Я тряхнул головой. Да уж, из моих эмоций она тоже сплела паутину, похоже. Гениальный все-таки она человек. Кажется, такому нельзя научиться. Это нужен какой-то особый дар.
— А я, между прочим, правду сказала, — усмехнулась Наташа. — Ну, почти. Я в детстве была на свадьбе одной родственницы, и там была певица. В таком блескучем платье и с кучеряшками. Пела романсы. И я подумала, что я тоже хочу петь в ресторане. Только когда я об этом маме сказала, та мне надавала по щам и сказала, что я не выдумывала. И что в ресторане только проститутки могут петь. А я тогда и слова-то такого не знала… А вот сейчас почему-то вспомнила. Про дальнобойщиков это я уже приврала. Никогда не хотела жить в глуши. Хотя здесь и правда не так плохо, как мне казалось.
— Особенно после Змеиного камня, — усмехнулся я.
— Мы это заслужили, Велиал, — серьезно сказала она. — Я вчера ночью даже плакала, прикинь?
— Плакала? Почему? — удивился я. — Все же нормально кончилось…
— Залезла под одеяло и меня расплющило вот этим всем, — Наташа передернула плечами. — Я представила, как много всякой дряни с нами там могло произойти. Я же видела, как ты за всех волнуешься. Еще и Ян этот бухой вечно… И дурища эта в брюликах… Ой, трындец… Как думаешь, он бы убил их, если бы увидел?
— Кого убил? — недоуменно спросил я.
— Ну этот Сохатый свою шлюшку-жену с этим… Валерой? — Наташа сморщила нос.
— Тоже их застукала? — спросил я.
— Ой, можно подумать, трудно было догадаться, — фыркнула Наташа. — Сначала эта фифа продефилировала в туалет, потом этот Валера двинул туда же, героически поддернув штаны. А потом ты оттуда вышел с таким лицом, что…
— Не стал проверять, — я пожал плечами. — Это та история, на финал которой я не хотел бы смотреть. Каким бы он ни был.
Наташа задумчиво посмотрела на потолок и пошевелила губами.
— Ну да, знаешь… — сказала она и усмехнулась. — А прикинь, если бы этот рогатенький увидел, как кудряшка-Валера чпокает его жену, а потом не схватился бы за ствол и не пристрелил обоих, а скромненько так промямлил: «Дорогая, когда вы кончите, выходи в зал, там именинный торт принесли…» Фу!
Мы посмотрели друг на друга и громко засмеялись. Ян бросил в нашу сторону недобрый взгляд. И мы пристыженно синхронно закрыли рты.
— Неудобно получилось, — прошептала Наташа.
Хорошо было, вот что. Мне даже приходилось себя встряхивать за шиворот, чтобы не расслабляться, такая милая атмосфера царила вокруг. Никаких тебе бритых типов в кожанках и златых цепях, никто за стволы не хватается. Молодежь колбасится вплотную к сцене, народ постарше и мелкие дети — тусят чуть поодаль. Покурить на улицу выходят, в зале никто не дымит. Пиво пьют, да. Аксакалы-пенсионеры даже что-то покрепче явно употребляют. Из такой же бутылки без этикетки, какой Ян перед концертом размахивал. Видимо, самогонка какая-то местная. Но в жопу бухих не видать. Даже в проекте. Явной агрессии никто не проявляет. Подпевают, отплясывают. Кассеты покупают у Евы. Прямо-таки эталонно все. Расслабляет.
«Ангелочки» сменили «цеппелинов», Астарот сорвал порцию оваций, раскинув крылья. «Темные тени» народ чуть ли не наизусть знал. Подпевали хором.
В финале, когда Астарот начал прощаться, заставили «ангелочков» еще раз на бис спеть.
А потом цивилизованно так разошлись по домам. Что за магия такая в этом Волчайске, что он такой ванильный посреди лихих девяностых? Когда последние зрители покинули клуб, мне даже ущипнуть себя захотелось. Я точно не сплю, а? Точно сейчас не проснусь в гостинице Змеиного Камня, обнаружив, что мы попали в бесконечный день сурка, и «ангелочкам» снова надо будет выступать перед до зубов вооруженными и взрывоопасными братками? И с каждой следующей серией там все будет становиться все хуже и хуже… То кого-то застрелят, а если попытаешься потом как-то этого избежать, то случится пожар… Приедет на разборки соседняя группировка и начнет разговор с пары гранат, заброшенных в зал. Или…
— Ребята, спасибище огромное! — Артем, грохоча ботинками, приближался к сцене. На его тревожном воробьином лице сияла счастливая улыбка до ушей. — Такой замечательный концерт! Вы просто… Просто… В общем! Еще раз спасибо.
Он подошел ко мне и принялся активно трясти мне руку. Потом повернулся к Астароту.
— Очень приятно познакомиться было, очень! — сказал он и принялся жать руки всем подряд. — Я так переживал, вы не представляете… И мне теперь так неудобно, что с проживанием получилось… Ну…
— Отлично все получилось! — заверил Бельфегор. — Я, правда, еще не видел, как там палатки поставили…
— Там все хорошо! — торопливо заверил Артем. — Я с вашим Артуром отправил мужиков, чтобы вам там с дровами помогли и покараулили, пока вы на концерте. Ах да, еще про ужин! Надо будет по дороге заехать к тете Маше, она там испекла всякого, чтобы и на ужин, и позавтракать еще осталось… И… Володя… Пойдем отойдем в сторонку, да?
Надо же, как размяк! Даже напрячься не получилось. Ни единой тени мысли, что сейчас этот тревожный и нервный Артем начнет оправдываться, что денег нет, случился форсмажор или что-то подобное.
— Вот тут вот я все записал… — Артем достал из-под полы молочный пакет, в который была завернута пачка денег и вырванный из тетрадки двойной листочек. — Вот сколько билетов продано, а вот тут вот… Народу получилось немного больше, так что мы на входе просто брали плату. Раз решили, что все равно стоять все будут, то какая разница, сколько билетов, правда ведь?
Глава 2
— Хотела сказать, что не май месяц, а потом вдруг поняла, что как раз май! — Наташа поежилась, стараясь еще плотнее укутаться в спальник.
— А что вы хотели? Май месяц! — подхватил Бельфегор, тоже как гусеничка закутанный в выцветший спальник-одеяло. Все засмеялись.
Я вытянул ноги поближе к костру и пошевелил босыми ступнями.
— Блин, Велиал, мне на тебя даже смотреть холодно! — воскликнула Наташа. — Ты совсем что ли не мерзнешь⁈
— Мерзну, — засмеялся я. — Ну так, фрагментарно…
Босиком я был не из героизма, а по нелепой случайности. В воду наступил в темноте, так что кроссовки пришлось снять и поставить сушиться.
Почти забытое ощущение походной романтики. Пышущий жаром костер, от которого горят щеки, и мерзнущая спина. И неудобное бревно под задницей. Но расходиться по палаткам совершенно не хочется. Где-то в траве голосят сверчки. Или кузнечики, хрен их разберет, кто это по ночам издает эти трр-трр. Над головой — звезды на черном бархате неба. А вокруг — раскрасневшиеся лица моих «ангелочков» И частично еще «цеппелинов». К этому моменту Ян уже отрубился, и его молодецкий храп сотрясал стенки одной из палаток. Напоминая нам этим звуком о том, как пазик привез нас в темный лагерь. Как мы с шутками-прибаутками вытаскивали его спящее тело из автобуса и при свете пар волокли к палатке. Как спорили, где выделить ему место — в большой палатке или маленькой. На маленькую изначально были планы у Астарота и Кристины, но под давлением общественности они согласились, что лучше уж отселить туда Яна. И нам-таки удалось его массивную тушу туда запихать, дважды своротив центральную стойку, то мы поняли, насколько правильно мы поступили. Здоровенный Ян моментально разметался в позу морской звезды и занял все внутреннее пространство.
Костер пара местных мужиков нам честно развели. За что им спасибо, конечно. Если бы пришлось возиться еще и с огнем при свете фар пазика…
— Зато комаров нет, — сказала Ева, шевеля палочкой угли в костре.
— Ой, помню, как родители в первый раз вытащили меня на рыбалку, — усмехнулся Макс. — Мне лет двенадцать тогда было. Я сначала так радовался. В книжках же читал, как это здорово. И радовался ровно до того момента, как мы на машине до места не доехали. Знаете, такое, под Ясным Ключом. Типа, только для тех, кто знает, как проехать. И как только я вылез из машины, вся романтика сразу превратилась в ад. Тучи комаров, палатка эта дурацкая. Жара, вонючая дэта. И лежу я, такой, ночью в своем спальнике между родителями и думаю: «Вот нафига? Они же у меня обеспеченные люди! Неужели нельзя было как-то по-другому время провести⁈» Ни на минуту не заснул. А в половине пятого отец нас всех поднял, типа надо рыбу ловить. Туман кругом, холодрыга. Комары эти дурацкие.
— А рыбы-то хоть много наловили? — спросил Бельфегор.
— Да блин! — засмеялся Макс. — Мы удочки закинули и ждем. Ветками отмахиваемся, мама на костре завтрак готовит. А рыба не клюет нифига! Часов в десять только начала. Будто ей забыли рассказать, что она должна на рассвете ловиться.
— А мне нравилось в пять утра вставать, — сказала Ева. — У нас рабочий день начинался с восьми, чтобы до жары успеть поработать. И завтрак нужно было приготовить в семь. Так что дежурные в пять должны были просыпаться.
— Рабочий день? — удивленно спросил Бегемот. — Это где ты так работала?
— Да я не работала, — усмехнулась Ева. — Это археологическая экспедиция. После первого курса обязательная практика, а после второго я сама записалась.
— Ого, прикольно, наверное! — завистливо вздохнул Бегемот. — Всякие сокровища из земли выкапывать… Бельфегор, у тебя же тоже должна быть, да?
— Ой, точно… — Бельфегор повозился, укутываясь в спальник еще глубже, до самого носа. — После сессии должна начаться. На три недели целых. Но блин… Там же у нас фестиваль… И вообще…
— Фестиваль только в июле, можешь и успеть, — сказала Ева. — Археологичка — это круто. Мне очень нравится.
— А там тоже надо в палатках жить? — хмыкнул Макс.
— Конечно, — Ева пожала плечами. — Но на самом деле, быстро привыкаешь. Когда лагерь стационарный, в нем очень легко устроить комфорт и уют. Особо опытные даже постельное белье из города захватили.
— А комары? — спросил Макс.
— А комары перестают кусать на третий день, — засмеялась Ева. — Предпочитают грызть только временно заезжающих. Так забавно. Позапрошлый год был трындец какой комариный. Там просто тучи летали, облепляли с ног до головы. Но только по началу. Через неделю стало казаться, что их вообще нет. А тут к нашему начальнику экспедиции приехала в гости знакомая семья. Я как раз дежурила тогда, сижу в купальнике вокруг костра, картошку чищу. А они выходят из машины, до самых ушей замотались, отмахиваются. И смотрят на меня так странно…