Мы еще пару раз попали под местный ливень, а потом выяснилось, что одну из наших «радуг» поток воды нормально так подтапливает.
Дни шли яркой и безмятежной вереницей. В каком-то смысле, это был идеальный отпуск. Не такой, которого ждешь на ненавистной работе, чтобы оторваться за весь год ненависти к себе. А такой, который погружает тебя целиком в другую картинку. Чтобы дать тебе возможность посмотреть со стороны на то, что уже сделано, оценить перспективы и наметить планы.
Ну как, наметить. Честно сказать, за весь отпуск я брался за свои заметки в ежедневник от силы раза четыре.
Я выбрался из палатки, когда понял, что проснулся окончательно. И что лежать неудобно, а все эти философско-рабочие мысли можно и снаружи подумать. На покрытом мелкой галькой берегу, на который накатывают мелкие нежные волны.
«Повезло нам с местом», — подумал я, размахивая руками, чтобы разогнать кровь с утречка. Реально, повезло. У нас как раз подходила к концу оплаченная часть нашего проживания на турбазе, и я размышлял о том, что делать дальше — сходить продлить или сменить уже локацию? Или вообще взять обратные билеты и рвануть уже домой.
Последнюю мысль я покрутил в голове и отмел. Недостаточно. По лицам своих видел, что пока еще они ненаотдыхались. А тут как раз рядом с администрацией на лавочке компашка стоит с баулами. Пришли снарягу сдавать, домой. Слово за слово, оказалось, что они занимали стоянку на самой первой линии. Прямо считай что на берегу палатки стояли. Я тут же сделал стойку, пришлось выдержать небольшое противостояние с седоволосым дядькой, который прибежал буквально на несколько минут позже. И вот…
Я подошел к кромке моря. «Забавное дело, по началу по гальке босыми ногами ступать больно, — подумал я. — А сейчас — как по паркету…»
Хрен знает, сколько сейчас времени, но явно еще очень рано. Никого нет, берег пустынен. Тишина. И если особо по сторонам не смотреть, то вообще можно представить себе, что я в какой-то глухомани, типа той Красной Щели, а вовсе не в Геленджикской бухте.
Я присел, похлопал по воде рукой. Зачерпнул горстью мокрые камешки. Хех, помню как в детстве я много-много часов ползал по полосе прибоя, выбирал самые яркие гальки, чтобы увезти их домой и там хвастаться. Набрал прямо увесистый такой сверток. Тщательно подбирал. А они потом взяли и высохли. И сразу же стали обычными такими округлыми камешками. Ну да, у некоторых были необычные прожилки.
«Это как с фотками из отпуска», — подумал я и разжал пальцы. Камешки с тихим стуком покатились вслед за убегающей от берега волной.
Я выпрямился, разбежался и занырнул в пока еще прохладную воду.
— Только точно без лука, а не как в прошлый раз! — Астарот плюхнулся прямо на траву. С длинных волос стекала вода. Черная краска с волос частично сползла, отросшие корни были явственно светлее. Но эти недели на черноморском побережье явно пошли нашему фронтмену на пользу. Он как то окреп что ли. Плечи распрямились. Темные круги под глазами исчезли. Как, впрочем, и все остальные. Незагорелой среди нас всех осталась только Наташа, которая старательно свою белую кожу от солнца оберегала. Даже рыжий Бельфегор, у которого кожа от природы белая, и по началу он моментально обгорел и облез, тоже превратился в смуглого аборигена. А Кристина так вообще стала выглядеть фантастической бронзовой статуэткой с нереальной платиновой гривой, которая от южного солнца, кажется, стала еще светлее.
— Саша, ну у тебя же нет аллергии на лук! — укоризненно покачала головой кашеварящая Лариса. Вторая Лариса, которая моя сестра, старательно резала картошку на кубики.
— Ну и что? — недовольно буркнул Астарот. — Я не могу есть с луком, мне противно!
— Да ты и не заметил бы, если бы тебе не рассказали! — засмеялась Лариса.
— Да я сразу заметил! — с таким упрямым лицом Астарот стал похож на мальчишку-подростка.
— Ой, вот не надо вообще! — включилась сеструха. — Мы специально его так мелко порезали, чтобы вообще было не разобрать. А если бы не длинный язык Бори…
— А что сразу я-то? — Бельфегор тоже только что вылез из моря и прыгал на одной ноге, выбивая воду из уха. — Нет, ну смешно же было!
— В общем, кто любит лук, тот пусть сам себе его добавляет, — Астарот хлопнул ладонью по бревну-сидушке.
— О, опять идут, — криво усмехнулся Макс, кивнув в сторону. Оттуда приближались трое патлатых парней. Они к нам прибились несколько дней назад. Тоже музыканты, во всяком случае, так они себя охарактеризовали. Группа «Серый кардинал». Без клавишника и ударника. Они остались дома, в Челябинске. Парни были постарше «ангелочков», им лет, наверное, по двадцать пять уже. Приехали дикарями, как и всегда.
— О, супчик! — русоволосый фронтмен, косящий под Кинчева, устроился на бревне рядом с Астаротом. — Слушайте, братва, заработать хотите?
— Не, мы в ресторанах не поем, — тут же отозвался Астарот, зорко наблюдавший за тем, чтобы девчонки опять в тайне от него не положили в кушанье лук.
— Да не, при чем тут рестораны? — остальные двое устроились на бревнышках среди наших. — Короче, тут один крендель нарисовался.
— Ага, спортсмен…
— Ничего особенного делать будет не надо, честно-честно!
— Вы же ужинать все еще в столовую ходите?
— Спортсмен? — переспросил я.
— Да не, он нормальный парень, — солист подался вперед. — Просто мы завтра снимаемся и в Сочи мчим, а ему послезавтра надо.
— А так бы мы сами, да-да…
— А что за дело? — лениво спросил Бельфегор.
— Да ничего такого, просто передать кое-что, — гости переглянулись. И мне как-то не понравилось это их переглядывание. В общем-то, парни были мутноватые, конечно. И приходили четенько к тому моменту, когда у нас еда готовилась. Но в качестве отпускных приятелей были весьма забавны, рассказывали массу всяких прохладных историй про местное житье-бытье. Они каждое лето ездили на юга всей командой. Сначала с инструментами, чтобы выступать и музыкой зарабатывать. Но в последние годы гоняли налегке на все лето. Перебивались на сборе фруктов и всяких разовых подработках. Жили то в палатках, то снимали за гроши какое-нибудь странное жилье. Рассказывали, что как-то жили в бывшем складе советских плакатов. Сарай, конечно, зато на берегу.
— Неа, — лениво отозвался Астарот.
— Ну так-то наше дело предложить, — с деланным равнодушием развел руками солист. — В общем, кто хотел, тот услышал, нда?
— Ага, — отозвался я. «Спортсмен…» — мелькнуло в голове. И как-то будто прохладным ветерком по коже прошуршало. Ощущение вставшей дыбом шерсти. Глупости, конечно, но вдруг? — Сведи меня с этим парнем, пожалуй…
— О, я же говорил, что Вован на бабки клюнет! — гости снова переглянулись. — Как завхоз завхоза ты меня понимаешь, да? Нежиться на солнышке хорошо, но чтобы продукты покупать, нужны бабосики…
— Типа того, — я изобразил на лице понимающую улыбку. Покивал. «Ангелочки» посмотрели на меня с недоумением, все разом.
— У нас что, деньги заканчиваются? — спросил Бельфегор.
— Лишними не будут, — подмигнул я. И за спинами у гостей прижал палец к губам. Типа, не спорь, Боря. Это не ваш продюсер с ума сошел. У продюсера есть хитрый план. Бельфегор пожал плечами и педалировать тему не стал.
Ни на какое мутное дело за некие деньги я подвизаться, ясен пень, не собирался. Хотел убедиться, что этот их загадочный наниматель — не Гриша. Или что Гриша. И в каждом из случаев — действовать по обстоятельствам.
— О, слушайте, у нас, короче, когда мы три года назад в Крым ездили, одна история была — атас! — с бодрой жизнерадостностью заговорил «Серый кардинал», как бы невзначай придвигаясь поближе к котлу, где булькал приближающийся к готовности супчик. — В общем, там рядом с нами девчонки стояли, на машине приехали. И вот там была одна, которая варила борщ. Это просто отвал башки был какой-то, аромат на весь берег, кажется, даже рыбы на запах выпрыгивали. И вот она однажды варит борщ… Нет, ну вот я не знаю! Реально, девчонок было трое в лагере. А борща она всегда варила здоровый такой котел. И ни с кем, главное, не делилась. И в тот раз тоже она в котле этом борщ мешает, а у нас была засуха что-то по работе, денег хватило на буханку хлеба и банку кильки в томате. Сидим мы, борщ нюхаем… А тут…
— Да блин, серьезно⁈ — вдруг воскликнул Макс и швырнул на землю металлическую миску.
Глава 9
— Максим! — активно махая рукой и маневрируя между палатками соседнего лагеря, к нам приближалась Оксана. «Вот это настойчивость!» — почти восхищенно подумал я.
— Ни фига себе! — выразил общее мнение Бегемот.
Наши гости, поняв, что случилось что-то неординарное, и их историю про борщ уже не особо кого-то интересует, благразумно заткнулись.
— Максим! — выдохнула запыхавшаяся Оксана и повисла на шее у нашего басиста.
— Ты как здесь оказалась вообще? — удивленно спросила Кристина. — Только не говори, что случайно!
— Ой, нет, конечно! — Оксана повернулась к нам всем и победно улыбнулась. — Это было целое дело, выяснить, где вы!
— Ну-ну, давай же, хвастайся, — Наташа перешла из тени одного дерева в тень другого и присела на траву.
— Я сначала думала, что вы поехали в Сочи, — без всякого смущения и с полнейшей незамутненностью на лице начала Оксана. — В общем, на билет на самолет у меня денег не было, а на поезд билетов тоже не было. Я на собаках добралась до Ростова…
— На собаках? — удивленно нахмурился Макс.
— Ну… В общем, можно было и дальше тоже, но в Ростове меня забрали в милицию, потому что… — Оксана говорила и говорила. Весело и задорно, жестикулируя и улыбаясь. И по ходу дела раздражение от ее появления стало как-то… исчезать.
Потому что интересно она рассказывала, вот что!
— А менты меня посадили на лавку и говорят: «Сиди тут!» — Оксана благодарно кивнула Еве, которая подала ей миску супа и кусок хлеба. Но не замолчала. — А вообще-то уже девять вечера! И если ждать, когда до меня очередь дойдет, то это будет где-то в два часа ночи. А потом я куда? Мне Ростов этот вот вообще не понравился. Ну я сижу и думаю: «Никто мои документы никуда не записывал. Мент посмотрел и все. И отдал. И никто за мной не следит…» В общем, я подгадала момент, когда никто на меня не смотрел, встала и ушла.