичные роды гостей позовут, — хмыкнул я.
— Публичные роды! — фыркнула Ева. — С гостями и тостами! Выпьем за первую схватку!
Ева засмеялась и закрыла лицо руками. Я обнял ее за плечи и прижал к себе. С минуту мы сидели молча, потом Ева снова посмотрела на меня.
— Знаешь, мне все равно кажется, что… — сказала она. — В общем, это, наверное, правда глупо. Но надо, чтобы она ему сказала правду. Не кто-то из нас сказал, а именно она сама. Если мы с тобой вмешаемся, то это тоже будет неправильно. Министерство не твоих собачьих дел какое-то. Надо с ней поговорить.
— Как скажешь, милая, — кивнул я.
— Я думаю, о таких вещах все-таки врать не стоит, — продолжила Ева. — Одно дело, если бы Астарот на эту новость испугался и начал блеять, что он совсем не то имел в виду и все такое, то было бы поделом. Но тут… Как будто ребенка обидели. Нельзя так.
— Согласен, — кивнул я.
— Ты правда так думаешь или из вежливости соглашаешься? — кулачок Евы уперся мне в грудь.
— Правда так думаю, — сказал я. — Я же тебя призвал в качестве моей совести. Совесть сказала, что так нельзя, и я ей полностью доверяюсь в этом вопросе.
— Что скажете? — сказала Ирина, когда экран потух. — Как вам программа нашего первого вещания?
— А хорошо! — сказал я, встал и включил свет. Который мы выключили для полного, так сказать, погружения, когда поставили кассету. — Я бы даже сказал…
— Я ужасно волнуюсь… — Ирина уткнулась лицом в ладони. — Кажется, у меня сейчас мозг лопнет. Я просто не могу в это все поверить. На той неделе… Невероятно, как все быстро…
— Такой и был план, разве нет? — я присел на стул рядом с Ириной и погладил ее по спине. — Ты зря волнуешься, правда все отлично. Интервью с Лео Махно — просто полнейший отпад. И ты такая милашка на обращении редактора.
— Как школьница! — простонала Ирина. — Я думала, что буду взрослее выглядеть.
— А когда будет программа из «Фазенды»? — спросил Жан.
— Третья по счету, — сказала Ирина. — И сейчас у нас четвертая в монтаже, а пятую сегодня начнем снимать.