Или это как в «Назад в будущее»? Тупиковое ответвление, созданное усилиями двоих пришельцев из будущего.
Хотя с чего я взял, что нас тут всего двое?
— Ау, Велиал! — Сэнсей помахал перед моим лицом ладошкой. — Ты слышал, о чем я спросил?
— Извини, — усмехнулся я. — Отвлекся на параллельную реальность. А о чем ты спрашивал?
— Генка Шутихин будет рад нас видеть, как думаешь? — повторил он свой вопрос.
— Проверим, — я пожал плечами. — Хочешь квартирничек собрать по-быстрому?
— Душа жаждет буйного праздника, — заявил Сэнсей.
— А кто мы такие, чтобы сопротивляться душевным порывам? — философски заметил я.
Шутихин оказался дома. Правда, когда только открывал дверь, выглядел несколько недовольным. Но опознав почетного гостя, немедленно переменил настроение на радушное. Бросился снимать заляпанный краской фартук, крича нам, чтобы мы располагались пока, и сейчас он до нас снизойдет.
Через какие-то минут сорок в студию Шутихина-старшего начали подтягиваться самые разные гости. А пока мы с Шутихиным вырывали друг у друга телефон, чтобы позвонить очередному желаемому гостю, на Сэнсея насел Жан. Уже с чисто профессиональными намерениями — написать эксклюзивный материал о внезапном прибытии звезды в Новокиневск. И разговор у них крутился, насколько я успел расслышать в перерывах между разговорами, типа: «Срочно бросай все дела и дуй сюда!», крутился вокруг параллельных реальностей и куриных котлет.
— Понимаешь, друг мой Жан, — говорил Сэнсей, как будто дирижируя своей плавной речи левой рукой. — Если бы в другой реальности у меня в кармане не нашлось бы билета на самолет, допустим, я его бы выкинул или потерял, то охрана вышвырнула бы нас, верно? Это было бы с одной стороны, неприятно, с другой — именно такие вот приключения и превращаются в самые лучшие песни или истории. Вот сам посуди, ты ведь журналист… Если бы я рассказывал тебе о том, как все у нас шло по плану — мы приехали заранее, не опоздали на самолет, никто не забыл гитару в поликлинике… Потом мы чинно вышли из самолета, поехали в гостиницу, сели-поели, отыграли концерт… Твоим читателям было бы скучно. И тебе скучно, так?
Жан молча записывал за Сэнсеем в тетрадку. Он так торопился, что забыл захватить с собой микрофон.
— Нет, вот ты мне ответь! — Сэнсей подался вперед, заглядывая в лицо Жана снизу. — Тебе ведь стало бы скучно?
— Согласен, если бы охра нас выкинула и накостыляла еще, то я бы из этого такой скандалище поднял! — покивал Жан, не переставая писать.
— А что мешает написать, что так и произошло с нашими двойниками из параллельной реальности? — прищурился Сэнсей. — Мог охранник нас выкинуть? Мог. Мог я продолбать билеты? Да запросто! Я вообще удивлен, что я весь целиком долетел. С руками-ногами и прочими… гм… запчастями…
— Так журнал-то у меня в этой реальности выходит, — сказал Жан. — И новости из параллельной реальности — это получится просто вымысел.
— Эх, значит придется тебе писать историю про куриные котлеты, — сочувственно усмехнулся Сэнсей.
Жан молча насупился. Явно история про куриные котлеты не вызывала в нем профессионального энтузиазма.
Ева приехала одной из первых. Вместе с Кристиной и Астаротом. Пока не забыл идею, отвел Кристину на кухню и обрисовал ей проблему — сделать из Жана медийную фигуру. Та немедленно оживилась, ее волшебно-прекрасные глаза загорелись энтузиазмом и заискрились идеями. Которые она тут же мне попыталась рассказать, но я уверенно перенаправил ее к Жану. А сам взялся за камеру. Тусовка была как раз того самого плана, видео с которых будет особенно цениться там, в далеком будущем.
Через полтора часа в студии Шутихина стало людно, шумно и накурено.
Звенели бутылки, раздавались взрывы хохота и философские разговоры одновременно. Вокруг Сэнсея скучковался кружок поклонников его таланта. Из числа хорошо знакомых, правда. Сэнсей от внимания ожил, как будто до этого у него не было пьянки, опоздания на поезд и внезапного перелета через полстраны. Кто-то сунул ему в руки гитару, но он больше болтал, чем играл.
— Мне кажется, что Сэнсей мне передал свою усталость, — сказала Наташа, пытаясь свернуться клубком на табуретке рядом со мной. — Как будто в гигантских шагах. Знаешь же такую штуку, да? Ну, это столб, к которому сверху приделаны такие петли. За них цепляешься и…
— Я знаю, что такое гигантские шаги, — сказал я.
— Ну вот… — Наташа уронила голову мне на плечо. — Там когда кто-то один разгоняется и начинает выше всех летать, нужно дождаться, когда он тебя нагонит, и сделать так, чтобы он тебя коснулся. И тогда ты воруешь его скорость. А он болтается у самого столба.
— А при чем здесь Сэнсей? — удивленно хмыкнул я.
— Ну вот я же и объясняю, — сонно пробормотала Наташа. — Я пришла сюда такая вся бодрая. А Сэнсей чуть не спал на ходу, когда мы с ним здоровались. А потом — хоба! — он живчик такой, руками размахивает. А я сплю на ходу. Так что одно из двух. Или он подрезал мою бодрость. Или я его сонность… Ой, ты это еще и на камеру записывал?
— Веду хронику, — усмехнулся я. — Такие важные вещи нужно сохранять для истории.
— Важные вещи… — медленно повторила Наташа. — О! Я же сейчас смотрела на Сэнсея и, кажется, заснула на минутку. И мне приснился сон про концерт в цехе.
— Ммм? — я поднял глаза от видоискателя и посмотрел на Наташу.
— Выключи! — потребовала Наташа, делаясь все бодрее. — Сейчас пойдет совершенно секретная коммерческая информация!
— Окей, — я сговорчиво нажал на стоп.
— Слушай, в нашем распоряжении настоящий Сэнсей, — сказала Наташа. — И цех, который мы пока что ни во что такое не превратили. Я думаю, это неслучайное совпадение.
— Хм… — я посмотрел на Сэнсея, который в этот момент наигрывал что-то мелодичное на гитаре, но песню не пел, а рассказывал очередную свою байку о том, как они с группой приехали выступать на какой-то городской праздник Свердловска, а их забрали в ментовку, потому что они подрались с каким-то хамьем прямо в центре города.
Я мысленно представил себе наш цех. Сцену из составленных друг на друга монтажных столов. А ведь да… Даже необязательно набирать полный зал зрителей. Полупустой полутемный цех, подсвеченный в стратегических местах. Камерный концерт в большом зале. Заснять это дело, ясен пень. Проговорить в камеру, что скоро здесь будет новая офигительная концертная площадка…
— Ты ведь уже понял, да? — Наташа толкнула меня в бок острым локтем. — Как думаешь, он согласится?
— Водку? Теплую? В сортире? Из мыльницы? — заржал я. — Наверняка не откажется! Надо с ним поговорить.
— Нет, стой! — Наташа ухватила меня за рукав. — Я еще не до конца все придумала!
— О чем болтаете? — спросила Ева, усаживаясь рядом с нами прямо на пол.
— Кажется, я от кого-то подхватила склонность к скрытности! — Наташа всплеснула руками. — Нет, Велиал, ты прикинь, я только что хотела ответить Еве, что наш разговор секретный! Ужас! Это я точно с Риткой пообнималась, и она меня заразила.
— Орлова Ритка? — спросила Ева.
— Ну а какая еще? — Наташа сделала большие глаза. Я смутно помнил имя. Одна из девчонок из «Африки». С загадочным лицом и склочным характером.
— Так, а говорили-то вы о чем? — Ева, прищурившись, посмотрела на Наташу. И та взялась пересказывать ей идею о том, чтобы устроить концерт Сэнсея в нашем будущем ночном клубе, который пока еще выглядит как обычный цех обычного завода. Я оставил их азартно обсуждать эту идею, а сам снова включил камеру и двинул поближе к кольцу, окружающему Сэнсея. Поймал в объектив Жана, который как прилип к нему с самой нашей встречи в аэропорту, так и не отходил ни на шаг. Кажется, даже в сортир его сопровождал.
— О, Велиал! — Сэнсей взмахнул в мою сторону рукой. — А я тебя потерял, думал даже, что ты ушел! У меня есть парочка идей насчет нашего фестиваля!
Я с удовольствием отметил этого вот «нашего».
— Ой-ой, — с притворной тревожностью отозвался я. — Мне заранее страшно после твоей логичной теории, что жить нужно с приключениями и хаосом!
Глава 18
Шутихин-старший притащил откуда-то из своих запасников коробку свечей. Старых таких, частично погнувшихся от времени. В детстве парочка подобных всегда хранилась у нас в одном из кухонных ящиков. На случай отключния света. И когда оно случалось, мама или папа доставали их, поджигали фитиль, капали несколько капель расплавленного парафина на блюдечко… Тоже, кстати, специальное. Оно стояло за шторкой на кухонном подоконнике. В нем всегда была натекшая лужица застывшего парафина. Которую маленький я постоянно отколупывал, чтобы…
Все эти воспоминания пронеслись в моей голове, когда слегка подвыпившие соратники художника принялись приспосабливать в качестве подсвечников пустые бутылки. Свечи были толстоваты для узких горлышек, приходилось сначала долго держать их «хвостовую часть» над пламенем другой свечки, прежде чем удавалось запихнуть его в бутылку.
В свете трепетного пламени студия приобрела вид загадочный и романтичный. Голоса стали звучать тише. И Сэнсей взялся за гитару.
— В одном году, не помню точно
Случайно встретился мне друг
Мой вдохновения источник
И мой спасательный круг
История пишет рассказ
Судьбою играя беспечно
Я видел тебя в первый раз
Но знал как будто вечность…
Сидели на полу, сидели на диванах и стульях. Шепотом говорили, шепотом смеялись. Передавали друг другу гитару, пели знакомые и незнакомые песни. Я обнимал Еву, улыбался. Все-таки, у Сэнсея была какая-то личная магия, которая не позволяла довольно многолюдной гулянке с довольно большим количеством алкоголя свалиться в мутное агрессивное тусище с постепенно тупеющими лицами и стеклянеющими глазами. Капли воска стекали по бутылками, сгоревшие свечи тут же заменялись другими. Новые пустеющие бутылки тоже становились подсвечниками…
— Мне как-то одна подруга рассказала по секрету один способ гадания, — сказала Ева, трогая пальцем только что скатившуюся по стеклу каплю парафина. — Она говорила, что это прямо тайна. Что так гадать нужно только какой-то один день в году. И что это настоящая магия