— Ну да, случайно, — Вадим иронично приподнял бровь и сделал такое лицо, что стало понятно, что в случайность нашей встречи в самолете он не верит. Вот ни капельки.
Еще один адепт, блин, теорий заговоров! Так-то это была стопроцентная случайность. Проследить наш с Евой путь и подстроить так, чтобы Арнольд сидел за моей спиной, можно было, только если… Да никак, блин, нельзя было! Так что встреча была действительно случайной, тут я был уверен.
Другое дело, что в Новокиневск он мог и неслучайно приехать, тут Вадим был прав.
— Совет какой-то хочешь дать? — спросил я, прищурившись.
Глава 18
— Вот эта отличная, — сказал я и двинул по столу одну из разложенных на нем фоток.
— У меня тут лицо какое-то слащавое, — скривился Астарот. — Лучше вот эту тогда.
— На этой от меня половина отрезана! — запротестовал Бегемот.
— Прости, пожалуйста, — смутилась Ляля. — Я не хотела сначала ее печатать поэтому. Но там так интересно свет на лицо падал, что…
— А по-моему лучше взять просто где мы у стены, — Кирюха указал пальцем на самое банальное фото из этого лялиного фотосета.
— Саша, мы выбираем обложку для альбома с медляками, — засмеялся я. — А тут ты выглядишь как адский сатана какой-то.
— Так это же хорошо! — Астарот скосил взгляд на выключенный телевизор, в котором все мы отражались, приосанился и поправил волосы.
— Смотря для чего, — Бельфегор сегодня был какой-то задумчивый и рассеянный. Он смотрел на разложенные на столе отпечатки. Сначала один подвигал из стороны в сторону. Потом другой. Потом посмотрел на меня. — Велиал, а нам обязательно надо будет переезжать? Ну, в Москву, там… Или в Питер?
— Без этого никак, — сказал Астарот и вздохнул.
Я взял со стола ту фотку, которую выбрал для обложки, поднялся со стола и подошел к стойке.
— Тамара, сделай мне кофе, пожалуйста, — сказал я.
«Ангелочки» выжидающе молчали и смотрели на меня.
А я, понятное дело, уже многократно прикидывал все «за» и «против» как переезда, так и нет.
Да и разговор у нас этот возникал неоднократно. Просто сегодня тема всплыла, скажем так, неслучайно.
— В Москву! — фыркнула Тамара и всплеснула руками. — Будто медом вам кто-то там намажет. И с хлебом-солью кланяться будет.
Мы всем составом сидели в кафешке на «муке». «Ангелочки» отработали в студии, и Вадим нас выгнал, чтобы мы ему под рукой не мешались. Тогда мы пошли в зал, смотреть, как «Рандеву» репетирует. Но Влад из зала нас тоже погнал, потому что у них что-то там не клеилось, а тут мы еще со своими радостными рожами. По домам расходиться нам было еще рано, предстояла еще одна «серия» записи. Так что мы неприкаянно послонялись по фойе перед закрытыми воротами зала. А потом из дверей кафе высунулась Тамара и в приказном порядке затащила нас есть солянку.
Отказываться мы, ясен пень, не стали. А тут как раз и Ляля пришла с пробными отпечатками спонтанно случившейся фотосессии на фоне ступенек драмтеатра и фонтана.
— А где намазано? — Макс криво и как-то горько усмехнулся. Судя по косвенным признакам, с Оксаной он так и не поговорил с Оксаной, так что всю неделю между ними внешне ничего не поменялось. Выглядло все так, будто каждый день Макс просыпался с обещанием: «Ну все, вот сегодня последний день побудет все как раньше, а завтра прямо с утра…»
— Нигде не намазано, — отрезала Тамара и поставила на стойку мою чашку кофе. — Вот ты, Саша, что думаешь, что если в Москву не переехал, то все? Жизнь не удалась? Или как?
— Ну… Наверное, нет, — медленно проговорил Астарот. — Но для музыканта оставаться в провинции — это тупик.
— Это тебе кто сказал? — Тамара вышла из-за стойки и уперла руку в крутое бедро. — Тебе Новокиневск в горле колом стоит и петь мешает? Или что?
Я сделал глоток кофе. Тамара внесла забавный диссонанс в ставший уже привычным спор. Мы говорили об этом и в Геленджике, и здесь. И в своей берлоге, и на посиделках в квартире Астарота. Обсуждали с Сэнсеем, с девчонками, терли между собой. Этот разговор был настолько привычен, что уже можно было практически по нотам расписать, кто когда и что скажет.
Но сегодня мы оказались у домовитой и строгой Тамары. Так что все пошло в какую-то совершенно непривычную сторону. Астарот, который обычно занимал позицию: «Надо ехать, иначе трындец». Тут как-то сходу сдулся. Как будто с самого начала продвигал эту тему только затем, чтобы его кто-то убедил, что никуда не надо ехать. Бегемот тоже убеждал, что ехать надо. Макс топил за то, что нельзя ехать наобум, а то будем там болтаться как всякая лимита. И петь в подземных переходах, чтобы на жратву заработать. Кирюха как-то грустно отмалчивался. Бельфегор… Рыжего нашего клавишника мотало от одной позиции к другой. И только Надя относилась к перспективе переезда, которую «ангелочки» довольно часто обсуждали, с безмятежным фатализмом. Типа, надо — переедем, не надо — останемся. И пока остальные бросали в ход самые разные аргументы — от получения образования до родственников и личной жизни, наша Пантера пилила ногти пилочкой и мило улыбалась.
— У моей подруги сын тоже вот лыжи в Москву навострил три года назад, — Тамара поставила локоть на стойку и уперла кулак в подбородок. — Собрал вещи в рюкзак, мол, в кино поеду сниматься, красавицы будут к моим ногам штабелями падать. Артист великий. Галина поахала, ну а что делать? Сын же. Помогала ему на первых порах. Пошукала по знакомым, чтобы на квартиру этого артиста пустили. Звонила, переживала. Мол, как он там… Поступил ли на актерский факультет. А он рапортовал все время, что все у него прекрасно. Но денег требовал. Мол, надо доучиться, а потом его все киностудии с руками оторвут. Пять режиссеров уже пороги театрального института обивают, ждут, когда сыночка-корзиночка доучится…
И Тамара театрально так вздохнула и закатила глаза.
— Дайте угадаю, — мрачно проговорил Астарот. — Он там совсем нигде не учился, а балду пинал?
«Ангелочки» как-то разом расслабились и рассмеялись. Тамара недовольно поджала губы.
— Тамара, у вас как всегда восхитительный кофе, — сказал я.
— Зубы заговариваешь? — фыркнула Тамара.
— Ничуть, — мотнул головой я. — А еще я у вас душой отдыхаю. Мало того, что еда выше всяких похвал, так еще и…
— Как домой приходишь, — льстиво подхватил Бельфегор. — Мама же тоже бывает ворчит и ругается. А ты смотришь, как она тебе в это время борщ наливает, и так хорошо от этого всего. Мама говорит, что я обалдуй. А я улыбаюсь. Как дурак. Так и здесь тоже. Вы на нас строжитесь, а это почему-то радует.
— Это потому что Тамара за всех нас искренне переживает, — Макс подошел к хозяйке кафе и обнял ее.
— Ребята, — скромно напомнила о себе Ляля. — Так какие фотографии для вас напечатать?
— Печатай все, кроме тех двух, где ребята на ступеньках сидят, — быстро ответил я. — А ту, что Сане понравилась, напечатай в максимальном размере, пусть дома у себя на стенку повесит.
— Эй, вообще-то я считаю, что надо на альбом ее поставить… — возмутился Астарот.
— Нельзя ее на альбом, там меня только половина! — опять включился Бегемот.
— Ша, орлы! — засмеялся я. — Есть одна тема. Я вам пока не говорил, но вот сейчас самое время…
— Тогда я пойду, ладно? — Ляля помахала нам рукой и подхватила с пола сумку. — Мне сегодня еще нужно в училище зайти.
— Так лето же, у вас разве не каникулы? — удивленно вскинул брови Бегемот.
— Так они скоро закончатся, первое сентября через десять дней, — пожала плечами Ляля и вышла из кафе.
— Как-то быстро лето пролетело, — вздохнул Бегемот и упер два кулака в подбородок.
— Ау? — я заглянул в чашку и обнаружил, что кофе в ней закончился. Тогда я вышел на середину кафе и помахал руками, привлекая внимание ангелочков. — Вы как, готовы воспринимать информацию, или пение рок-баллад превратило ваши мозги в бубль-гум?
— Да готовы мы, что ты… — буркнул Бегемот и встряхнулся. — Что там у тебя за новости?
— В общем, дело такое… — начал я и рассказал про встречу в самолете. Про Арнольда Павловича Скуратова и его босса. Про «Парашют-рекордс», про хитрую авантюру, которую нам предлагают провернуть. Про совет Вадима промолчал, потому что он, по большому счету, только меня касался.
— А это точно не разводилово какое-то? — недоверчиво спросил Макс.
— А смысл? — неуверенно развел руками Бельфегор. — Ну, типа, что такого получат те, кто разводит? Что мы приедем и сыграем в каком-то там кабаке… Чтобы что? Потом поржать?
— Ну да, согласен, так себе разводка, — кивнул Бегемот. — Но… Блин. Это же «Парашют»… Прикиньте, если все получится, то у нас альбом на виниле будет. Настоящий…
— Значит все-таки придется переезжать? — убитым тоном сказал Бельфегор.
— Нет, парни, — я покачал головой. — Придется ЕХАТЬ. Это правда. Но тут ведь как… Жизнь музыканта всегда подразумевает много перемещений. Или ты гастролируешь, или ты умер.
— Точняк, — практически одновременно сказали Астарот и Макс. Переглянулись и засмеялись.
— Фух… — на лице Бельфегора появилось нешуточное такое облегчение. — А то мне Лариска заявила, что переезжать из Новокиневска не хочет категорически. Особенно не хочет в Москву. Потому что там, типа опасно, стреляют и все такое. А у нас спокойно, и вообще здесь настоящее место силы.
— Место силы? — фыркнул Макс.
— Ой, да это все та статья в «Есть контакт!» — отмахнулся Бельфегор.
— Что еще за статья? — оживился Кирилл.
— Ну там интервью с каким-то художником или кем-то в этом роде, — Бельфегор вскочил и принялся, размахивая руками, рассказывать, что какой-то хрен с горы из года в год, мол, приезжает в Новокиневск, потому что это по-особому уникальный город с особой атмосферой и энергетикой. Сам я от рассказа отвлекся, потому что снова прокручивал в голове разговор с Вадимом.
— Другая лига, — сказал он тогда. — Это будет как будто ты снова пошел в первый класс. Как только Шутовский за вас возьмется, никаких друзей вокруг не останется. Для одних вы превратитесь в наглых выскочек из Мухосранска, а для других — в возможный источник бабок…