— Я бы заменил Кристину у прилавка с кассетами, — тихо сказал Вадим, кивнув в ту сторону. — Попроси Еву лучше. Или кого-то из свободных парней.
— Думаешь, Кристина покупателей отпугивает? — спросил я.
— Ага, — усмехнулся Вадим. — Слишком красивая.
— Так это наоборот привлекать должно, — хмыкнул я, критически глядя в сторону того самого стола. Мы вытащили один из столовой и разложили на нем кассеты и билеты. И на концерт, и на «Рок-Виски-Браво». Надо бы все-таки подумать про дополнительный мерч, значки, там, банданы, постеры. Уже об этом задумывался, но пока что воз и ныне там. А то продукции как-то жидковато…
— Ага, вот прикинь, идешь ты со своей девушкой по улице, а тут такая фифа, — криво ухмыльнулся Вадим. — Как ты поступишь? Предложишь девушке подойти и посмотреть, что там?
— Ты хочешь сказать, что Кристина красивее Евы? — с картинной угрозой проговорил я.
— Ева уютнее, — сказал Вадим. — Более свойская. А Кристина выглядит как на обложке. Если ты понимаешь, о чем я.
— Резонно, — кивнул я и помахал своей девушке. — Ева, можно тебя?
Глава 23
«Ну, не тысяча, конечно…» — я смотрел на входящих в помещение столовой зрителей и вполуха слушал Ивана Михайловича, который рассказывал мне чрезвычайно важную историю о каком-то там Григории Степановиче, которого он три разы пытался свести с Василием, но каждый раз что-то происходило такое. Эдакое. Когда поневоле начинаешь верить в судьбу или проклятия. Вот и сейчас тоже этот самый Григорий не смог прийти, потому что у него дома трубу прорвало. Представляешь?
— Ага, понимаю, — рассеянно кивнул я. — Так бывает.
— Слушай, Велиал, — Стас коснулся моего плеча. — А можно вон в том углу поставить стремянку? Я видел, она там в подсобке стоит. Ракурс получится отличный. А то с подоконника низковато…
— Конечно, можно, — немедленно отозвался я. — Вы извините, Иван Михайлович…
— Да-да, я понимаю, рабочие дела! — развел руками наш «концертный менеджер». — Ой, вы же на камеру концерт будете снимать, да?
— Только частично, — кивнул я. — А что?
— Да тут такое дело… — замялся Иван Михайлович.
— Это что, запрещено? — усмехнулся я. Ну да, сейчас он расскажет, что настоящие хозяева города — это секта свидетелей какого-нибудь там пришествия, и здесь считается, что видеокамеры воруют души. Блин, вот ведь странный город, а! Так и наводит на мысли о теориях заговора!
— Да я хотел… — Иван Михайлович стрельнул глазами в сторону входной двери. — Понимаете, мне в скором времени предстоит выступать на телевидении… Ну, программу про меня снимают. В общем, мне бы хотелось…
— Вам сделать копию записи с концерта? — услужливо подсказал я.
— Если не сложно! — обрадованно всплеснул руками он. — Вы понимаете, я же… В общем, столько накладок получилось, мне как-то даже неудобно.
— Конечно, мы сделаем, — кивнул я. Да уж, забавно, что он чувствует себя таким виноватым за все на свете. Когда он прибежал заполошно вчера вечером и увидел, что мы зал столовой уже до блеска отдраили, он чуть под землю не провалился. Принялся извиняться за каких-то очередных малознакомых людей, которых он предупреждал, что тут мероприятие, но они… И что он бы обязательно утром все сделал, даже с уборщицами договорился, но раз уж мы такие молодцы… Понятно было, что про уборщиц он на ходу сочинил. Но все равно было прикольно, что он теперь чувствует себя должным. В целом, положительный персонаж этот Иван Михайлович. Но работать с ним всерьез я бы все-таки не стал. Не люблю кузнецов железных отмазок и создателей мегауважительных причин. Так что я покинул его общество безо всяких сожалений. Ну и дела звали, ага.
Стас помог своему ассистенту взгромоздиться на стремянку, и они принялись обсуждать технические моменты. А я направился к Астароту и Яну, которые тихонько переговаривались, тревожно поглядывая на зрителей.
— Что такое, Ян? — спросил я, усмехнувшись. — У тебя вьетнамские флэшбэки?
— Снулая публика, — вздохнул Астарот. — У них такие лица, будто половину сюда загнали как школьников в филармонию, а другая половина — засланные шпионы.
— Парни, ну что вы как дети? — я пожал плечами. — Мы же с вами даже обсуждали, что делать в этом случае.
— Идем по плану «В»? — прищурился Астарот.
— Неспешно и торжественно, ага, — кивнул я. — Серьезные, как Магомаев.
— А Стас тут зачем? — спросил Ян. — Ты серьезно собрался снимать эти унылые рожи?
— Тссс, не спугни! — я подмигнул. — Мне как раз такие и нужны!
— Не понял… — Ян отхлебнул из плоской бутылочки. Я поморщился. Честно говоря, мне не особо нравилось, что Ян почти все время бухает. Накидывался до визга он пока что только один раз, все остальное время изволил пребывать слегка навеселе. Поддерживал градус, так сказать. Петь это ему, в принципе, вроде не мешало, но…
Я посмотрел на Астарота. Когда Ян протянул ему фляжку, тот покачал головой. Хорошо. Мои «ангелочки» в принципе стали пить меньше, чем в самом начале. Как будто бухло им на самом деле не особо нравилось, а пили они только для того, чтобы некий «крутой образ» поддерживать. А когда образ и без возлияний обрел некую крутость, с удовольствием свели прием горячительного почти на нет.
— А тебе и не обязательно, — усмехнулся я. — Работаем по плану «В». Помнишь, да? Не буяним, говорим размеренно, как кабачные музыканты.
— Да помню я, помню, — скривился Ян.
— Вот и ладушки, — я похлопал Яна по плечу. — Давай, пятиминутная готовность. Ключ на старт, обратный отсчет, и все такое.
Ян махнул нам с Астаротом и двинул на сцену.
Здесь у нас не было отдельной гримерки или чего-то подобного. Сцена-помост была просто приткнута к стене с узкой стороны пафосной столовой. Так что «ангелочки» ждали своей очереди просто рядом с окном. Тем самым, рядом с которым Стас поставил стремянку для ассистента. А зрители… На самом деле, это было в чем-то забавно. Это была, пожалуй, самая молчаливая публика. Они не орали. Не глотали в крысу бухлишко из припрятанных бутылок. Не ржали, сбившись в кружочки. Не носились по залу. Натурально, как в филармонию пришли. Мы расставили по залу рядами стулья, так они честно на них расселись и молча ждали, когда начнется концерт. Ну, почти молча. Шушукались чуть-чуть. Длинноволосых парней было… Да почти что не было. Странно даже. Вроде Онск не самый маленький город, неужели тут совсем нет неформалов?
— Добрый вечер, дорогие жители Онска, — сказал в микрофон Ян сладким голосом ведущего программы по заявкам радиослушателей. — Мы рады, что вы пришли на наш концерт и постараемся, чтобы сегодняшний вечер мы провели незабываемо…
Нежным перебором вступила соло-гитара, шоу началось.
— Может их все-таки расшевелить как-то? — спросила Наташа, нетерпеливо приплясывая.
— Не спеши, моя королева, — улыбнулся я. Немного нервно улыбнулся, на самом деле. Не знаю, что получится из этой моей затеи со съемками. Может быть, вообще ничего. И у нас в принципе не получится развести эту разновидность публике на нужные нам действия, а может быть…
— У меня один знакомый пел в церковном хоре, — фыркнула Наташа.
— И? — я толкнул ее в бок, требуя продолжения истории.
— И ничего, — Наташа пожала плечами. — Просто посмотрела на вот это все и вспомнила, что у меня знакомый пел в церковном хоре.
Когда первая песня «Цеппелинов» закончилась, публика дисциплинированно захлопала. Фух, чуть-чуть отлегло. А то было дурацкое предчувствие, что сейчас музыка стихнет, а у зрителей останутся те же самые протокольные рожи. И они даже не пошевелятся. И у Яна снова случится рецидив воспоминаний о том его концерте на «тряпке».
— Просто местная специфика, ничего такого, — я приобнял Наташу за плечи. — Все будет хорошо, моя королева.
— Драгоценные наши зрители, — сказал я в микрофон, медленно оглядывая первые ряды. Они так и сидели на своих стульях. Будто боялись, что если оторвут от них задницы, то место тут же кто-то займет. Но лица стали все-таки поживее, чем в самом начале. Румянец появился. Блеск в глазах. Во втором ряду даже хихикают. Нормально все, не о чем пережиывть. Ну нет здесь традиций колбаситься, что ж теперь.
— Мы очарованы вашим прекрасным городом и его жителями, — с почти нескрываемым сарказмом подключилась Наташа. — И этим удивительным местом тоже. Такая люстра, ммм…
— Друзья, мы подумали, что такую возможность упускать нельзя, — быстро сказал я, пока Наташу не понесло в ее бредогенератор. Не время пока. — И сегодня у вас есть уникальный шанс поучаствовать в съемках клипа на нашу новую песню.
Ага, публика еще чуть-чуть оживилась!
— Сейчас по рядам пройдут наши помощницы и раздадут вам свечи, — сказал я. — Девушки, помахайте нашим зрителям!
Ева и Кристина синхронно помахали с разных сторон зала. Потом подхватили коробки со свечками. И пока зрители их разбирали, я продолжал выдавать инструкции, что нужно делать дальше. План был такой: все сидят на своих местах с зажженными свечами и протокольными рожами. Я, разумеется, назвал эти выражения лиц «серьезными». «Ангелочки» играют песню. Реально новую, Кирюха ее совсем недавно написал. В чем-то она была похожа на «Темные тени», но помрачнее. Про мир мертвых, в котором нет радости, света и надежды. На первом куплете зал должен быть освещен только этими самыми свечками. А на припеве вместе с драйововым таким гитарным соло включается люстра. В принципе, это был план минимум. Если ни на что больше нашу публику раскачать не получится. Но вроде народ слегка оживился, так что может и удастся расширить видеоряд…
— Все поняли свои задачи? — спросил я, еще раз осмотрев зал. Там стояла небольшая суета — зрители передавали друг другу огонь своих свечек, у кого-то в кармане была зажигалка или спички. Кто-то держал свечку над пламенем чужой, ожидая, пока фитиль разгорится. Кто-то искал носовой платок, чтобы держать было удобнее. Но протестных лиц я не заметил. Годится.
Я махнул «цеппелину», который дежурил у выключателя. Люстра погасла, зал погрузился в мерцающий свечами полумрак.