На кухне появились многозначительные философские надписи. «Где мои мертвые города⁈», «Свобода никому ничего не должна», «Хайл хэй, холли кинг!» Последнее почему-то русскими буквами. Еще припев из «Монаха» мелкими буквами. А на потолке кухни, вокруг розетки светильника — черное солнце с неровными лучами до самых стен.
— «Меня трудно найти, легко потерять и невозможно забыть», — пробормотал я, разглядывая настенную живопись. Кажется, я пропустил какую-то задорную тусовку, все эти художества смотрелись так, будто рождены они были одной и той же волной вдохновения. Ну, за исключением туалета. Там дизайн-проект требовал чуть большей централизации и некоторого времени.
— … короче, Алишер, такой, приехал уже в ночи, — рассказывал Астарот, когда я вынырнул из созерцания его кухни и вернулся к посиделкам «ангелочков». — Весь на нервах, такой. И говорит: «Саня, тут такое дело…» А я сразу напрягся, вообще-то я Алишеру и адрес свой не говорил никогда. В общем, он начал вилять, колбасу мне зачем-то всучил. Мол, ему родственники какой-то особо модный сервелат достали, и вот он делится. Потому что мы же настоящие друзья, да? А я все в толк не возьму, чего ему надо-то?
— Да он поди в сопли был, — ухмыльнулся Бегемот. — Алишера пьяного от трезвого хрен отличишь.
— Вроде от него не пахло, — пожал плечами Астарот.
— Ой, а я как-то Алишера видел прямо бухим, как нормальные люди! — заржал Бельфегор. — Язык заплетается, ноги не держат. Он тогда девушке предложение сделал, а она его отшила. А еще у него была температура под сорок, потому что он воспаление легких схватил!
— Да блин! Бельфегор! — возмущенно всплеснул руками Астарот. — Я рассказываю вообще-то!
— Бегемот первый начал! — Бельфегор ткнул пальцем в Бегемота и спрятался за креслом.
— Так что Алишер-то хотел? — спросил я.
— А, да, — Астарот набрал в грудь воздуха. — Чтобы про него «Африка» написала. И еще просил с ними выступить двенадцатого. Ну, подстраховать, как раньше.
— На разогреве у «Каганата»? — оттопырил губу Бегемот.
— А что такого? — пожал плечами Кирилл. — «Каганат» прикольный.
— Только двенадцатого вы не сможете, — сказал я. — Вы в это время будете в Онске с «Цеппелинами».
— А это разве не в мае? — нахмурился Астарот.
— Алишер двенадцатого июня вас зовет? — уточнил я.
— Ну да, у него день рождения группы вроде как, — сказал Астарот. — Они даже под это дело потом поляну накрывают… Блин, на самом деле, я фигню какую-то рассказываю. Алишер явно не за этим приходил. Знаете, что бесит? Нас в рок-клубе все так старательно не замечали. Мол, ну новички и новички. Нос задрали и мимо чешут. А сейчас ко мне прямо паломничество. И «Пиночеты», и «Ножной привод» и «Карамультук и перепелка». В гости набиваются, в дружбаны, типа… Чуть ли не каждый день такая фигня с тех пор, как нас по радио крутят.
— Вот она, знаменитость, Саня, — я обнял его за плечи и похлопал. — Я же говорю, когда-нибудь видосы с твоим участием за миллионы буду продавать!
— Если кому-то покажешь ту запись с уроком у Маргариты Аркадьевны, я тебя закопаю! — Астарот сделал большие глаза.
— О, дружочек, так у меня на тебя компромат? — я зловеще захихикал. — Это даже получше, чем паспорт у тебя отобрать…
— Велиал, а что этот Зиновьев-то? — всполошился вдруг Бельфегор. — Ты узнал, кто это?
— Не успел пока, — сказал я. — Он только рабочий телефон оставил, а мы приехали уже в семь вечера. Вроде как, он из какого-то исполкома. Что-то там про культуру и просвещение.
— А нафига? — Бельфегор почесал в затылке. — Блин, когда твоя мама к моей прибежала, я думал, тебя КГБшники ищут! Они там такую панику устроили, что тебя найти не смогли. Я им сказал, что ты уехал, но они еще весь вечер чаи гоняли и версии выстраивали, что ты такого натворить мог. И не случайно ли именно сейчас сбежал.
— А на следующий день маме взяла себя в руки и навела справки, — сказал я. — Что звонил Роман Ильич Зиновьев, заместитель по культуре. А вовсе не Зиновьев Иван Михайлович, подполковник КГБ.
— О, и такой тоже есть? — спросил Бельфегор.
— А еще есть психиатр Зиновьев, писатель Зиновьев и трое шишек в разных отделах внутренних дел, — фыркнул я. — Мне мама про этих Зиновьевых сегодня целую лекцию прочитала. Судя по всему, хорошая фамилия для карьеры. Эй, народ, слышали? Хотите делать карьеру в органах, бегите в паспортный стол и меняйте фамилию на «Зиновьев»!
— Блин, Велиал, шуточки тебе все, — насупился Бельфегор. — Я вообще тогда испугался. Мамы там столько всякого наговорили. Я почти поверил…
— Завтра узнаю, что хотел этот Зиновьев, — отмахнулся я. — Мама умудрилась даже его домашний телефон найти, но я не стал звонить. Зачем человека во внерабочее время отвлекать?
Зашуршал дверной замок, в прихожей послышались шаги и девичий смех. Кристина, Ева и Света вернулись из кафе. Сбежали от нас пару часов назад поушушукаться о своем, о женском. Мы в это время как раз со смехом обсуждали «Краеведческий альбом» и накидывали по этому поводу еще варианты. «Минералогический альбом», где каждая песня будет с участием какого-нибудь камня. Сначала все ржали, но потом Кирилл серьезно так задумался и сказал, что вообще-то, когда был маленьким, любил сказки Бажова…
— Блин, ну так нечестно! — шутливо насупился Бельфегор. — Теперь вот ты сказал, и мне уже захотелось, чтобы у нас был минералогический альбом. «Что, Данила-мастер, не выходит каменный цветок?»
— Эй, подождите, сначала краеведческий!
— Да ну, кому эта глухомань интересна?
— Зато с такой заявой можно поддержку в исполкоме попросить. Типа, здрасьте, мы группа «Ангелы С», и у нас есть «Краеведческий альбом». А они, такие: «Ах, как это прекрасно! Вот вам сто миллионов денег!»
— Долларов! Надо в долларах просить! Сейчас так модно!
— И что ты будешь делать с долларами? Их в магазинах не принимают же! Мужикам на базаре продавать?
— А я слышал, что вроде принимают уже… Мне кто-то рассказывал, что видел, как мужик телек купил и долларами рассчитался.
— Блин, вот вы фигню-то несете! Ну кто нам в исполкоме доллары даст? Они же не от американского правительства зарплаты получают.
— Ладно, пусть в рублях! Но тогда не сто тыщ миллионов, а…
— … а двести тыщ миллионов, потому что инфляция…
— Фига вы варежку раскатали! Альбом еще не написан, а вы тут уже деньги делите.
— Ничего ты не понимаешь, это работа на перспективу.
— А еще можно написать «Перспективный альбом»!
— А где это у нас перспективный музей?
— Да я не поэтому… Просто звучит смешно. Группа «Ангелы С», «Перспективный альбом». А?
— Перспектуум мобиле, — по слогам произнес Бельфегор и заржал. — Ну, просто у мамы в театре была как-то экспериментальная постановка, которая называлась «Перпетуум мобиле».
«Идеальный вечер после долгой дороги», — подумал я. «Ангелочки» после репетиции пили пиво, но как-то не особо активно, так, скорее для галочки. Включили бредогенератор даже без участия Наташи. Смехуечки, шутеечки, подколы, приколы. У меня была мысль вечером, как машину вернул в гараж, дома посидеть, но телефон затрезвонил, как только я переступил порог. В общем, хорошо, что не остался. Это для меня из моего прошлого-будущего было нормально чувствовать усталость после дороги и желать отдохнуть. Вове-Велиалу девятнадцать. Какая еще усталость? Какой отдых? Не такое уж и напряжное было у нас путешествие. Питались хорошо, спали удобно.
Девчонки, который слушали креатив «ангелочков» молча, тоже к финалу рассуждений захихикали. Кристина села на колени Астарота, обняла его за шею и звонко чмокнула в щеку. Тот напрягся и нахмурился. Посмотрел на Кристину с подозрительным прищуром.
— Ты что, пила⁈ — спросил он, ухватив ее за плечи.
— Ой, ну подумаешь, бокальчик шампанского, — отмахнулась Кристина.
— Ты обалдела? — возмущенно вопросил Астарот. — Тебе же нельзя в твоем положении!
В этот момент все как-то резко и хором замолчали, так что фраза получилась очень громкой.
— Все, я больше не могу! — Кристина закатила глаза к потолку. — Нет никакого положения, понял?
Глава 24
— Что? — спросил Астарот, как будто не расслышал, что она сказала.
— Я не беременна, понятно тебе? — Кристина отвернулась. — Я все придумала, ясно? Это была шутка. Розыгрыш. Прикол такой.
— Прикол? — механически повторил Астарот. И совершенно без перехода заорал. — Да ты офигела над таким прикалываться? Ты совсем с ума что ли съехала?
— Ой, кто бы говорил… — скривилась Кристина.
Астарот вскочил, глаза его метали молнии. Он несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот. Но тут в атаку пошла Кристина.
— Что такое? Внезапно тебе не нравится, да? А как думаешь, мне очень понравилось, когда я тебя в постели с той чувырлой застала? Нормально?
— Это же совсем другое! — возмутился Астарот.
— Ой, смотрите-ка, другое… То есть, трахать кого попало для тебя нормально?
— Но я же… Но ты… — Астарот растерянно огляделся, но остальные «ангелочки» прижухли и не отсвечивали.
— Что я? Ну что? — Кристина вздернула подбородок и всхлипнула. — Я по-твоему должна была сказать что-то типа «ой, вы тут одевайтесь, а я пока вам завтрак приготовлю», да? Ты вообще что ли…
— Нельзя с таким шутить… — выдавил из себя Астарот.
— Да я, блин, в венеричку из-за тебя помчалась сразу же! А ты хотя бы проверялся, после того, как совал свой хрен в кого попало?
Астарот молчал, насупившись.
Света прошептала что-то на ухо Бегемоту, и тот кивнул. Выражение лица Евы оставалось безмятежным. Но это у нее вообще такая сверхспособность — тотальный самоконтроль. Кристина прогнулась, и требование Евы выполнила. Причем максимально невыгодным для себя способом — при всех. Торжествовала ли Ева? Сложно сказать… Не думаю. Я успел неплохо изучить свою девушку. Наверняка она не считала происходящее своей заслугой. Скорее принимала как должное. Восстановление высшей справедливости. Правда прозвучала, изменник получил по щам.