В принципе, вот тут я был почти уверен в том, что если встреча сорвется, то Гриша соскочит с этой темы. Очень уж много в нем сомнений. Как будто он не меня, а себя уговаривал.
Первый раз я проснулся в районе девяти утра. Вскинулся, прислушиваясь к звукам вокруг. Спать я ушел примерно час назад, убедившись, что Гришу как-то уложили и накрыли покрывалом. Прямо на улице, затаскивать это бесчувственное тело в палатку никто не стал. Но мы здесь нередко спали снаружи. Южные ночи теплые. Комаров нет.
Только Лариска ни разу не оставалась ночевать под открытым небом. И палатку зашнуровывала намертво.
Я сонно потер глаза, соображая, зачем я вообще проснулся. Потом прислушался. Вроде было тихо. Слышно было только сонное бормотание Бориса, который принял на себя финальный удар операции «Гриша». Алкоголь действовал на ангела-хранителя моих «ангелочков» специфически. Он когда засыпал, продолжал говорить. Если не прислушиваться, то звучало даже более или менее внятно. Правда слов было все равно не разобрать… Прикольно, на самом деле. Сидит, такой, напротив тебя Борис. Замахивает стопарик. Покачивается слегка. Потом начинает монотонное бормотание, будто историю какую-то рассказывает. Глаза полуоткрыты. Как будто общение продолжает. Но нет.
Понятно, снаружи была не совсем тишина. Просыпались соседние стоянки. С берега уже доносились визги и плеск. Детские голоса, лай собак, птицы щебечут. Но на нашей стоянке все было тихо.
Я даже не поленился высунуться из палатки и проверить.
Гриша был на месте. Ноги торчали из-под одеяла.
Я облегченно выдохнул и со спокойной совестью отрубился снова.
Разбудила меня жара. Так-то я бы и еще поспал, но в районе полудня на мою палатку начинали попадать солнечные лучи, и внутри моментально становилось нечеловечески жарко. Мудрая Ева уже проснулась и палатку предусмотрительно покинула. Я тоже выбрался наружу.
Народ заторможенно просыпался. Две Ларисы, стараясь не шуметь, возились с костром. Наташа сидела под деревом, прикрыв лицо шляпой. «Ангелочки» еще дрыхли. Борис уже куда-то откочевал. Засыпал он, сидя рядом с телом Гриши. А сейчас его там не было. Но Гриша все еще был на месте. И просыпаться не торопился.
«Теперь он точно опоздал», — подумал я и решительно направился к морю.
— … да ничего там опасного, это все враки одни! — горячо доказывал Бельфегор, размахивая ложкой. — Мы недавно с одним парнем общались, который за границей автостопом ездил! В Германии! Помнишь, Дюша?
— В смысле, в Германии? А там же виза нужна!
— Ну он получил визу, а потом уже — автостопом!
— А разговаривал он как? На немецком?
— Ну так одно дело — в Германии, другое — у нас!
— Блин, ну что ты как маленькая? Вот сама подумай! Нафига водителю грузовика тебя убивать или, там, насиловать?
— Слушай, ну Герка — так себе пример. Он вообще шибанутый хиппи…
Разговор за автостоп зашел не случайно. Наши соседи по кемпингу собрались ехать домой. И даже уехали ранним утром. Но вот сейчас вернулись обратно и сообщили, что билетов им не досталось. Вот и у нас тут же начались обсуждения «запасных вариантов». Больше всего прений вызвал автостоп. Очень уж после рассказа о приключениях Оксаны, эта идея запала некоторым в души.
Я в этот треп особо не влезал. Так, посмеивался, вспоминая размер нашего багажа.
В принципе, я уже придумал план эвакуации с южного побережья. И даже закинул пару удочек, чтобы оценить реальность подобного варианта.
Гриша проснулся, когда все над чем-то громко заржали.
Поднялся на могучих руках, осмотрел всех мутным взглядом…
— Сколько время? — хрипло вопросил он.
— Без двадцати два, — безмятежно ответил я.
— Сколько? Да блин! — Гриша резко вскочил, но его тут же повело, и он рухнул между Бегемотом и Астаротом. — Мне же надо… Там в одиннадцать надо было…
— Что надо было? — спросил Бегемот, помогая Грише нормально сесть на бревно. — У нас рисовая каша еще осталась, будешь? Только она остыла уже, наверное…
— Ага, остыла, — фыркнула Света. — Такая жара…
— Да какая каша… — Гриша схватился за виски и мучительно сморщился. — Блин, как же чан трещит…
— Может, таблеточку? — сочувственно сказала Наташа, выглядывая из-под шляпы. — У меня цитрамон есть…
Вокруг Гриши воцарилась заботливая суета. В руку ему сунули бутылку минералки, на трясущуюся руку из блистера выщелкнули пару таблетосов. Рядом с ним поставили миску и кружку с чаем.
— Вот я дурак, а… — простонал Гриша. — У меня встреча была важная, а я…
Ну натуральный такой «сын маминой подруги», блин! Я специально крутился все время рядом, чтобы в случае, если он вспылит, принять удар на себя. Сколько раз уже видел такую фигню — когда сначала напиваются в драбадан, прощелкивают встречи и дедлайны, а потом лезут в драку на своих же собутыльников, что, мол, это они во всем виноваты, напоили до бесчувствия.
И вот был такой Гриша. Которого, если что, реально напоили. Я не поленился даже сам закупиться рекордным количеством разномастного алкоголя и подключил к нашему плану еще и Бориса. Чтобы тот убедил Гришу выпить. Потому что сначала он как-то вяло отказывался.
Ну а потом все как-то уже само покатилось.
И вот сейчас Гриша ни на кого не катил бочку, не устраивал истерик и не лез с кулаками. А вполне обаятельно так страдал от похмелья. И, кажется, даже с облегчением некоторым говорил об этой самой упущенной возможности. Не вдаваясь в подробности, что именно он упустил.
Ему все сочувствовали. Даже говорить стали потише. Даже Астарот не выглядел недовольным.
И это было так мило все.
Этакое уютное утро после пьянки в теплой компании хороших друзей.
— Ой, а когда ты на спор взялся на бревне балансировать, я даже испугался!
— … а я в темноте не вижу, где там его голова и ору…
— … подхожу сзади, отвешиваю пенделя, а когда он повернулся, оказалось, что это какой-то левый мужик!
— … танцуею, такой, а тут мне кто-то по плечу хлопает и говорит: «Ты там свои штаны на ветке забыл…»
— Слушайте, а мужик с гитарой же был вчера? Беловолосый такой. Или мне приснился?
— Точно, был мужик! С ним еще друг был, но он не отсвеичвал…
Все болтали и смеялись, я в разговоре тоже принимал активное участие. Но думал про другое. Поглядывал на Гришу, который как будто просветлел лицом, никуда больше не спешил и не страдал. Тоже активно вспоминал, как этой ночью чудили. Шутил, в меру сил, рассыпал комплименты. В общем, чем дальше, тем больше начинал бесить Астарота. А я на него смотрел и прикидывал, изменилась его судьба сейчас или нет.
Хрен узнаешь, так-то.
В будущее не заглянешь…
Хех.
Тут мне вдруг вспомнилась сцена из «Гостьи из будущего». Финальная.
«Своим ходом, год за годом. И доберемся».
Да уж, было бы круто, конечно, если бы в реальности было как в компьютерном квесте каком-нибудь. Выполнил задачу, и тут же подсветочка, победный звуковой сигнал, и набранные баллы.
«Поздравляем! Вы поменяли жизнь Гриши, и теперь он будет жить долго и счастливо!»
Хотел бы я быть уверен, что одна сорванная встреча реально может отвратить человека от стремного пути. И кто может точно знать, что другой его путь будет лучше?
Вот, например, сейчас у Гриши не случилось сделки с каким-то типами, торгующими каким-то допингом и спортивными гормонами… Ну или что там за запрещенка распространяется среди тяжелоатлетов?
Где гаратния, что завтра ему не попадется ушлый тип, который подпишет его торговать чем-то гораздо более стремным? Или что в поисках денег он подпишется на стреме постоять и загремит в ту же самую тюрячку?
Я тряхнул головой.
Думаю всякую хрень, вот что. Я, конечно, по сравнению с этими пацанами, умный и опытный мужик, но все равно не божество какое в отпуске. Ну, как-то помог. Наверное.
А что там будет дальше… Время покажет.
Вокруг переговорного пункта была неслабая такая тусовка. Мужики в светлых рубашках и капитанских кепках, женщины в ярких сарафанах, кто-то шоколадно-загорелый, кто-то красно-обгорелый. Когда мы с Евой подошли к этому эпицентру суеты, я даже на некоторое время замер, раздираемый двумя противоречивыми эмоциями. Эта толпень с очередью мне категорически не нравилась. И перспектива сидеть несколько часов, ожидая своей очереди поболтать по телефону, в душном помещении переговорного пункта внушала сплин, тоску и пессимизм. А с другой стороны — вся эта сцена была настолько «киношная», что вызвала у меня даже некоторый восторг своей гармоничностью. Захотелось оглядеться в поисках камер, режиссерского кресла с фамилией «Гайдай» и девочки с кино-хлопушкой.
— А может из автомата попробуем позвонить? — кисло предложила Ева.
Мы синхронно повернулись в сторону автоматов за монетки. Но туда тоже была очередь.
— Да тебе-то необязательно тут сидеть, — сказал я. — Можешь спокойно на пляже поваляться.
— Не могу больше валяться на пляже, — сморщила носик Ева и засмеялась. — Вот даже не думала, что когда-то это скажу!
— Тогда запасаемся философским настроением и ждем своей очереди, — сказал я, и мы решительно шагнули в переговорный пункт.
Звонить я собирался Ирине. С простой и прозаичной прозой — выслать денег почтовым переводом. На самом деле, этот вариант снабжения именно она и предложила. Мол, ну что за фигня, тащить всю сумму разом? А если украдут или потеряется?
Так что мы честно разделили деньги на несколько «ломтиков». А созвон сейчас потребовался, чтобы сумму скорректировать. И сообщить, что наш отпуск близится к финалу.
— А еще можно дать телеграмму, — сказала Ева.
— У телеграммы есть одна проблема, — хмыкнул я. — Обратной связи-то не увидишь!
— А еще ее может не быть на работе, — пожала плечами Ева.
— Когда я был мелким, — доверительно проговорил я Еве на ухо. — То бегал в переговорный пункт рядом с домом. И мог часами там торчать и слушать, как диспетчер говорит: «Ленинград — третья кабина! Петропавловск-Камчатский — первая!» Не знаю уж, почему, но меня эта обстановка прямо гипнотизировала. А сейчас я вдруг понял, что ни разу в жизни из переговорки не звонил. Вот так, чтобы меня вызвали этим волшебно-сварливым голосом.