— Облака думают? — уточнил я.
— Ну да, что они, не люди что ли? — Наташа дернула плечами и накинула кофту.
— А тучи как люди… — себе под нос пропел я.
— Что? — встрепенулся Бельфегор, до этого извлекавший из своего «поливокса» разные случайные скрежещущие звуки.
— Да ничего, песню одну старую вспомнил, — отмахнулся я. «Которую еще не написали», — додумал про себя. — Слушайте, ну и что мы так расстроились? Подумаешь, дождь. У нас тут, к счастью, не обязаловка. Кто придет, тех развлечем. Развлекем… Развле… В общем, тем и сделаем весело. И будет у нас «Рок под дождем», а не хухры-мухры. Легко сходить на концерт, когда погода хорошая, а вы попробуйте преодоление! Сквозь бури и снегопады… Пули свистели над головой…
— Велиал, ты в порядке вообще? — Бегемот с тревогой уставился на меня.
— Ага, в случайном, — засмеялся я. — Да не переживай ты, Дюша, я просто бредогенератор настраиваю. Нам же сегодня публику веселить, а мы в последнее время были убийственно-серьезными. Вот я и…
— О, смотрите, вон там наши бегут! — воскликнула Наташа.
По парковой дорожке к эстраде приближалась целая здоровенная процессия во главе с «Пиночетами». Рокеры с радостными воплями прыгали через лужи, прикрывали головы чем придется и выглядели весьма радостно. «Человек тридцать», — автоматически сосчитал я.
— Ну вот, а ты переживала, — усмехнулся я.
— Они должны были через час только начать собираться, — недовольно буркнула Наташа.
— Милая, ты не выспалась сегодня? — я обнял Наташу за плечи. — Или не с той ноги встала? Или пятна на солнце?
— Да я просто… — Наташа шумно выдохнула. — Да, ты прав. На пустом месте завелась. Хрен с ним, с дождем. Давай еще разок по программе пройдемся… Или, подожди. Раз у нас все равно дождь, может устроим конкурс мокрых маек? Мы недавно смотрели какую-то американскую комедию, там был такой конкурс… Типа красоты. Выходят девушки без лифчиков и в одних футболках, а на них еще сверху ведро воды. И побеждает та…
— … у которой больше сиськи! — радостно закончил Бегемот, а потом сразу же опасливо огляделся. Но вспомнил, что Света сегодня занята другими делами и расслабился. — Круто же, давайте сделаем! Ну, точнее, вы сделаете, а мы посмотрим!
— Замерзнут, — философски изрек Бельфегор. — Ведро воды — это весело, конечно, но если им переодеваться будет не во что, то как-то… ну… прохладно сегодня.
— У нас полиэтилена много, — Наташа посмотрела на рулон, который я привез сегодня. — Можно вместо мокрых маек устроить показ платьев из полиэтилена. Разрезать на куски, а потом… О, у меня идея! Слушайте, а что если этот полиэтилен давать только тем, кто в него завернется и по сцене продефилирует? Типа если какая-то компания хочет получить защиту от дождя, то им нужно отправить на сцену своего посла, который завернется в полиэтилен и…
— Звучит как отличный план, моя королева, — сказал я. — А я только хотел предложить сгонять за футболками в спорттовары.
— А время у нас еще есть? — Наташа машинально посмотрела на часы на запястье. — Так, давай мы пока режем полиэтилен, а ты сгоняешь за футболками.
— Короче, мы тут пока под дождем бежали, новую песню сочинили! — солист «Пиночетов» потряс мокрой шевелюрой. Капли полетели на доски сцены.
— Так, придурки! — Наташа оглядела набившихся под козырек сцены панков. — Инструменты тут оставляем, а сами идите под деревьями прячьтесь! Или, подождите, я эту сарайку открою, у меня же ключ есть…
«Ладно, здесь у нас все в порядке, можно спокойно ехать за майками», — подумал я, спрыгнул со сцены под дождь и короткими перебежками помчался к машине. Последнее, что я услышал, как «Пиночеты» хором горланят что-то больше похожее на футбольную кричалку, чем на песню.
Ехать до ближайших спорттоваров было не так уж и далеко. Во всяком случае, я еще из прошлой жизни помнил, что во дворах на Алексеевой был хорошо спрятанный магазинчик, в который мы в старшей школе за всякой снарягой ездили. Оставалось только надеяться, что он пережил начало девяностых, а не превратился в тыкву вместе с распадом Советского Союза. Потому что тогда придется в центр ехать.
Магазинчик был на месте. В торце ничем не отличающихся от других серой кирпичной пятиэтажке. И даже вывеска была такой, как я ее помнил — красные буквы на грязно-белом фоне.
— Доброе утро, барышня! — радостно сказал я, стирая со лба капли дождя.
— Утро? — недружелюбно отозвалась полноватая дамочка, обтянутая спортивным костюмом. — Хорошо же вы живете, если у вас сейчас утро…
— Ладно, тогда добрый день, — не стал спорить я. — Послушайте, у меня буквально дело жизни и смерти! Мне нужны женские футболки, белые. Двадцать… Нет, давайте лучше тридцать штук.
— А самолет тебе не нужен? — буркнула продавщица. Оценила, видимо, мой возраст и внешний вид, вот и перешла на ты без всяких предварительных ласк. — Или, там, боевой танкер. С пропеллером.
— А что, есть? — я оглядел скудный ассортимент спортивного магазина. Да уж, до него явно рука рынка еще не добралась. Пустые полки стеллажей, в дальнем углу скромно притулился брезентовый мешок палатки. На витрине за стеклом — несколько фонариков, шахматы и маска с трубкой для плаванья. А на витрине за спиной продавщицы — несколько блестящих спортивных кубков и почему-то статуя девушки с веслом размером с мое предплечье. — Боевой танкер я бы прикупил по случаю. Жизнь штука странная, никогда не знаешь, что пригодится…
— Клоун, — не то с осуждением, не то с одобрением буркнула продавщица. — Нету женских футболок. Мужские есть. Пятьдесят восьмого размера. Семнадцать штук. Брать будете?
— А давайте! — махнул рукой я. — Будут у нас мокрые майки оверсайз.
— Чего? — нахмурилась продавщица, только-только поднявшись со своего места.
— Оверсайз — это такой стиль в одежде, — с театрально-важным видом проговорил я. — Когда человек намеренно надевает слишком большие для себя вещи. Если это делает девушка, то она сразу же начинает выглядеть крохотной и изящной.
— Да? — во взгляде продавщицы промелькнула заинтересованность. — Это кто ж такое говорит?
— Л — логика! — я выставил палец вверх. — Если одежда кому-то велика, значит он уменьшился в размерах. — О, кстати, а еще дайте вот эту девушку с веслом…
Когда я вернулся в парк, народу там явно прибавилось. Пока еще не аншлаг, но у эстрады под дождем кучковалось не меньше семидесяти человек. И еще где-то человек тридцать прятались под окрестными деревьями. А по сцене разгуливала Наташа, завернувшись в полиэтилен как в тогу. И вещала в уже подключенный микрофон, активно размахивая другой рукой.
— … правила у нас простые! Самые смелые получают полиэтилен, а остальные мокнут под дождем! Всем ясно?
— Да мы и с первого раза поняли! — выкрикнул кто-то. — А трусы тоже снимать надо?
— Да тебе бы только трусы снять!
— Я первый, пропустите меня!
— Ша! Никуда не торопимся, ждем Велиала! — заявила Наташа и приложила руку козырьком ко лбу. — О, а вот, кстати и он!
— Я не понял, вы что тут, без меня начали? — громко возмутился я, забираясь на сцену.
— Вот, он пришел, давайте я уже разденусь! — следом за мной на сцену полез кто-то из панков, стягивая с себя мокрую рубашку.
— Так, команды еще не было! — запротестовала Наташа.
— Так дождь-то уже есть! — выкрикнул кто-то.
— Велиал, скажи им! — Наташа скорчила обиженную физиономию. — Я сразу сказала, что дефилировать должны девушки! Так, слез быстро! Никому неинтересно смотреть на твою тощую задницу!
— А чо это неинтересно? А если я вот так повернусь?
— Зоха, могет! Давай, Зоха, снимай штаны, а то не считово!
— Так, я пришел, — сказал я, оттесняя Наташу от микрофона. — Сейчас будем наводить порядок! Зоха, раз вылез, давай танцуй уже, что ты тут как в бане раздеваешься⁈
— Это типа стриптиз что ли? А музыку мне тогда надо!
— Бельфегор? — я оглянулся на ржущего за поливоксом клавишника. — Боря, ну что за дела? Раз у нас тут импровизация во все поля, организуй нам пафосную музыку!
Бельфегор встрепенулся, поставил руки на клавиши и заиграл вольную фантазию на тему имперского марша из «Звездных войн».
Стоящий на сцене в одной штанине Зоха принялся в такт подергиваться. Публика радостно заржала.
— Нет! — решительно сказала Наташа.
— Что именно «нет»? — уточнил я.
— Я сказала, что пленку получат только смелые девушки, — Наташа гордо вздернула подбородок.
— Эй, так нечестно! — заорали из публики.
— Тихо, мужики! — выкрикнул я без микрофона. — Сейчас я договорюсь!
Я приобнял Наташу и отвел ее к куче накромсанного как попало полиэтилена. Мы склонились голова к голове и сделали вид, что спорим.
— Как-то вообще сегодня неорганизованно получилось, прости… — прошептала Наташа. — Но их что-то много понабежало, и надо было что-то начинать, чтобы они никуда не разбрелись.
— Наоборот прикольно, — шепотом же заверил я. И потом помахал руками замершему Зохе. — А ты продолжай, продолжай, не останавливайся!
Зоха принялся дергаться дальше, запутался во второй штанине, чуть не упал под хохот мокрых похмельных рокеров. — Давай, как будто мы договорились. Все отлично, хорошо, что ты их зацепила. Давай микрофон, пойду подхватывать начинание.
Я быстрыми шагами вернулся в середину сцены, волоча за собой шнур микрофона.
— Короче, братва, я как мог пресек эту дискриминацию по половому признаку! — заявил я. — Значит так, парням тоже можно!
— Да уже нафига? И так промокли! — выкрикнули из толпы. А народ, меж тем, потихоньку подтягивался.
— Хозяин — барин, — хмыкнул я. — Зоха, стой, стой, трусы оставь! А то нас тут, может, дети смотрят! Время надевать тогу!
Зоха радостно подскочил к куче, вытянул из нее кусок полиэтилена и принялся неловко его на себя наматывать.
— Дорогие зрители, обратите внимание! — голосом диктора сказал я. — На наш подиум выходит первая модель нашей коллекции «Рок под дождем». И сейчас вы можете решить, заслуживает ли претендент Зоха этот замечательный кусок полиэтилена. Зоха, ну что ты деревянный-то такой? Видел, как манекенщицы по подиуму ходят? Давай-давай, шаг от бедра, ыть, ыть!