Площадка перед входом сегодня была весьма многолюдной. Одна компашка курила, замкнув кружочек. На кучу битых кирпичей сидел парень с гитарой и неумело, но с энтузиазмом ее терзал. И несколько недорослей такого же вида ему активно подпевали и подхлопывали. Рядом с деревом обжималась парочка, еще несколько — прогуливались вокруг. В общем, тусовщики были везде — на островках травы посреди глинистого пустыря, на скамейках ближайших домов, на поребриках тротуара… Даже те, кто был на некотором отдалении, было понятно, что они тоже «наши».
Дверь «Фазенды» была распахнута. Люди входили и выходили и галдели так радостно, что слышно их было за пару кварталов.
«Если тут столько народу, то сколько же там внутри?» — подумал я, протискиваясь между патлатыми товарищами, решившими задушевно поговорить прямо в дверях.
— Печать? — веско вопросил незнакомый парень. Не особо грозного вида, обычный такой.
— Новенький? — спросил я, оглядывая юношу на контроле.
— Без печати внутрь нельзя, — он виновато развел руками. — Но можешь здесь потусоваться, музыканты часто покурить выходят.
Объясняться и рассказывать, кто я такой, мне было лень. Так что я сунул парню купюру, подставил руку под печать, кивнул в ответ на его:
— Только уже больше половины концерта прошло…
И нырнул в «Фазенду».
Ну, кстати, народу было не то, чтобы прямо друг у друга на головах. Но много, да. Можно сказать, что клуб был целиком заполнен. На ринге танцевали три девчонки, затянутые в черные кожаные ремни. За баром стоял Макс собственной персоной. И с чрезвычайно довольным видом. А вокруг толпились его многочисленные поклонницы. На сцене… Какая-то группа. Вот так сходу я даже не смог определить, кто там поет. Вроде не наши, кто-то из понаехавших.
— Велиал! — раздался голос Наташи откуда-то из дальнего угла. А потом я ее увидел. Она сидела на стуле, который взгромоздили на кучу скамеек и других стульев. Головой она доставала до потолка и периодически держалась за этот самый потолок ладошками.
— Что это за пирамида Хеопса? — спросил я, когда пробился к этой конструкции.
— О, это трон ночного повелителя, — сказала Наташа. — Поможешь слезть?
Вблизи эта штука из мебели и всякого хлама выглядела достаточно прочной. Но все еще было неясно, зачем ее собрали.
Я забрался на нижний ярус, протянул Наташе руку, а когда она на нее облокотилась, подхватил ее на руки и поставил на пол.
— Короче, слушай! — сказала она. — В общем, тут был какой-то движ, в лимбо они что ли играли. Ну и кто-то взялся со сцены рассказывать, что в «Африке» на сцене зиккурат из столов, в общем, слово за слово, и вместо лимбо все взялись строить вот эту здоровенную фигню. А теперь туда садят ночного повелителя. Ну, в смысле, победителя. Ну, ты понял!
— Кто выступает? — спросил я, вытянув шею. Вроде кто-то знакомый даже…
— Понятия не имею, вроде кто-то из Питера, — пожала плечами Наташа. — У нас тут сегодня конвейер и сборная солянка, кто успел, того и сцена.
Тут музыканты начали новую песню, и я опознал кто это!
— Темнело за окном,
Наступала ночь,
За кухонным столом
Сидели мужики…
Вокалист без передних зубов, еще без своей фирменной прически шипами вокруг головы. И даже без всякого грима. На месте передних зубов — темный провал. Хех, ни фига себе!
— Это же «Король и шут!» — сказал я.
— Кто? Ты что, их знаешь? — удивилась Наташа. — Я так первый раз вижу. Прикольные?
Она повернулась и вместе со мной уставилась на сцену. А я даже забрался на ступеньку «трона ночного повелителя», чтобы мне было лучше видно.
«Король и шут» звездами еще точно не были. Ну, то есть, были, но только среди меня одного. Я где-то в начале двухтысячных на них «подсел», на всех концертах был, когда они в Новокиневск приезжали. Однажды даже не поленился на их сольник сгонять в Питер. Собственно, так сложилось, что лично меня «КиШ» цеплял из всего российского рока больше других. Поэтому я и смотрел сейчас на них так жадно. Как и в прошлый раз, когда они на сцене полузаброшенного ДК в Питере выступали. Возможно, впервые. В списке заявившихся на «Рок-Виски-Браво» рок-групп я их видел, разумеется. Но они не были хэдлайнерами. На стадионе не выступали. Вроде бы должны были выступать в «котлах», но то ли они накидались, и их заменили. То ли я был занят и пропустил… В общем, сейчас, когда я увидел их на сцене, меня даже накрыло слегка. Уже во второй раз. Вот же он, Горшок, еще живой. Только-только начинает. Зал еще не ревет вместе с ним хором «Охотника Себастьяна». Да и вообще не все слушают…
— Ничего так, да, — сказала Наташа, смешно шевеля бровями и бросив недоверчивый взгляд в мою сторону. Ну да, пожалуй, не лучшее выступление «Короля и шута». Блин, что же я камеру-то не захватил сегодня? Получилась бы редкая концертная запись в моем видеоархиве…
— Привет! — нежные руки Евы обняли меня за талию сзади. — Как съездили сегодня?
— Там кошмарно много комаров! — сказал я. Сделал над собой усилие и отвернулся от сцены. Начинающие «КиШи» — это круто, конечно, но Ева все равно важнее.
— Ой, а я их помню! — сказала вдруг Ева. — Мы же их тогда на концерте видели, в Питере, да? Ну, когда еще Кристина… гм… выпила лишнего. Или я путаю? «Король шутов» или что-то такое.
— Ага, — я обнял Еву и притянул к себе.
— Там тебя Колямба искал, кстати, — сказала она.
— Да и шут с ним, — тихо засмеялся я.
— И король? — хихикнула Ева.
— Точно, шут и король с ним, — рассмеялся я. Потом отстранился. — Что-то я заинтригован. Давай ты уточнишь. Меня искал злой Колямба, перед которым я в чем-то прокосячился, или меня искал деловой Колямба, у которого есть дело на миллион рублей?
— Скорее второе, — подумав, ответила Ева. — Хотя это не точно. Я не уверена, что изучила мимику Колямбы достаточно, чтобы вот так определить. Но он точно не был злым. Скорее, нетерпеливым.
— Это хорошо, — кивнул я и снова притянул Еву к себе.
— Подожди! — Ева уперлась ладошками мне в грудь. — А то я забуду, что еще хотела тебе сказать…
— Я весь внимание, милая, — я послушно замер. Ева тоже замерла.
— Да блин! — нахмурилас она. — Это же было точно важнее, чем Колямба… Он меня с мысли сбил…
— Это ты про приглашение Даши хотела рассказать? — вклинилась в разговор Наташа.
— Нет-нет, это было что-то другое, — замотала головой Ева, и кончик ее косички хлестнул меня по руке. — Так, про Дашу, чтобы потом не забыть. Даша приглашает нас к себе на свадьбу, здесь в сентябре, на открытке написано, так что не забудем. Вот, сказала. Но это точно было другое!
— Что ты на меня смотришь? — развела руками Наташа. — Ты же мне сама не рассказала, потому что хотела Велиалу первым рассказать.
— А, точно, вспомнила! — просияла Ева.
Глава 18
— Там прямо настолько все плохо, что мы можем не согласиться? — удивился я.
— Сама я не видела, но… — Ева сделала большие глаза. — В общем, я очень отдаленно дядю Мишу знала, последний раз видела, когда мне было лет десять, но…
— Но? — уточнил я, когда она сделала паузу на «большие глаза».
— В общем, он уже тогда был не очень нормальным, — лицо Евы стало серьезным и даже немного грустным. — Сейчас мне понятно, что на самом деле ничего смешного. Но когда я была ребенком, было… ну… смешно. У него была настоящая свалка в квартире. И он еще постоянно рассказывал всякие истории дурацкие. Без начала и конца. Пучил глаза смешно. А что там сейчас в его квартире, я даже представить боюсь.
— Выбросить хлам и сделать ремонт — звучит как-то не слишком страшно, — сказал я.
— Это пока ты не увидел квартиру дяди Миши, — вздохнула Ева. — В общем, давай мы сначала посмотрим. А потом скажем, ладно?
— Я заинтригован, — усмехнулся я.
Вообще история в духе Леонида Карловича, конечно. Он явно закусился обеспечить нас с Евой, ну или точнее будет сказать, Еву и меня за компанию, достойным жильем. А поскольку ему сейчас страшно неудобно за наш последний скоропостижный переезд, сделать он это хочет сразу и на века. Судя по всему, это как раз такой вариант и есть. Но с нюансами.
— А что с этим дядей Мишей случилось, кстати? — спросила Наташа. — Он повесился, и квартира освободилась?
— Нет, живой, — Ева медленно покачала головой. — Ну, точнее, частично живой. Он еще полгода назад переехал в дурку. А теперь стало понятно, что оттуда не вернется уже.
— Такое… — Наташа скривила гримасу.
— Вот поэтому я и говорю, что мы сначала посмотрим, прежде чем соглашаться, — вздохнула Ева. — На самом деле, он прикольный был. Я когда совсем мелкой была, мне нравилось у него бывать. Столько всегда вещей интересных было. Он… ну… что-то вроде антиквара. Старые вещи ремонтировал, чтобы работали. Часы, там всякие… Барометры. Он вообще, мне кажется, что угодно мог починить. У него еще раньше жена была, тетя Света. Ругалась на него, что он в дом всякий хлам тащит, но он зарабатывал этим хламом нормально так. А когда она ушла, он с катушек и съехал.
— Прямо герой какой-то песни «Короля и шута», — пробормотал я.
— Это вот тех придурков что ли? — спросила Наташа. — Которые играли только что?
— Не бери в голову, — махнул рукой я.
— Я честно их слушала, — сказала Наташа. — Но все равно не поняла. Играют так себе, солист бухой какой-то или обдолбанный…
— Наташ, остановись! — засмеялся я. — Ты же знаешь, как это бывает, когда что-то зацепило и запало в душу, ведь так? Услышал в нужное время и в нужном месте — и все, ты на крючке.
— А по-моему, наши «Ангелы» лучше, — уверенно заявила Наташа. — И вообще я бы на их месте оскорбилась, что ты каких-то питерских придурков вспомнил первыми. Кирюха стопудово песню про какого-нибудь дьявольского часовщица лучше напишет.
— Справедливо, — после секундной паузы кивнул я. Повернулся к Еве. — Как думаешь, пригласим для вдохновения нашего гения в нашу гипотетическую новую квартиру?
— Ой, — Ева закрыла рот обеими ладошками. Глаза испуганные и веселые. — А зна