Я поднялся на крыльцо, нырнул в темный холл бывшего кинотеатра. Мимоходом подумав, что после фестиваля неплохо бы устроить в нашем офисе тотальный ремонт. По-быстрому вложить заработанные деньги и превратить советский кинотеатр в стильный лофт. В моду все эти голые кирпичные стены и ретро-лампочки войдут еще нескоро, но пофиг. Такая эстетика нравилась мне лично. Так что, не вижу причин, чтобы не устроить здесь все так, как мне хочется…
— Ирина, стой! — я поймал стремительно мчащуюся по коридору Ирину за руку. — Есть минутка?
— Ой, — она встрепенулась, будто до этого думала совсем о другом и даже не вполне осознавала, где она и куда идет. — Володя… Да, есть, конечно. Задумалась, прости.
— У меня очень приземленный и простой вопрос, — сказал я. — Ты же знаешь Никиту Булочкина и Настену?
— Диджеев? — уточнила Ирина.
— Именно, — кивнул я.
— Лично не знаю, — сказала Ирина. — Хотя с Настеной мы в одной школе учились.
— Нужно про них сделать программу, — сказал я. — Интервью. В нашем стиле, нескучно и с подвыподвертом. Сделаем?
— Да легко, — пожала плечами Ирина. — Напиши пожелания, я их закину Алене, чтобы она… Слушай, а контекст расскажешь? Ну, в смысле, нет, мне не жалко пустить в эфир эту парочку, они даже в каком-то смысле личности знаковые, нам это даже очков добавит. Но мне интересно, почему ты вдруг про них хлопочешь.
— Проторговался, — фыркнул я. — Нервная Настена угрожала мне Метелиным…
— Бураном? — уточнила Ирина.
— Блин, вот что за время сейчас? — засмеялся я. — Бандитов у нас все поименно знают, а какие-нибудь врачи или ученые — где-то на обочине. Вот ты можешь назвать хотя бы одно научное светило из наших современников?
— Светила у меня рекламные ролики не заказывают же, — хихикнула Ирина. — А Метелин неделю назад приходил и пытался мне на пальцах объяснить, что хочет на нашем канале детскую программу вести. «Ну, чисто, чтобы детишкам все по понятиям рассказать, сечешь?»
Последнюю фразу она сказала, явно подражая манере какого-то братка.
— А ты что? — фыркнул я, представив, квадратного лысого мужика, в златой цепи вокруг дубовой шеи и малиновом пиджаке на широких плечах, в обнимку с плюшевым медведем и вещающего детям об уважении, послушании и уроках.
— Я сказала, что подумаю, — пожала плечами Ирина. — Так и что Настена?
— Истерила, что я ее талантом не проникся, пришлось ей пообещать, что на «Генераторе» выйдет с ней большое интервью. И ноги ее обожаемые покажут на весь Новокиневск. А возможно даже и область.
— Ноги… — эхом повторила Ирина. — Кстати, можно интервью в баре «Летучий голландец» записать. Там такая барная стойка стильная, и они хотели порекламироваться как раз… Ты все еще ничего не пишешь? Тебе бумажку и ручку выдать? Или ты думаешь, что я сейчас все просто так запомню?
— Берем двойные листочки и ручки, — пробормотал я. — Понял-понял, босс, сейчас напишу, что нужно.
Мы с Ириной сели на ближайший подоконник и по-быстрому набросали идею интервью с диджеями. Можно было в кабинет пойти, конечно, но подоконник оказался ближе. Потом Ирина выхватила у меня исписанную бумажку и помчалась к своей студии.
Я посмотрел ей вслед и перевел дух.
Вот теперь все.
Я вернулся к машине, сел за руль и выехал на улицу. В голове неспешно прокручивал план на завтра, прикидывал, как бы впихать в плотный график еще парочку дел.
Взвешивал в голове свои ощущения в целом.
Стоило вообще вписываться в этот фестиваль или все-таки это просто суетливая потеря времени? И на выходе потерь будет больше, чем профитов?
Пока не очень понятно, конечно. Есть ощущение, что все делается слишком хаотично, что куча народу занимается просто бессмысленной беготней, что можно было все организовать лучше и четче…
Я припарковал машину, зашел в подъезд и поднялся на свой этаж.
Похлопал себя по карманам, в недоумении понял, что ключа нет. И ведь ничего даже в голове не ворохнулось, блин!
Подумал, ну мало ли, забыл где-то.
Надавил на звонок.
Дверь открылась. И когда я увидел на пороге незнакомую девушку, я осознал, что именно я сделал не так!
Глава 23
— Нет-нет, ты никуда не пойдешь! — воскликнула девушка в ответ на мои извинения и «я ошибся». — Ты Велиал, так? Это тебе сегодня все бесконечно названивали, верно? Мне даже телефон пришлось выключить!
— Сожалею о причиненных неудобствах, — пожал плечами я и попытался освободить руку, за которую девушка меня схватила. Рассмотреть ее в полумраке подъезда, подсвеченного светом из прихожей, возможности особой не было. Да и не сказать, чтобы мне очень хотелось. Я отметил, что у нее короткая стрижка, что она довольно высокая и одета в коротенький кружевной халатик.
— Никуда ты не пойдешь! — заявила она. — Я считаю, что заслужила объяснений!
— Объяснений? — удивленно приподнял бровь я. — Так вроде ничего необычного не произошло. Нам пришлось скоропостижно съезжать, поэтому так все и вышло. Ничего страшного, со временем мои знакомые перестанут вас беспокоить.
— Но чашку чая-то ты можешь выпить? — она капризно дернула плечом. Но руку мою при этом не отпустила. — Не развалишься?
— Вы правы, — кивнул я. — Не развалюсь. Между прочим, можете отпустить мою руку. Я никуда не убегу.
А в голове, меж тем, промелькнула картина, как я, освобожденный из клещей пальцев незнакомки, с гиканьем и хохотом уношусь вниз по лестнице. Я даже фыркнул от реалистичности этого образа.
— Ну уж нет! — заявила девушка. — Сначала мы зайдем в квартиру. Ясно?
— Ясно, — усмехнулся я и шагнул через знакомый порог. Дверь захлопнулась, и новая хозяйка наконец-то отпустила мою руку, отступила на шаг и включила нормальный свет.
И теперь я смог ее рассмотреть. Вот, значит, как выглядит Камилла, встречи с которой так старательно хотела избежать Ева. Она принадлежала к тому типу девушек, который мне совершенно не нравился. При этом нельзя было назвать ее некрасивой или уверенно перечислить очевидные недостатки внешности, нет. Она была стройной, округлости имелись во всех положенных местах, обнаженные практически во всю длину ноги — тоже хороши. Но все вместе складывалось в довольно безликий образ «средней девушки». Даже Наташу с ее костлявой фигурой самки богомола, я воспринимал более секси.
— Значит вот так выглядит парень Евы… — с нотками самодовольства проговорила девушка. — А что у вас за фестиваль такой, о котором мне сегодня по телефону все уши прожужжали?
— Речь шла про чашку чая? — произнес я. — Давайте уже разделаемся с моими долгами, и я пойду?
— Ах да, чашка чая… — девушка вильнула бедром так, что из-под халата сверкнули кружевные же, явно комплектные, трусы. — Ну раз ты так настаиваешь… Кстати, может ты уже перестанешь называть меня на «вы»? А то меня с этого обращения еще с МГИМО воротит.
— На брудершафт не пили, — еле слышно пробормотал я, чувствуя нарастающее раздражение. Теперь девушка мне еще больше не нравилась. И дело, может быть, было даже не в ней самой. Ну да, не мой типаж, бывает. Капризный тон голоса привыкшей все в этой жизни получать по щелчку пальцев фифы — тоже такое себе. Но на самом деле, я чувствовал досаду на себя, что приехал сюда на автомате после долгого дня, да еще и залип, вместо того, чтобы уйти сразу. В — вежливость.
В голове снова возник образ того, как я открываю дверь, ныряю во мрак подъезда и с грохотом уношусь по лестнице вниз, демонически хохоча.
Я снова фыркнул.
— Я сказала что-то смешное? — раздался голос новой хозяйки квартиры из кухни. И вместе с этим знакомо зашумел на плите чайник.
Я не ответил. Дал себе мысленный подзатыльник, типа, давай, мужик, раз уж проявил вежливость, выдерживай стиль. Прошел на кухню и сел на табурет. Огляделся. Нда, интересный все-таки феномен «свое-чужое». Здесь ничего не изменилось с утра. Те же шторы, те же обои. Та же посуда. Но еще вчера это место было моим домом, а сегодня стало просто какой-то чужой квартирой. Никаких переходных этапов, ностальгии или сожаления. Мозг уже провел рокировку и вычеркнул это место из графы «дом».
— Между прочим, я Камилла, — сказала девушка, кокетливо оглянувшись на меня через плечо. — Твоя девушка обо мне что-нибудь рассказывала?
— Совершенно ничего, — покривил душой я, пропустив вежливое «очень приятно».
— И это странно, не находишь? — Камилла села на кухонный стол в очень вольной позе. — Вообще-то мы с ней лучшие подруги. Во всяком случае, я ее таковой считала. Нечестно как-то получается, да? Я, значит, делилась с ней всеми своими секретами и тайнами, писала ей письма, как сумасшедшая. А она…
Камилла состроила фальшиво-обиженную гримасу.
— Ну чего ты молчишь? — воскликнула она после паузы. — Давай уже, рассказывай, кто ты такой и откуда взялся?
Я иронично приподнял бровь.
— Ладно, раз ты так, давай я про себя расскажу, — почти без паузы сказала Камилла. — Мой папочка хотел, чтобы я стала дипломатом, поэтому отправил меня учиться в Москву…
Она болтала, разливая чай по кружкам, потом открыв холодильник и созерцая какое-то время его внутренности, потом — пока ставила чашки на стол. Потом села напротив, уперла кулаки в подбородок, продолжая болтать. Рассказ ее крутился вокруг золотой жизни золотой молодежи, она упоминала каких-то людей со смутно знакомыми фамилиями, судя по выражению лица в эти моменты — люди были важные и знаменитые. Перескакивала на какие-то вечеринки в каких-то кабаках и клубах. Потом вдруг возвращалась к детству, в котором они с Евой были лучшими подругами. И к неблагодарности Евы, которая вообще не ценила то, что она, Камилла, для нее делала. Подробности этого самого «того», правда, не воспоследовали.
— Достаточно, — довольно резко сказал я на очередном выпаде в сторону моей девушки.
— Ой-ой, а что такое? — скривила гримасу Камилла. — Правда глаза колет, да?
— Милая барышня, что-то мне подсказывает, что мы с вами вряд ли станем лучшими друзьями, — сказал я. — Вот, свой чай я допил.