К проходящему московскому стремились не только те, кто собирался дальше на восток в сторону Хабаровска. Московский с длинной стоянкой — это же целое золотое дно! Скучающим в долгой дороге пассажирам можно варить любую фигню. Начиная от нужных и важных пирожков и горячих обедов и заканчивая газетами, книжками и журналами. Которые они как раз к Новокиневску должны были все прочитать.
«Ну и вот эти ребята еще», — подумал я, узрев троицу крепких парней в кожанках и с златыми цепями на могучих шеях. Следят за порядком, понимаешь. Чтобы пирожки на перроне могли продавать только лицензированные бабки. И чтобы левые ушлые дельцы не вмешивались в прибыльную торговлю сигаретами поштучно. Опять же, разрушенную только тем продавцам, кто этим вот парням отстегивает со своих сверхприбылей.
Мы миновали пахнущий мочой и плесенью подземный переход, вынырнули на улицу и взобрались по ступенькам на мост. И как раз с моста прибытие поезда и наблюдали. Медленное такое, неспешное.
Почему-то по рассказу Сэнсея я представлял эту самую Аню очень юной барышней. Этакая хрупкая красотка, оказавшаяся бессильной против нахлынувшего урагана страстей.
— Привет, Семён! — к нам навстречу шагнула молодая женщина с внешностью настолько далёкой от «принцессиной», насколько и от роковой. Медовые волосы пострижены длинным каре, минимум косметики. И лицо такое… свойское. Подруги-своего парня.
— А вы, видимо, и есть тот знаменитый Велиал, о котором мне ребята так много рассказывали.
Девушка широко и обезоруживающе улыбнулась и протянула мне руку.
— Приятно познакомиться, — я изобразил шутовской поклон и галантно поцеловал её протянутую явно для рукопожатия руку.
«Лучше бы эта Аня была принцессой», — подумал я. — Капризной и стервозной'.
Не вязались у меня шекспировские страсти, со слезами и клятвами «это в последний раз». Да и в случайности встреч я как-то засомневался.
Но это как-то мимоходом все промелькнуло в голове. Даже если эта Аня бессовестно соблазнила Сэнсея, то что? Он мальчик взрослый, вполне способен себя защитить. Ну и принять нужные решения тоже.
— Пойдёмте скорее уже отсюда! — Аня вручила Сэнсею вместительную спортивную сумку с надписью «СССР — 80» и уверенно двинулась к ступенькам моста.
«Лет тридцать ей», — подумал я.
Подумал бы, что меньше, но очень уж умело она красилась. Юные принцесски девяностых как правило так не умеют. На местный молодежный макияж я только-только привык смотреть без смеха и слез. А у этой Ани с лицом было все в порядке. Косметика замаскировала следы усталости после долгой дороги, но при этом ее было почти незаметно.
— Дорога была — просто кошмар! — жизнерадостным голосом рассказывала Аня. Она шла рядом с Сэнсеем, но периодически оглядывалась на меня. — В Москве в этот вагон набилась школьная команда по карате. Эти бандерлоги скакали по полкам и головам пассажиров до самой Казани. Когда они вышли, им разве что вслед платочками не махали. Мол, какая радость, что вы наконец-то уходите.
Смеялась Аня заразительно и открыто. Рассказывала живо, бодро и с юмором. На хреновые приключения в поезде она не жаловалась, а, скорее, хвасталась ими.
На первый взгляд, человек она позитивный, лёгкий и уверенный в себе.
Хотя нет, такая она как раз на второй взгляд. На первый я решил, что она коварно соблазнила моего друга Сэнсея и сейчас ведёт в «Папоротнике» какие-то странные игры. И не расходится с Сержем, чтобы держать Сэнсея в виноватой зоне.
— Но я недолго радовалась, — Аня снова мимоходом улыбнулась мне через плечо. Улыбка была настолько светлой и искренней, что я тут же устыдился своего «первого взгляда». — Ко мне в купе подсели трое вахтовиков, которым на самом деле нужно было в Тюмень, но там билетов нет, они делают теперь крюк через Челябинск. И первое, что они сделали — та-дам! — они достали водку. А потом…
Голос Ани журчал, пока мы поднимались на мост. Потом в туннеле. Ненадолго замолк в здании вокзала, но потом мы вышли на площадь, и Аня продолжила свой рассказ, в котором фигурировали самые разные категории неприятных попутчиков. Если не врёт, то поездка была прямо-таки «буллшит-бинго».
Что самое странное, непрестанно болтая, Аня не выглядела при этом болтливой.
— Слушайте! — Аня остановилась и повернулась ко мне. Сделала это так резко, что дистанция сократилась, и я, чуть было, в нее не врезался. — Мне тут в голову идея пришла. Семена не спрашиваю, он не местный, но ты-то должен знать!
— К вашим услугам, барышня! — отшагнув чуть назад в шутовской поклоне, ответил я.
— А кафе «Петушок» ещё живое? — с искренним интересом спросила она.
Ну да, а кто
мне сказал, собственно, что эта самая Аня в Новокиневск в первый раз приехала?
Глава 21
— Если вон в той точке прожектор повесить, нормально будет, — Стас указал пальцем в то самое нужное место. — И тогда если дым пустить, то получится такой конус света. Как в кино.
— Можно просто по столам попрыгать, пыль поднимется, и будет тот же самый эффект, — сварливо пробурчал напарник Стаса. Новый какой-то, я его раньше не видел. Чернявый, вертлявый и вечно всем недовольный. И, в отличие от предыдущих, которые молча выполняли команды, все время норовил высказать свое ценное мнение.
«Не жилец», — равнодушно подумал я.
Сэнсей, Бельфегор и Аня сидели на металлической решетчатой верхотуре и тихо совещались.
Часть тяжеленных монтажных столов уже стащили в один край цеха и начали собирать из них конструкцию, похожую на зиккурат. И наверху сидела Наташа. Притащив туда какую-то обшарпанную и убитую табуретку.
— Все-таки в два стола высоковато, — сказал я, задирая голову.
— Не мешай, я медитирую, — отозвалась Наташа, не открывая глаз. — Хотя нет, все. Момент упущен. Я только-только успела поймать это вот странное ощущение, будто вокруг меня — королевский дворец, и я тихонько пробралась в тронный зал и сижу на троне.
— И ждешь, что придет стража и тебя выгонит? — засмеялся я, тоже забраясь наверх.
— Нет, — вздохнула Наташа. — Прикинь, совсем даже наоборот. Как будто королева пробралась в свой же тронный зал, в котором нет никого из министров, фрейлин и просителей. И не надо делать величественный вид и следить за тем, чтобы корона на голове держалась ровно. Никто ничего не просит, не требует, не клянчит. Тишина и покой. И можно развалиться на троне, как будто это простое кресло…
— Ну вот теперь меня будет совесть грызть, что я такую замечательную фантазию испортил, — сказал я, встав рядом с табуреткой Наташи и осматривая цех с высоты нашей гипотетической сцены. Нет, все-таки в два стола — нормально. Особенно вот так, в форме ступеней. Можно даже сделать один постамент еще повыше.
Цех большой, так что конструкция не смотрелась особо циклопической.
— Я думаю, нам нужны пальмы, — сказала Наташа. — Надо из чего-то сделать здоровенные пальмы, чтобы листья были где-то под потолком.
— Из старых покрышек? — усмехнулся я. — Эй, не смотри на меня так, я же пошутил!
— Пошутил? — Наташа приподняла бровь. — Это же отличная идея! На выезде из города возле Калиновки свалка этих самых покрышек, там их можно бесплатно сколько угодно взять. А чтобы стволы выглядели коричневыми, нужна краска. И какая-нибудь пакля… Я видела пальмы в Сочи, из них торчит такая пальмовая шерсть. Как вокруг початков кукурузы…
Наташины глаза затуманились, как всегда бывает в ее творческом экстазе. Она мысленно витала уже где-то в нашем будущем клубе «Африка», с пальмами из старых покрышек и клетками с попугаями. Хотя может про попугаев — это я придумал.
— Хочу здесь свадьбу праздновать, — вдруг сказала Наташа.
— На пару тысяч гостей? — чуть не подавился я.
— Нет, — Наташа медленно покачала головой и ткнула пальцем в сторону еще стоящего на своем месте монтажного стола. — Вон за тем столом. Чтобы вокургу — здоровенный пустой цех. А свет только вокруг нас.
— Ночь темна и полна ужасов, — почти без усмешки проговорил я.
— Именно так, — кивнула Наташа. А потом вдруг уперлась в меня взглядом своих инопланетных глаз. — Обещай мне одну вещь, ладно?
— Для тебя — все, что угодно, — совершенно искренне сказал я. — Ну, если это в моих силах, конечно.
— Если вдруг я завтра или послезавтра начну говорить, что свадьбу мы будем играть в столовой на Байконурской, и тамадой будет мой двоюродный дядька, стукни меня по голове, пожалуйста, ладно?
— Предстоит разговор с мамой? — спросил я.
— Ага, — кивнула Наташа. — А ты же знаешь, какое у нас старшее поколение. Ах, свадьба! Нужно, чтобы все было как у людей. Если я ей про цех расскажу, то ждет меня скандал до небес и долгая дорога в казенный дом.
— Боюсь, что твою маму я переубедить не смогу, — усмехнулся я.
— А маму и не надо, — Наташа дернула плечом и встала с табурета. — Просто проследи, чтобы я не передумала.
— Заметано, — кивнул я.
— Эй, на верхотуре! — заорала вдруг Наташа. — Вас что-то долго не слышно, чего замолчали-то?
— Тссс! Искусство любит тишину… — раздался громкий шепот Сэнсея.
— А отличная тут акустика, — задумчиво проговорил я. — Он под потолком шепчет, а здесь его слышно.
Четверо рабочих ворочавших очередной стол, опустили его и принялись о чем-то спорить. Наташа посмотрела на меня, вздохнула и развела руками. Вот, мол, я же говорила, что посидеть на троне, ничего не делая — это редкая роскошь.
Сорвалась с места, спрыгнула вниз и принялась рабочими руководить.
В принципе, неплохие ребята. Если их без присмотра не оставлять.
Сверху раздался гитарный перебор, потом хихиканье Ани.
Я сел на табурет, с которого только что сбежала Наташа и обозрел наш будущий концертный зал. Пока еще не очень концертный, конечно, но работа началась. Освобождалось от столов пространство, выгрузили первые ящики со звуковым оборудованием. Зеркальный шар, нда. Идея Кристины — притащить и повесить дискотечный зеркальный шар. Мол, он один способен полностью поменять вид.