— Так ты соглашаешься? — уточнил я.
— Конечно, — пожала плечами Ирина. — Нам же эти все фирмачи тоже нужны. И не только как мешки с деньгами. А как те же звезды. Это же как с концертом. Вписываешь на афише среди участников какую-нибудь «Алису» или «Арию», и сразу другой уровень. Так и здесь то же самое. Перечисляешь, что спонсоры фестиваля — уважаемые люди, всякая там фирма «Лотос» или концерн «Свистелки и перделки», и народ сразу такой: «Оооо, значит хороший фестиваль, надо брать!»
Тут я рассмеялся и обнял Ирину за плечи. Блин, как же я в ней не ошибся, обалдеть! Она ведь в начале выглядела как испуганный воробушек. А сейчас так уверенно и цинично рассуждает. И главное — верно рассуждает. И решения принимает уверенно.
— А что, разве не так? — ее брови взлетели вверх слегка обиженно.
— Я тебя обожаю, Иришка! — честно признался я. — Ты у меня просто гений, честно.
— Гений, ага… — вздохнула Ирина. — Мне еще Наталье Ильиничне объяснять, почему я все свободные комнаты в склад превратила. Наташа ругалась, когда я ее актеров запрягла машину разгрузить…
— А что ты Василия не подпряжешь? — спросил я. — У него тоже есть помещение. И народу много.
— Да ну, еще с ним объясняться, — махнула рукой Ирина.
— Вы что, характерами не сошлись? — уточнил я.
— У нас вооруженный нейтралитет, — фыркнула Ирина. — Он меня отказывается всерьез воспринимать. Конфетами норовит угостить и по щеке потрепать. Типа «ути-пусечки, смотрите, кто у нас такой умненький!»
— Ага, а значит деньги с рекламы, которые ты ему приносишь, он осваивать не стесняется, — прищурился я. — Ладно, поговорю с ним…
— Нет-нет, — испуганно замахала руками Ирина. — Не надо! Пусть все как есть остается. Мне нормально. Я лучше Наталье Ильиничне коробку шоколадных конфет куплю. И турецкий свитер подгоню с новым магнитофоном. Давай мы с Василием лучше каждый в своем углу останемся, ладно?
— Как скажешь, милая, — кивнул я. — А с дядей Вовой сработались, значит?
— Ага, он нормальный мужик, — кивнула Ирина. Потом вздрогнула, будто что-то важное вспомнила, и тут же склонилась над раскрытой тетрадкой и записала крупными буквами: «Позвонить С. А.!!!»
В этот момент на сцене громко захохотали. Лариска даже пополам сложилась. Я отвлекся от делового разговора с Ириной и посмотрел на них.
— Ой, не могу! — Лариска вытерла выступившие слезы. — Ну так же нельзя! Песня вообще не об этом!
— Ну и что? — с царственной невозмутимостью повела плечами Наташа. — В клипе история может быть вообще другая. Ты смотрела клип Цыгановой «Любовь и смерть»? Вот где там в песне про того злодея вообще?
— Ну… — Лариска нахмурилась.
— Короче, вот смотри! — Наташа схватила двух своих актрис за руки и подтащила ближе к Лариске. — Короче, на припеве вы, такие танцуете. Ну, как мы репетировали. Руки в стороны, руки вверх, поворот… А потом ты шагаешь вперед, к самому краю сцены, а они набрасываются на Артема и загрызают его. И на следующем куплете вы опять танцуете…
— А я так и должен валяться трупом? — недовольно спросил Артем.
— Да погоди ты! — отмахнулась Наташа. — Короче, нужно где-то у вас на одежде спрятать мешочки с томатным соусом… Или чем-то таким. Чтобы на куплете у девчонок уже лица были в крови.
— Томатный соус стремно, — сказал Артем. — Он в сценическом освещении желтым смотрится, а не красным. — Нужно его со свекольным соком смешивать.
— Ой, это мелочи! — отмахнулась Наташа.
— Ничего не мелочи! — возмутился Артем. — Если нам завтра снимать, то у нас времени не так много!
— Я слышала, что для кино специально производят бутафорскую кровь, — сказала одна из девушек. — И такие капсулы. Прокусываешь ее во рту, у тебя изо рта кровь течет. Ну, типа кровь…
— Блин… — Наташа принялась ходить по сцене широченным шагами, прижав руку ко лбу. — Я придумала! Артем, тебе нужно сбегать в ларек и купить презервативов! И томатный сок!
— Да я же говорю, томатный сок смотрится… — снова загундел Артем.
— Да я уже поняла! — перебила его Наташа. — Буду ночью сидеть в обнимку с теркой и свеклой. Но сейчас нам на чем-то нужно репетировать?
— А может просто с водой? — осторожно предложила одна из актрис. — Ну, если томатным соком, то он потом отстирывается плохо…
— А точно нужно про вампиров? — осторожно спросила Лариса. — Песня вообще-то про любовь…
— Точно! — рявкнула Наташа. Но потом резко подскочила к Ларисе и обняла ее за плечи. — Ой, прости! Не хотела на тебя кричать. Но с вампирами будет лучше. Точно все запомнят!
— Метафорично выйде, — подал голос я. — На выпускном клип про вампиров. Типа, смотри, родная школа, сколько крови ты у меня выпила.
Несколько секунд все молчали, но потом снова раздался хохот.
— Трындеееец, — простонала Лариска. — У вас всегда такая работа⁈
— Сегодня еще все серьезно, — сказала Наташа. Перестала улыбаться, глаза ее затуманились, в голову явно пришла еще какая-то охренительная идея.
— А презервативы-то зачем? — спросил Артем.
— Ты что, еще здесь⁈ — встрепенулась Наташа. — Велиал, дай ему денег, пусть он в ларек сбегает. Купит презервативов и шоколадку.
Помолчала, потом уточнила.
— Шоколадку мне, я не обедала и уже готова откусывать кому-нибудь головы!
Мы с Ириной вернулись к нашим скучным финансовым вопросам. Артем умчался в недавно открывшийся на остановке ларек. Ну, после некоторых препирательств на тему, почему именно он должен покупать презервативы, а не кто-то из девчонок. Но его задавили простым большинством, сунули в руки деньги и вытолкали.
По идее, конечно, работа над клипом — это сложный многоступенчатый процесс. Когда делается сценарий, раскадровка, план съемок и все такое. Но это по идее. И когда вокруг полно зубастых конкурентов в борьбе за внимание зрителей. Здесь и сейчас же время такое, что решающее значение имеет прежде всего скорость. Пока рынок почти пустой, и зрители радостно набрасываются на любое зрелище… Я отогнал мысль, которая пришла мне в голову следующей. Нет, мы не делаем говнище просто потому что пипл схавает. Просто мчим в потоке с этим самым временем. И создаем искусство не с помощью дорогущих компьютерных спецэффектов, а с использованием презервативов из соседнего ларька и свекольного сока. Который Наташа будет добывать сегодня ночью проверенным дедовским способом — теркой и марлей. А потом, через много лет, есть шанс, что этот вот на коленке собранный клип на попсовую песенку Ларисы, еще и культовым станет.
Или нет. Неважно.
Просто есть в этом всем какой-то особый фан. В сцене старого кинотеатра, где на ходу создается сценарий и идея, в этих вот турецких свитерах, которыми нам рекламный бюджет фестиваля пополняют, в реквизите из ближайшего ларька…
— Подождите, а нам что, придется презервативы во рту что ли держать, пока мы танцуем? — вдруг сообразила одна из актрис.
— Фуууу! — скривилась вторая.
— Да что такого-то? — всплеснула руками Наташа.
Девчонки, включая Лариску, сдавленно захихикали.
Дверь зала открылась, и внутрь просунулась растрепанная голова Жана.
— Велиал! — крикнул он. — Велиал здесь же, да?
— Здесь, — отозвался я.
— Там тебя к телефону зовут! Говорят, что срочно!
Глава 16
— Я боюсь, — честно признался Жан. Хотя испуганным, в целом, не выглядел. Типа, факт констатировал. Собственно, никто мне не звонил, это сам Жан хотел со мной поговорить, пока весь остальной наш медиа-холдинг увлеченно наблюдал, как на сцене на ходу создается сценарий будущего клипа.
В его редакции было пусто. Когда он пригласил меня внутрь, я вдруг понял, что практически не заходил во вверенное ему помещение чуть ли не с того момента, как мы поделили комнаты в «Буревестнике». Теперь это, ясен пень, уже была вовсе не заброшенный и скучный зал с парой полок и десятком обшарпанных стульев. Теперь тут царил настоящий творческий хаос. В котором, на самом деле, угадывался определенный порядок. На стенах были закреплены самодельные такие стенды из фанеры, затянутой темно-синей «школьной» тканью. К которой булавками крепились исписанные от руки листки, рисунки, фотографии и тексты, отпечатанные на машинке. Один из стендов, самый большой, напоминал что-то вроде стенгазеты. По верху красовались цветные буквы, вырезанные из бумаги и раскрашенные красками и фломастерами. Каждая буква — в отдельном стиле. «А» — как хижина, «Ф» — как что-то типа пальмы. «Р» — как львиная голова… Судя по всему, по центру — это что-то типа редакционной «локалки», с объявлениями, выговорами-благодарностями и актуальными шутками. А остальные стенды — рабочее пространство журналистов. Для черновиков, концептов и идей.
Еще на стенах под самым потолком, над всеми этими рабочими стендами, висели какие-то неожиданные совершенно предметы. Школьный портфель с намотанной веревкой вместо ручки. Скелет велосипеда без колес. Дорожный знак «Остановка запрещена». Школьный пиджак.
И рабочие столы в хаотичном порядке под самыми странными углами.
Интересный, однако, у Жана подход к работе… Я даже открыл, было, рот, чтобы задать пару вопросов о всех этих штуках, но вовремя вспомнил, что вообще-то, Жан меня вытащил сюда совсем по другому вопросу.
— Ну давай уже, рассказывай, — подбодрил его я и устроился за ближайшим столом. На котором валялись во множестве газеты на дешевой бумаге и очень хреново отпечатанные. Но ошибиться, что на них, было невозможно — множество голых девиц в очень вольных позах.
— Четыре в Новокиневске издаются, — объяснил Жан. — А остальные привезли из других городов. «Секс-миссия» — это из Москвы вообще.
— Свобода слова и печати, — я пожал плечами, равнодушно полистав газетенки. — Но ты отвлекаешься.
— Ну вдруг ты подумаешь, что мы тут это… для своего удовольствия коллекционируем, — криво усмехнулся Жан.
— А даже если и так, — фыркнул я. — У нас один из основных инвесторов нашего будущего клуба вообще порно снимает. Так что поздно прикидываться святыми. Так, Жан. Это ты меня на разговор вытащил, хотя там на сцене сейчас клип моей сестры придумывается. Ты сказал, что боишься. Чего?