Потому что.
— Слушайте, если вы из жалости меня пытаетесь расшевелить, не надо, — сказал Вадим, опустив глаза. — Не хочу никого напрягать и быть нахлебником.
— Из жалости⁈ — восклинкула Наташа. — Велиал, можно я ему в лоб дам? Вот он серьезно⁈ У нас в «Фазенде» дебил этот на пульте, которого нам Колямба прислал. Когда Бельфегора нет, я его придушить готова!
Наташа уперла руки в бока и нависла над Вадимом, хотя они были примерно одного роста.
— Слушай сюда, Арамис! — сказала она. — Я буду тебя бить каждый раз, когда ты будешь ныть что-то подобное. Нам позарез нужен хороший звуковик. Да ты у меня будешь на выходные еще отпрашиваться! Из жалости! Ха, выдумал тоже! На комплименты напрашивается еще… А ты правда на гитаре так хорош, как Велиал говорит?
— Немного могу, да, — кивнул Вадим. — На самом деле, не только на гитаре. На фортепиано, скрипке и флейте тоже могу. Ну и еще на саксе, но на нем не очень хорошо, не было достаточной практики.
— Из жалости… — Наташа многозначительно посмотрела на меня.
— Давай-давай, ты второй ботинок забыл надеть, — я подтолкнул Вадима в плечо.
— Наталья Ильинична меня убьет, — сказала Наташа и привалилась к дверному косяку. По коридору мимо не деловито протопал Стас с расчехленной камерой. Через открытую дверь редакции «Африки» было видно стол, вокруг которого склонились пятеро парней и девчонок. Что они там, блин, делают? Стенгазету что ли рисуют?
— Стас! Ну что ты там так долго? Нам нужно срочно новости снимать! Даше через пятнадцать минут уже бежать пора, а то она опоздает!
— Нда, вот тебе и выходной… — усмехнулся я.
— Я же клятвенно пообещала, что одна тут посижу и поработаю, — убитым тоном сказала Наташа. — Ну вот как они все сюда попали? Блин, надо было дверь закрывать…
— Мы ничего не скажем Наталье Ильиничне, не переживай, — я обнял Наташу и похлопал по плечу. — Пойдемте в наш офис.
Вадим огляделся. Подошел к роялю, сел на вращающийся табурет. Открыл крышку, пробежался пальцами по клавишам.
— Хороший инструмент, — сказал он. — Настроить только надо.
— А ты умеешь? — спросила Наташа.
— Ну, придется повозиться, — пожал плечами Вадим. — Но да, умею.
— Невероятно! — всплеснула руками Наташа. — И про жалость он еще тут говорит.
В приоткрытую дверь вежливо постучали.
— Кто там еще? — раздраженно спросила Наташа, одним прыжком допрыгнув до двери.
— Ой, простите, — Дарья, наша новая управляющая «Фазендой», смутилась. — Я вообще-то просто шла мимо, но увидела, что в «Буревестник» кто-то заходит, и подумала, что… Я помню, что мы на завтра договаривались, если я не вовремя, то я лучше…
— Вовремя, — засмеялся я. — Заходите-заходите, не стесняйтесь.
— Наталья Ильинична меня убьет, — со вздохом повторила Наташа.
— Наташ, я тут вчера вечером много думала над тем, что вы мне сказали, — проговорила Дарья. — Записала свои идеи и хотела бы обсудить.
— Ну да, конечно, — Наташа бросила на меня убийственный взгляд, схватила Дарью за руку и потащила к своему столу. Загрохотал по паркету стул, зашелестели страницы.
«Мы не волшебники, конечно, — подумал я. — Хотя сегодня как раз суббота…»
— Так и живем примерно, — я подмигнул Вадиму. — Вешалка вон там в шкафу. Стул можно выбирать любой свободный. Все равно работаем мы не только здесь. Выдыхаем. Сейчас я тебя буду неспешно вводить в курс дела.
В этот момент в коридоре загрохотали шаги, дверь снова открылась, и в кабинет ввалились запыхавшиеся Бегемот с Бельфегором.
— Велиал! — с порога закричал Бегемот. — Мы честно думали, что тут никого нет, на всякий случай решили проверить!
— Мы из автомата звонили, но никто не ответил, — перебил его Бельфегор. А потом посмотрел на Вадима. — О… Знакомое лицо. Это же он вчера в клоповнике на гитаре играл?
— Да-да, он самый, — сказал я. — Заваливайте уже, что вы на пороге встали? Сейчас я вас познакомлю.
Глава 10
Я сел на подоконник и молча смотрел на своих ребят. Бегемот с Бельфегором быстро переключились со своего дела об очередности песен в концерте на Вадима и азартно обсуждали какие-то высокие музыкальные темы, в которых я понимал лишь самую малость. Бельфегор активно болтал, Бегемот больше слушал. Потом Бегемот бросился к телефону вызванивать Кирилла.
Наташа и Дарья сидели за столом, голова к голове. И тоже работали. Через приоткрытую дверь было слышно голоса.
Хо-ро-шо. От меня сейчас не требовалось ровным счетом ничего. Ясен пень, что такое положение вещей будет не все время, что в какой-то момент эта азартная и высокомотивированная команда потребует и моего вмешательства тоже, но сейчас все работало с энтузиазмом. Что-то мне подсказывало, что даже если я тихонько уйду, они не сразу это заметят. Если вообще заметят.
В кабинет тихонько вошел Жан и подсел ко мне на подоконник.
— Слушай, Вов, есть разговор, — тихо, но деловито сказал он. — Мы тут с ребятами разрабатывали фестивальную газету… Чтобы, знаешь, была такая типа программки театра на старте. И я подумал, что вот у нас фестиваль будет же три дня, получается. И если сделать в день по два выпуска, утренний и вечерний, то будет круто же, да?
— Ммм? — я повернулся к нему, переключаясь на его тему.
— Короче, там есть пара технических моментов с типографией, — продолжил он. — Очень оперативно нужно будет печатать, чтобы без опозданий было. Чтобы когда зрители приходят на начало, а газета уже готова. И потом вечером…
— У меня только один вопрос, — сказал я. — А материалов-то на такую частую газету у вас хватит?
— О, тут вообще все чики-пуки! — заявил Жан. — Там же будет дофига рок-групп, с которыми можно будет интервью устраивать, плюс новости самого фестиваля, изменения в программе, там, кто, когда, за кем. Плюс байки. Плюс раздел с объявлениями о знакомствах. Мы там поставим на своем прилавке ящик с купонами и типа почтового ящика. Можно будет прямо там заполнить купон, чтобы объявление подать, а в следующем выпуске оно уже будет опубликовано. Плюс еще парочка викторин с призами… Мы даже спонсоров уже нашли. Просто…
Жан засмущался и посмотрел в пол.
— Что такое? — спросил я.
— В общем, ты не мог бы поговорить с Иваном? — осторожно сказал Жан, не поднимая глаз. — Печати будет много, а со мной типография… как бы… в общем… Короче, Иван выбивает условия гораздо лучше. Просто тираж получается не очень большой, не такой, как на прочих городских газетах. И поэтому получается дорого. Вот если бы Иван надавил там на нужные места, то…
— А сам что не поговоришь? — усмехнулся я.
— Ну… — замялся Жан. — Сложно объяснить. В общем… мы как-то не очень хорошо поговорили, потом я сам попытался договориться с типографией, а они…
Он нахмурился и отвернулся.
Блин, вот ведь парадоксальная ситуация! У Ивана, по ходу, конфликт с самим собой! Причем Жан, в отличие от Ивана, всей вот этой иронии не видит. Он-то не в курсе, что Иван — это он же сам и есть, просто через много лет.
Впрочем, тут сложный вопрос. Судя по рассказам тот же Ивана, жизнь Жана сейчас свернула на совершенно другие рельсы. Жан версии один точка ноль, ну, тот, который сейчас Иван, редакцию не возглавлял никогда. Он всю жизнь проработал журналистом, и уволили его перед смертью как раз с позиции журналиста. А Жан уже сейчас редактор. И сам пишет, конечно, но больше всего думает про стратегии и тактики. И если Жан упирался все больше в журналистские расследования и был занозой в заднице у теневого бизнеса Новокиневска, то Жан вообще к этому никакого отношения не имел. Может, еще зацепится и пойдет в ту сторону, но пока даже предпосылок к этому нет. И так хорошо получается. Жан-Иван был не женат. Точнее, Иван сейчас женат, но в прошлой жизни не был.
Уф… Прямо путаница с этими пространственно-временными континуумами!
— Без проблем, Жан, — я похлопал его по плечу. — Ивана я беру на себя.
— А с газетой вот такой тебе же нравится идея? — Жан посмотрел на меня, в глазах заблестела радость.
— Очень, — кивнул я. — Ну и, кстати, ты же на оба фестиваля думаешь такую газету делать?
— Насчет второго — не знаю, честно, — сказал он. — Получается же, что он за городом. Там нужно будет мотаться туда-сюда, чтобы все успеть. А народу меньше, так что…
— Спонсоры сопротивляются? — понимающе покивал я.
— Ну да, — вздохнул Жан. — Когда мы про «Рок-виски-браво» говорим, то вопросов вообще нет. Стадион, все дела. А вот Рокозеро…
— Какие-то ребята, какой-то выезд, — хмыкнул я. — Логично. Но может там это и правда не надо. Нам же дороже обойдется.
— Вот! — Жан мотнул головой. — А если спонсоров не будет, то придется тираж продавать за деньги, чтобы окупить.
— Поговорю с Василием, — сказал я. — Если скажет, что надо, будем делать. Спишем в расходы.
Разбудил меня звонок телефона. Я осторожно переложил голову Евы со своего плеча на подушку, на цыпочках вышел из комнаты и прикрыл дверь. Забрал трубку с платформы и унес на кухню.
— Але? — тихо сказал я и посмотрел на часы. Половина восьмого. Воскресенье. Кому понадобилось звонить в такую рань?
— Владимир, доброе утро! — раздался в трубке знакомый голос, но спросонок я девушку не узнал. — Я звоню, чтобы согласовать наше сегодняшнее расписание…
— Стоп-стоп-стоп, не так быстро, — перебил ее я. — Чтобы я включился, мне в такую рань требуется небольшая прелюдия. Начнем с имени. Барышня, вы кто?
— Это Агата! — возмущенно отозвалась трубка. — Между прочим, мог бы и узнать!
— Ага, понял, — кивнул я и потер заспанные глаза. — Что за расписание?
— Сегодня с десяти утра у нас запись на радио, Василий настаивал, что ты тоже должен подойти…
Ирка-Агата продолжала тараторить, называть имена и адреса, и что нам там сегодня предстоит делать. Я слушал, потом вернулся к тумбочке, записал адрес на тетрадной страничке. Мозг неспешно просыпался. Понятно, что за дела. Мы это обсуждали с Василием, и вот сейчас дошли руки. То есть, автобус с матюгальником ст