— Ты чо, в натуре⁈ — Бахмет махнул кулаком в ответ. И по Астароту даже попал. Вот на что я не был настроен в этой ситуации, так это на долгую драку. Так что резко сократил дистанцию, чтобы не промазать в условиях хреновой освещенности, и двинул ему коленом по яйцам. Да-да, очень действенный девчачий удар. Расслабляющий, так сказать. Меня на мгновение обдало перегаром, Бахмет хрюкнул и согнулся. И получил, ясен перец коленом в таблище. А для лучшего усвоения удара, я его башку еще и за уши придержал.
— Пантера, ты как? — Астарот рванулся к девушке.
— Я ему… А он… Я же не хотела… — и она громко разрыдалась.
— Все хорошо, милая, — заквохтал Астарот. — Сейчас мы тебя заберем. Где твоя куртка?
— Где-то… здесь… — всхлипнула Пантера.
А я, тем временем, ухватил Бахмета за волосы и ремень штанов и шваркнул со всей дури об стеночку. Хлипкая конструкция проломилась. Бахмет, как куль с говном упал на пол. Я отвесил ему несколько пинков. И с трудом себя остановил. Еще убью эту падаль со злости. А дадут ведь как за человека.
Сука, но насильники — это было что-то за гранью моего понимания! К этому типу мужиков я испытывал стойкую и незамутненную ненависть.
— В каком смысле он тебя ему отдал? — возмущенно спросил Астарот.
— Я не поняла, — всхлипывая, ответила Надя. — Мне он так нравился. Он мне стихи читал… А потом пришел этот урод, и Алишер…
Надя снова заплакала в голос. Куртка ее так и не нашлась.
— Вот, надень мою, — я снял куртку и кинул Наде. С содроганием подумал, что мы едва не опоздали. То есть, на самом деле, опоздали, конечно. Если бы мы были внимательнее, то этой фигни вообще бы не случилось. А сейчас просто успели к моменту, когда не произошло непосредственно самого, так сказать, акта соития. А вот насилие уже случилось.
По рваным фразам и недомолвкам Нади, стало понятно, что произошло. Алишер предложил ей «дунуть», она сначала отнекивалась, но он ее на слабо взял или еще как-то. Девушку прибило на хи-хи, мир стал добрым, веселым и жизнерадостным. И даже в тот момент, когда Алишер сдал ее на руки Бахмету, ей казалось, что происходит какая-то шутка. Отрезвление настало в тот момент, когда Бахмет начал стаскивать с нее одежду.
— Алишер, сука… — Астарот дернулся, но я ухватил его за рукав.
— Стой, Саня, — сказал я. — Я сам. Забирай Надежду, и шуруйте отсюда. На остановке меня подождите.
— Я тоже хочу ему втащить! — зарычал Астарот.
— Дадут как за человека, — скривился я. — Все нормуль будет, не переживай. Давайте-давайте, пока этот хрен не очухался и не начал на помощь звать.
Почему-то аргумент про Бахмета сработал. Мне-то было пофигу, позовет он на помощь или нет. Пьяные говнари из компании Алишера не представляли для меня вообще никакой опасности. А вот для Астарота с Надей — да. Драться Астарот не умел совершенно. Он даже от неприцельного удара Бахмета не смог уклониться, и теперь у него из носа кровь текла.
Я подождал, пока Астарот и Надя пересекут зал и вынырнут за дверь. Отвесил зашевелившемуся Бахмету еще пару пинков. И неспешно двинулся к Алишеру.
— А, Велиал! — тот растянул губы в улыбке. — Ну, видишь, я же говорил, что там все чики-пуки! А ты меня за грудки хватал! Нехорошо!
— Сорян, дружище, погорячился, — я развел руками. — Заботливый ты наш. Девочке нашей личную жизнь устроил, а я все не так понял.
— Вооот! — Алишер повернулся к своим «миньонам». — Я же вам говорил, что Велиал — умный мужик. Давай бахнем за мир во всем мире, а?
— Бахнем, дружище! — покивал я, приобнимая его за талию. «Весь мир в труху», — подумал я про себя. И посмотрел на девушку, прилипшую к другому боку потомка Чингисхана. — Киса, ты бы погуляла пока? Мальчикам нужно сходить отлить.
— Да я пока не хочу… — Алишер попытался сбросить мою руку. Но хрен там.
— Конечно, хочешь, — сказал я. — Ты же бухой. Бухие всегда хотят отлить.
— Точняк, я бухой! — заржал Алишер.
Самое противное в этой ситуации было то, что «потомок Чингисхана» был совершенно искренен в своей незамутненности. Он явно не считал, что сделал что-то плохое. Хороший друг Бахмет по-братски попросил его дать попользоваться Надей. Он с барского плеча позволил. Ну а что? С Нади не убудет, а девиц вокруг него всегда табун. Ну и как брату-Бахмету отказать в такой ничтожной просьбе? Всем сделал хорошо, молодец какой…
Бить его не хотелось. Он бухой в сосиску. Ну, заедет опять в больничку, но вряд ли в его голове что-то изменится.
— Пойдем-пойдем, дружище! — я поволок его к будке киномеханика.
— Да может лучше на улицу, а? — затрепыхался Алишер. — Свежий воздух и все такое…
— До улицы далеко, — хмыкнул я. — Там холодно и снег, яйки еще отморозишь. Талантливые. Давай-давай, шагай!
— Велиал, ты что-то плохое задумал? — с пьяным подозрением спросил Алишер. — Ай-яй плохое думать про Алишера, тебя боженька накажет.
— Да не, я же сама доброта, дружище, — ухмыльнулся я. — Я же о тебе забочусь, понимаешь!
Я распахнул рассохшуюся фанерную дверь будки. Никакого оборудования там уже давно не было, конечно же. Голые стены, окошечко. И в углу, покачиваясь, стоит какой-то патлатый хрен.
— Ой, прошу пардону за вторжение, — изображая пьяные интонации, сказал я.
— О, братан! — заголосил Алишер. — Скрестим струи…
Воняло тут ужасно, конечно. Аж глаза выедало. Но кое-какой порядок у этого импровизированного сортира все-таки был. Кучи складировали в одной половине. А мелкие дела — в другой, возле двери.
Я сделал подсечку Алишеру и с размаха «уронил» его прямо в эпицентр «куч».
— Ой, какой ты неловкий, дружище! — с приторной заботой проговорил я. — Давай я тебе встать помогу!
— Фуууу… — взвыл Алишер.
— Полностью поддерживаю, — хмыкнул я, приподнял его и шмякнул обратно. Другим боком.
— Эй, ты чего? — Алишер дернулся, попытался отползти. И как-то так удачно поднялся на четвереньки, что если его чуть-чуть подтолкнуть, то он изгваздается еще и лицом.
— Ничего, Алишерчик, — сказал я. — Просто думал, что ты соскучился по родственным душам.
Я развернулся и ушел. Продолжать разговор с пьяным Алишером мне не хотелось. Пусть поклонников своих зовет на помощь. Воды в «клоповнике» нет, но там снаружи как раз горы свежего снега насыпало.
Ну, если ему захочет кто-то помогать отмываться, конечно.
Ева поставила на стол тарелку с наскоро сооруженными бутерами. За сыром и колбасой, правда, пришлось сгонять до нашей квартиры, потому что у Астарота в холодосе не было практически ни хрена. Но благо бежать было недалеко. И мы все равно приехали первые. Без куртки было прохладновато, так что я поймал такси, погрузил в него Астарота, Надю и Еву. А остальных мы оставили дожидаться автобуса. Даже Кристина не возражала против такого расклада. Она за Надю вообще очень передивала. И все порывалась вернуться обратно и воткнуть Алишеру в глаз острый каблук своего сапога. Но я ее убедил, что лучше это сделать, когда он помоется.
В машине Надя успокоилась. Потом я оставил их у Астарота, а сам бегом сгонял до себя за всякими продуктами. И для начала Ева соорудила бутеры, а потом они с Надей ушли на кухню, готовить что-то более существенное. Ну, в смысле, макароны с сыром и сосисками. Единственное, что сходу пришло мне в голову, когда я обозрел свои домашние запасы.
Девчонки весело щебетали и что-то там уже хихикали. Ну вот и ладушки, что не обсуждают мерзкую ситуацию.
— Знаешь, Велиал, — задумчиво проговорил Астарот. — Я вдруг понял, что из всего этого… ну, не знаю… вырос, что ли.
Он посмотрел на потолок и потянулся за бутером.
— Мне раньше казалось, что вот это и есть настоящая жизнь, — продолжил он. — Что так делается настоящая музыка. А все эти чистоплюи только… ну… Ты понимаешь?
Он перевел взгляд на меня.
— Угу, — кивнул я.
— Я как будто протрезвел сегодня, — сказал он. — Там же половина вообще играть не умеет! И такие рожи у всех… Блин. Алишер еще этот…
— Забей, — сказал я.
— Нет, ну какая гнида, а? — Астарот сжал кулаки. — А мы ведь еще его хотели на гастроли позвать…
— Такая фигня иногда случается, — философски заметил я. — Но мне кажется, хорошо, что мы сегодня туда сходили, да?
— Фу блин, до сих пор противно, — брезгливо передернул плечами Астарот. — А помнишь, мы же еще в прошлом году жалели, что не выступали там ни разу?
— Угу, — снова кивнул я. Разумеется, я ничего такого не помнил. Но легко могу себе представить, как это все было.
— Надо уезжать, — с уверенностью сказал Астарот.
— Думаешь, в Москве или Питере меньше мудаков? — усмехнулся я.
— Да нет, я не поэтому, — поморщился Астарот. — Просто подумал о том, почему ты сказал, что хорошо, что мы пошли. Это был, наверное, такой ответ от жизни на этот вопрос. Вот, мол, смотрите, как это ваша возня со стороны выглядит, когда вы ни к чему не стремитесь.
«Ого! — подумал я. — А вот этой логической связкой Астарот меня и правда удивил!»
— Когда вы куда-то ушли, мы там пообщались с парнями из «Железного короля».
— Это те, который на ванне стучали? — спросил я.
— Да не, другие, которые следом за мушкетером выступали, ты чо! — сказал Астарот. — Мы же еще раньше в гараже у бати Чувырлы собирались, ты что, не помнишь?
— А, точно, — кивнул я. — И что?
— Да ничего, — фыркнул Астарот. — Сказал, что теперь мы чмошники, потому что опопсели. Что ранние наши песни были настоящим искусством, а сейчас… Бельфегор с ним пытался спорить, а я его оттащил. Нафига? Я слышал, как они играли. Натурально, у них гитарист два аккорда только знает. И вообще…
В этот момент на лестничной клетке загрохотали шаги, затрезвонил дверной звонок. Наши наконец-то добрались на автобусе. Надя успела к двери первой. В квартире сразу стало шумно и весело.
— Между прочим, я где-то читал, что первое мая — это новый год у древних славян! — громко заявил Жан, стряхивая с шапки снег.
— С фига ли первого мая-то? — возразил Бельфегор. — Первого марта. Ну и первого сентября еще.