«Их мемов», — хотел сказать я, но вовремя остановился.
— Откуда? — недоуменно прищурился Вадим.
— Да просто философа, — я пожал плечами. — Который сидит на горе, и к нему все за советом ходят. Типа дона Хуана… Блин, ерунду всякую несу, да? Китайского философа не могут же звать доном Хуаном?
— Могут, — хмыкнул Вадим. — Не факт, правда, что он на это имя отзывается.
Мы с полминуты смотрели друг на друга молча, потом засмеялись. Беспокойство о том, что меня могут раскрыть, давно уже осталось в прошлом. Да, я уже был в курсе, что не я один такой уникальный, с которым случилась оказия провалиться в прошлое и даже что-то в нем поменять. Иван Мельников ровно в такой же ситуации. Но в то же время я отлично осознавал, что моих мозгов никак не хватит, чтобы найти этому явлению хоть какое-то объяснение. Так что даже и не пытался, выкинув подобные мысли из головы. Много я понимаю в квантовой механике, пространственно-временных континуумах или, там, темпоральной… эээ… чем? Трансляции? Редупликации?
Вадим смотрел на меня так внимательно, что я на секунду представил себе даже, что сейчас он выхватит из кармана красные корочки и заорет: «Стоять на месте! Работает патруль времени!»
— Да все просто, — усмехнулся я. — Просто я на самом деле пришелец из будущего, сразу же понятно должно быть.
Вадим фыркнул и отвернулся. Тихонько рассмеялся.
— Ты фантастику не пишешь, нет? — иронично спросил он. С таким выражением лица, что сразу стало понятно, что никаких корочек патруля времени у него в кармане не завалялось. — И как там, в будущем?
— Да нормально, — пожал плечами я. — Мир во всем мире, летающие автомобили. И космические корабли бороздят просторы этой, как ее…
— Вселенной, да-да, — засмеялся он и хлопнул меня по плечу. — Пойдем лучше ребятам помогать, фантазер.
— В смысле, выступать на улице? — выслушав мою идею, за всех спросил Ян. — Бесплатно?
— А что тебя смущает? — пожал плечами я. — Перед столовой — отличная площадка. До центрального проспекта — метров тридцать. Удлинители сейчас в хозмаге купим, если проводов не хватит. Или ты уже слишком стар для всего этого дерьма?
— Да нет, не то чтобы… — замялся Ян и посмотрел на своих, ища поддержки. Но «цеппелины» наоборот оживились. — Просто это как-то… А разрешение нам разве не нужно какое-нибудь?
— Так мы же не ночью, — я снова пожал плечами. — Кроме того, жилых домов здесь нет, так что спать никому не помешаем.
Я снова оглядел всех. «Ангелочки» имели вид слегка растрепанный после уборки, но весьма бодрый.
— Короче, объясняю ситуацию еще раз, — сказал я. — У нас с вами зал на тысячу мест. Продано всего четыре сотни билетов. Это уже достаточно для того, чтобы концерт имел смысл. Но хотелось бы больше, да? Ведь хотелось бы?
Все закивали.
— Концерт у нас завтра, — сказал я. — У нас с вами на Онск есть две задачи — звездно его провести и порекламить «Рок-Виски-Браво». Почему бы нам не совместить приятное с полезным?
— А если люди послушают наши песни бесплатно на улице, зачем им потом идти на концерт за деньги? — спросил Бегемот.
— Кто-то и не пойдет, — хмыкнул я. — Короче, хрен знает, какая будет финансовая эффективность у этого мероприятия, но это же лучше, чем просто сидеть на попе ровно, ведь так? Так что давайте, ноги в руки и настраиваем уличную площадку.
— В костюмах будем? — деловито спросил Астарот.
— Думаю, нет, — после паузы покачал головой я. — И петь будем каверы. Да что вы напряглись-то? Просто устроим движ на крыльце столовой. Вместо тупых посиделок в общаге. Шляпу поставим, чтобы желающие могли в нас деньгами покидаться. Кассеты, опять же, сами себя не продадут.
— А если придут вот эти, которые нам афиши испортили? — спросил Астарот.
— Подискутируем тогда, — усмехнулся я. — Уточним, кто кому служит. В новости попадем, опять же, тоже реклама.
— А по-моему, отличная идея, — сказала Надя. — Только мне надо сначала переодеться, а то я выгляжу как…
Надя скептически осмотрела свой дорожный наряд. Джинсы, рубашка с закатанными рукавами. Ничего, в общем-то, особенно отталкивающего. Тот же самый Ян и на концерте выглядит куда более потрепанным.
— Ты у нас всегда восхитительна, — улыбнулся я. — Но переодеться для уверенности дозволяю. Давайте за полчасика. Все, кому надо привести себя в порядок, грузятся в автобус. Остальные занимаются настройкой нашей уличной сцены. Вадим, сделаем?
— Нет проблем, — отозвался Вадим.
Надя, Макс и Кирюха двинулись к автобусу. Несколько «цеппелинов» во главе с Яном тоже. Бегемот с Бельфегором взялись помогать Вадиму с колонками, усилком и прочей техникой. Я не мешался под ногами и составлял список, что там еще нужно купить, чтобы все как надо было.
— Прикинь, прошлой осенью едем на дачу на электричке, — сказала Наташа, наблюдая за деловитой суетой с непроницаемым лицом. — А тут в вагон заходит Надежда Андреевна. Это наша преподша из кулька. И начинает под балалайку шпарить народные песни. Блин, мне сначала так неудобно стало, вообще. Будто она голая или что-то такое. А потом она подошла ко мне в институте и начала как бы оправдываться. У нее дочка родила двойняшек, ее мужа пнули с работы, а у нее зарплата… Ну, такая.
Наташа очень грустно и по-взрослому улыбнулась.
— Я говорю: «Да вы не бойтесь, я никому не скажу…» А она посмотрела на меня удивленно и говорит: «Да мне как-то все равно, можешь рассказывать. Я за одну поездку в электричке зарабатываю больше, чем за месяц здесь. Там еще и зрители есть, и хлопают искренне». И ушла.
— Поучительно, да? — подмигнул я.
— Ага, — сказала Наташа. — Это с тех пор я и решила, что пусть смеются. Ну, я же и правда смешная. Тощая, дурацкая. Как там вы меня называете, когда думаете, что я не слышу? Самка богомола?
— Ха-ха, извини, — чуть смущенно усмехнулся я.
— Да ничего, все правильно, — отмахнулась Наташа. — Знаешь, мне кажется, что ты очень здорово сейчас придумал.
— С уличным концертом? — удивился я. — Так не придумал же, какой-то такой и был изначально план. Мы даже на автобус матюгальник повесили.
— Нет-нет, это не то, — помотала головой Наташа. — По плану было, что сначала у нас концерт, потом мы рекламируем фестиваль. А сейчас мы не фестиваль рекламируем, получается, а наш концерт.
— Это все нюансы, — отмахнулся я. — На самом деле, я давно думал, что «Ангелам» надо попробовать выйти «в люди». Другое ощущение получится. На концерт по билетам приходят готовые поклонники, а на улице можно оценить, как наши песни разными людьми воспринимаются.
Ну, аншлага сходу у нас не получилось. Первые пару песен вообще было ощущение, что парни играют в пустоту. Прохожие косили глазами, засовывали руки поглубже в карманы и ускоряли шаг. С чем такое связано, хрен знает. Онск вообще странноватый. Я хоть и делал вид, что не верю во всю эту мистику, но вот сейчас даже мне стало немного не по себе. Будто вокруг нас образовался пузырь пустоты, внутрь которого никто все старательно избегали заходить.
Астарот даже пытался намекнуть, что надо бы сворачиваться, фигня получается. Но я уперся. Уже чуть ли не из принципа. Мол, подумаешь, какие особенные тут все! Как в монастыре живут, где им улыбаться запретили! Ну не может же быть, чтобы весь город нас в черный список занес?
«Размочила счет» компания девчонок. Они долго вокруг нас ходили. Сначала две подружки прошли мимо по тротуару центрального проспекта. Потом к ним присоединились еще две, и они все еще раз продефилировали мимо, бросая на нас быстрые взгляды. Потом их стало больше, и они заняли стратегическую позицию рядом со скамейкой в скверике неподалеку. Чтобы вроде как и сидеть не при делах, но и из виду не выпускать. А когда «ангелочки» заиграли «Нирвану», одна вскочила и потащила остальных ближе.
«Ангелочки» приободрились и следующую песню пели уже бодрее. Местные девчонки осмелели, взялись пританцовывать. Причем было ощущение, что они это делают не столько для нас, сколько бросая вызов вот этим вот смурным прохожим, которые шли мимо с кислыми лицами. И осуждали, я уверен. Особенно этих самых девчонок. Мол, ну эти-то заезжие — понятно, у них на рожах написано, что они конченные. Но вы же нормальные девчонки, как вы завтра в школу пойдете?
— А вы долго еще тут будете? — спросила одна из девчонок, когда «ангелочки» допели.
— Уходить пока не собираемся, — пожал плечами Астарот, крепче сжимая свой модный микрофон. — А что?
— Тогда я позвоню и вернусь! — сказала она и умчалась.
«Лед проломлен», — подумал я, когда у лавочки в скверике рядом остановилась семейная пара средних лет. Без осуждения на лицах. Присели вполоборота и смотрели с интересом. Потом троица подвыпивших мужиков присоединились к танцующим девчонкам. А потом явилась целая гурьба парней и девушек старшего школьного возраста. Их явно по телефону вызвали.
«Просто нужно, чтобы появился дурак, который первым начнет плясать», — подумал я. И даже чуть не записал эту ценную мысль. Интересно, да. Даже когда знаешь, интересно наблюдать за тем, как лед ломается. Здесь в Онске население еще более косное, чем в Новокиневске. Событий мало, жизнь течет привычным образом. Работа-дом, сумрачный город, красный кирпич и серая штукатурка. А тут — музыка. И каждый прохожий смотрит прежде всего на на музыкантов, а на реакцию других. Типа, а вдруг нельзя? Вдруг я сейчас подойду, а меня сразу — ррраз! — по шапке. И ярлык на лоб: «Дурак!» И даже если интересно, то идут мимо. Не принято. А что люди скажут?
А когда появляется кто-то, кто плевать хотел на «принято-не принято», то ледяной пузырь проламывается. И… Ну и все, собственно. Начинается нормальный уличный концерт. Парни поют. Зрители подходят. Некоторые остаются. Некоторые дослушивают песню и уходят. Кто-то честно бросает в шляпу монетки и даже купюры. Не сказать, чтобы как-то сильно много, но какой-то донат все-таки есть. Будет, что потратить на ужин сегодня.