— Жесть… — прошептала Наташа. — Прямо как бал сатаны какой-то…
«Хм, а неплохо, — подумал я, слушая чуть рваный ритм новой песни. — Надо будет ее тоже постараться засунуть на радио, есть шанс, что…»
Пауза. Голос Нади в наступившей тишине.
— Смотрю на лица,
Они как тени.
В глаза водица
Во тьме видений.
Хочу кричать,
Но голоса нет.
Хочу молчать…
Они говорят: «Привет!»
Бегемот отчаянно застучал в барабаны, вступили все остальные. По коже пробежали мурашки. Вадим успел немного поколдовать с аранжировкой, но в этой мрачной обстановке песня зазвучала очень… гм… органично. Столовая при свечах стала похожа на зал какой-то готической церкви. Разве что стулья вместо скамеек.
Но сильно. До тех самых мурашек. Я покрутил головой, выглядывая Стаса. Тот гусиным шагом перемещался вдоль первого ряда. Его камера замирала практически вплотную к лицам зрителей. Некоторые не выдерживали «протокольность», скашивали взгляд на «стеклянный глаз». Но большинство держалось моего плана. Протокольные лица, пустые взгляды вперед. Мне, блин, уже хочется посмотерть, что там будет за результат.
— Мне кажется, ребята торопятся, — прошептал Вадим. — Чуть медленнее, и получилась бы настоящая рок-баллада…
— Поработаем еще, — шепотом же ответил я. — Сегодня премьера.
— Со свечками отличная идея, — одобрил Вадим. — Пронимает прямо. Как в фильме ужасов.
«Противопожарная безопасность? — с усмешкой подумал я. — Нет, ничего такого не слышали».
Когда парни доиграли, мы, кажется, в первый раз услышали настоящие и неподдельные аплодисменты. Хоть и не очень громкие. Руки были заняты свечками. Чтобы ковать железо, пока горячо, мы с Наташей выскочили на сцену и принялись распоряжаться насчет всяких других-прочих кадров и действий.
— Вы потрясающие актеры, нам с вами чертовски повезло! — сходу заявил я. — Сейчас группа «Ангелы С» уходит на перерыв, попить водички и размять пальцы, а мы с вами еще немного поснимаем, пока свечи не догорели. Только для этого придется встать со своих мест.
Включали свет. Выключали свет. Строили их в линию. Потом заставили играть в ручеек, прогнав три дубля. Активных желающих было не так много, человек сорок, может. Но остальные стояли вокруг и работали тем самым мрачным фоном, который делал съемки масштабными. Отличная массовка. Собрать такую в Новокиневске — это еще постараться надо. А тут получилось прямо эпично. В центре — пары сомкнувших руки аркой людей, под них подныривают пары. У всех в руках свечки. Без музыкального сопровождения слышно, как кто-то шипит, когда ему на пальцы проливается расплавленный парафин. Но никто не протестует. Под конец среди зрителей даже появилась инициативная группа из парней и девчонок, которые предложили потанцевать несколько кругов вальса. С этим же свечками.
И справились с этим. Похоже, они из какой-то секции бального танца сюда пришли.
Каждую сцену мы завершали одинаково — включая люстру.
— Нормально так наснимали, — сказал Стас, когда концерт возобновился уже в нормальном режиме. — Неплохой клип должен получиться. Только надо доснять кое-что.
— Я думал, у тебя уже хватает материала для монтажа, — сказал я.
— Идея появилась, — Стас посмотрел на сцену. Если быть более точным — на Надю. — Тут нужна главная героиня. Вот она, — он ткнул пальцем, чтобы показать, кого имеет в виду. — Нужно снять, как она сначала стоит в темноте и озирается. Ну, когда она в самом начале поет. Потом как она идет вдоль ряда свечей на полу. А потом как бежит и падает перед алтарем. На котором много-много горящих свечек. А свеча у нее в руке гаснет. Понимаешь, о чем я говорю?
Я медленно кивнул.
И подумал, что мы сюда точно не зря приехали, Пусть это и не самый звездный наш концерт.
— Странный город такой, — сказала Кристина, прижимаясь боком к Астароту. После концерта мы собрались в одной из выделенных нам комнат на пустом этаже общежития. — У меня от него мурашки. Прикиньте, мы снимаем вот это все, про мертвых и свечи. А у меня ощущение, будто это как раз настоящее.
— Потусторонний город, уууу! — заунывным голосом провыл Бегемот. — Мы не заметили, как спустились в ад… И теперь каждый вечер нам придется играть в этой столовой…
— Если в ад, то мы каждый раз будем там заставать тот же самый срач, как вчера, — криво ухмыльнулся Макс. — Делать уборку, потом играть концерт, а утром на календаре будет то же самое число. И нам опять нужно брать тряпки в зубы, и…
— Да уж, такой себе день сурка, — усмехнулся я.
Все чуть принужденно засмеялись.
— Что еще за день сурка? — спросил Бельфегор.
— Ну, фильм такой, — сказал я и пропел знаменитую мелодию будильника. На лицах — непонимание. Блин, он что, еще не вышел? Судя по всему, нет. Иначе, хоть кто-то бы опознал точно. — А, забейте! Это мне сегодня во сне приснилось, что я смотрю кино. Про то, как мужик застрял в одном и том же дне. Ну, вот как ты сейчас сказал, Макс. И городок там тоже был не очень.
— Пророческий сон? — оживилась Наташа. — Ты не рассказывал!
— Только сейчас вспомнил, — отмахнулся я.
— Стремный концерт, — сказал Ян. — Вообще не понимаю, чему вы радуетесь.
— А тебе-то что? — пожала плечами Надя и скривилась. — Зрителей было не меньше, чем в Закорске. Значит заработали нормально. Да, Велиал?
— Нормально, да, — кивнул я. — И кассет немного продали. Кстати, как там продажи шли?
— Ой, да я же говорю, город шизанутый, — Кристина поежилась. — Мы вчера когда разложились на улице, это была вообще какая-то фигня. Пока я там стояла, кассет купили всего три. Стоят поодаль, глазеют. Разве что пальцем не показывают. Хорошо потом Ева меня заменила, а то мне там на луну выть хотелось. Особенно когда пришли те двое. Ну, один такой квадратный, а второй сумасшедший. Руками еще размахивал, помните?
— Это его брат был! — воскликнул Бельфегор. — Он нормальный мужик, они подходили. У него просто паралич какой-то странный. А так он умный вообще!
— Просто ты слишком красивая для этого города, — я перегнулся через наш импровизированный стол из стульев и табуреток и похлопал Кристину по плечу. — Если бы ты не кассеты продавала, а предлагала с собой сфотографироваться, то желающих точно было бы больше.
— А может в следующий раз с собой Лялю возьмем? — встрепенулся Макс. — Фотографии можно будет потом по почте выслать.
— Ага, Лялю вместе со всем табором, — фыркнул Бегемот. — Ее одну с нами никто не отпустит.
Все засмеялись и принялись наперебой предлагать гастрольные бизнес-идеи. Значки, постеры… Ну да, ну да. Реально, надо сделать. Будем считать, что этот гастрольный тур у нас — репетиция. Где-нибудь осенью повторим его еще раз, только уже во всеоружии.
— Так, я что по-вашему, опять один тут должен пить? — снова раздался нетрезвый голос Яна. — Так, быстро стаканы на базу все!
«И с другими компаньонами», — подумал я.
Глава 24
— В детстве я занималась в балетной студии, — крепко держась за ручку переднего сидения, сказала Кристина. — И наш худрук откуда-то привез нам вибростанок для растяжки. И всех стали на него гонять два раза в неделю. Как в камеру пыток… Вот как сейчас.
Пазик трясло на этой части дороги прямо-таки немилосердно. Он подпрыгивал и вибрировал так, будто собирался в каждый следующий момент поехать в несколько сторон сразу. Блин, на моей машине эта дорога ощущалась не настолько кошмарной…
Сначала просто хихикали. Даже шутили. Потом нервно смеялись. Потом, когда Бегемот прикусил язык на какой-то особенно внезапной кочке, начали высказывать робкую надежду, что эта дорога когда-нибудь закончится же.
И когда пазик наконец-то остановился возле гостиницы, с минуту не шевелились. Как будто не могли поверить в то, что пытка тряской наконец-то закончилась…
— У нас с вами тут два концерта, помните же? — спросил я, осторожно разминая закостеневшие от напряжения мышцы. — Второй вот в этом самом ресторане.
— А у меня тут какие-то родственники живут, — как будто в воздух сказал Макс. — Только я их не видел с третьего класса.
— И у меня, — эхом отозвался Бельфегор. — Мамина двоюродная сестра вышла замуж и сюда уехала. Мама раньше к ней ездила в гости, а потом перестала.
— Выгружаемся? — с обреченностью в голосе спросил Ян.
— Погодите, сидим пока, — сказал я. — Сейчас я проверю, все ли договоренности в силе.
— Только не говори, что нам придется снова сегодня ехать… — простонал Бегемот. — Я тогда лягу на асфальт, и хрен вы меня поднимите…
— Не переживай, — я похлопал нашего ударника по плечу. — Если что-то сорвалось, мы поставим палатки прямо на набережной. И костер разведем.
Я вышел из пазика, потянулся. Помахал рукой здоровенной статуе. Как старой знакомой. И зашел в вестибюль гостиницы.
Навстречу мне немедленно вскочила молодая девушка в джинсах и пушистом розовом свитере.
— Здравствуйте! — громко и тревожно сказала она. — Это ведь вы Владимир Корнеев?
— Что меня выдало? — усмехнувшись, спросил я.
— Волосы, — девушка провела руками по своей голове. — У нас длинноволосые парни есть только в компании Леньки-младшего. А вас я не знаю, значит…
— Логика понятна, — кивнул я. — Только мы здесь должны были встретиться с Марией Яновной…
— Я Лариса, ее дочь, — бодро отрапортовала девушка. — Мама сама прийти не смогла, и отправила меня, чтобы я тут все решила. Ну, с размещением и… и всем остальным. Давайте я вам все покажу, отдам ключи и…
— Барышня, да не волнуйтесь вы так, мы уже здесь и никуда не убежим, — улыбнулся я.
Сколько ей лет, интересно? Сначала мне показалось, что лет двадцать пять, но чем больше она говорила, тем младше казалась. Волновалась ужасно, как будто ей в первый раз выдали такое ответственное поручение, и теперь она страшно боялась не оправдать возложенного доверия. И накрасилась, чтобы старше казаться. И жемчужные бусы у мамы из шкатулки стащила.