Мы с Евой с хохотом заскочили по козырек какого-то строения, не успев даже разобрать что это. Посмотрели друг на друга и снова рассмеялись. С нас стекали потоки воды, и по асфальту несся ручей, сравнимый по полноводности со средней такой речушкой. Выше щиколоток.
— Ну что, с прибытием нас? — иронично сказала Ева, стирая дождевую воду с глаз.
— Да уж, разглядеть тут ничего не удалось, но поверь, тут красиво, правда, — сказал я, сдувая каплю воды с носа.
— Ох, сколько нам всего нужно будет сушить… — Ева покачала головой, бросив взгляд на наш багаж.
— Это вторая наша проблема, — хмыкнул я.
— А какая первая? — спросила она.
— Скоро стемнеет, — сказал я. — А с аборигенами вокруг негусто…
— Вроде были же люди, которые вместе с нами вышли… — Ева огляделась вокруг. Я тоже огляделся. Но наши попутчики как-то уже ловко растворились в пелене окружающего дождя. Видимость была аховая. Вроде бы, какая-то улица. Какие-то деревья. Какие-то невысокие дома. И никого из людей или машин.
— Слушай, ну такой дождь вроде не может долго идти, — неуверенно сказала Ева. — А еще… у нас же есть какой-то адрес, который нам тот дядечка дал вчера.
— Ага, есть, — кивнул я и полез в мокрый карман. Осторожно, стараясь не дышать, извлек оттуда мокрую насквозь бумажку. С трудом развернул ее.
— Ну да, конечно, — резюмировала Ева. — Ничего уже не разберешь… А ты не запомнил, что там было написано?
Глава 6
— Ребятишки, а вы только приехали что ли? — из сплошной стены дождя вынырнула невысокая женщина, с ног до головы закутанная в здоровенный рыбацкий дождевик. В руке — мокрая тряпичная сумка с задорно торчащими из нее хвостами каких-то корнеплодов.
Мы с Евой подняли взгляды от расплывшегося на почти растворившейся в воде бумажке записки и синхронно кивнули.
— Вам переночевать-то есть где, горемыки? — смеющимся тоном спросила женщина. И, не дожидаясь ответа скомандовала. — А ну-ка давайте за мной! А то еще воспаление легких схватите и накроется ваш отпуск… медным тазом.
И босые ступни нашего внезапного ангела смело нырнули в несущийся по проезжей части поток воды. Мы с Евой переглянулись, я подхватил сумки и чемодан, и мы поспешили следом.
А дождь все лил, так и не собираясь заканчиваться. Вопреки расхожей истине, что сильный ливень — это ненадолго.
— Меня Полина Марковна зовут, если что! — сквозь шум потоков воды прокричала нам проводница. — Народу у меня много, но на одну ночь найду, где вам постелить. А утром уже разберетесь, что да как!
Ехидный внутренний голос, подзуживавший меня периодически за время всей нашей не самой комфортной дороги, заткнулся. Видимо, на появление «ангела из дождя» он ну никак не рассчитывал. А ведь именно из таких вот маленьких чудес и складываются волшебные детские воспоминания.
Шли мы, на самом деле, довольно долго. Во всяком случае, мне так показалось. Свернули с относительно широкой улицы куда-то в узкий переулок между домами, утопающими в мокрой от дождя зелени. Потом поднимались вверх, потом снова свернули. И снова. Это был какой-то лабиринт среди частного сектора. В городе, как будто бы совсем без людей.
— Пришли! — весело сказала Полина Марковна и нырнула в узкую калитку в заборе. Во внутреннем дворике, прикрытом сверху сплошной крышей виноградной лозы, дождь шел не с такой страшной силой, как на улице, но крупные капли все равно падали нам на головы. Я думал, что там будет один дом, вроде того, в котором мы в тот раз с отцом снимали комнату под крышей, но тут все оказалось еще веселее. Здесь было сразу много разномастных построек, которые были как попало прилеплены друг к другу. За калиткой был первый дворик, ограниченный одной глухой стеной, увитой сверху донизу плющом и двухэтажным домом с внешней лестницей. Дальше был узкий проход, в который нагруженный багажом я едва протиснулся. Там имелся второй дворик, пошире первого. И окружали его сразу несколько построек. Очень старая на вид избушка с белеными стенами и черепичной крышей, деревянный сарай, что-то вроде навеса со шторами из бусин… Дальше были еще какие-то проходы и переходы. Как будто мы попали в лабиринт, построенный из самых разных крохотных и не очень зданьиц, возведенных в разное время.
— Давайте сюда! — хозяйка открыла дверь одной из одноэтажных построек. Щелкнула выключателем. Одинокая лампочка под самодельным плетеным абажуром осветила комнату. Две газовых плиты, кухонный стол, шкафчики. Пара табуреток, еще один стол. На стенах развешены тазики и сковородки. Летняя кухня!
— Обалдеть, я даже не думала, что от дождя можно так устать! — Ева села прямо на пол и вытерла лицо руками. На полу под всеми нами немедленно образовались лужи.
— Вы откуда такие красивые? — спросила Полина Марковна. Когда она разоблачилась из своей дождевой одежды, выяснилось, что она скорее бабушка, чем тетенька. Возможно, даже старушка. Сухощавая, с тонкими жилистыми руками, покрытыми темным южным загаром. Кожа на лице похожа на пергамент. А полностью седые волосы убраны в неидеальный пучок на затылке. Надо же так ошибиться! Пока мы шли, я думал, что ей всего лет тридцать пять, может… Очень молодой и задорный голос. И ничего старческого в движениях.
— Из Новокиневска, — сказал я.
— О, надо же, какой совпадение! — она обрадованно всплеснула руками. — А я в Новокиневской области работала! Завклуба была в Малиновке. Знаете такое место?
— Ничего себе! — ахнула Ева.
— Меня туда по распределению отправили, сразу после института культуры, — Полина Марковна говорила и в это же время постоянно двигалась. Набулькала воды из высокой оплетенной бутыли в эмалированный чайник в цветочек, включила газ, поставила чайник. Потом вывалила в раковину те корнеплоды из сумки, которые она тащила. Хрен знает, что это. Может, репа, а может вообще турнепс. — Я тогда в Новокиневск на поезде приехала, а до Малиновки меня уже на зиле подбросили. Хорошо хоть в кабине, а не в кузове. Привезли, выгрузили, выделили прямо целый дом сразу и бросили. А вечером мужики тамошние напились и давай в дверь ломиться. Мол, знакомиться же надо! Ох, как я тогда испугалась! Даже шкаф умудрилась в одиночку к двери передвинуть, чтобы не открыли. А потом ничего, привыкла. Мужики у меня еще слезно прощения просили…
Шум дождя остался снаружи. Новая реальность до мозга доходила постепенно. Вот перестали шуметь в ушах двигатели. Они так-то давно уже замолкли, конечно, но эхо могучих моторов сначала двух самолетов, потом «кометы» продолжало гудеть где-то в голове, и вот только сейчас, когда на плите зашумел чайник, я понял, что это воображаемое гудение замолчало. Мы прибыли в пункт назначения. Пусть пока еще не разобрались, что тут как. И жилье на всю нашу ораву еще не найдено. И придется снова подрываться и мчать в Туапсе, чтобы встретить наших. И потом еще бегать нагруженным, потому что надо же будет девчонкам помочь… Но это все уже была другая суета. Я видел сквозь залитое дождем окно виноградные гроздья, какое-то фруктовое дерево и часть стены, увитой плющом. И понимал, что это он. Тот самый город из моей детской сказки, который я не смог разглядеть в курортном Геленджике в тот, второй раз. Я приехал.
Тут я понял, что, задумавшись, пропустил часть разговора. Ева уже рассказала, что у нас буквально на днях в Малиновке был рок-фестиваль, а Полина Марковна ей в ответ рассказывала про бардов, которые там собирались. И то, как это все начиналось где-то в шестидесятых годах…
Это была очень… гм… необычная ночевка. Только по началу нам показалось, что весь этот лабиринт домов совершенно пуст. Но где-то к девяти вечера, когда дождь совершенно внезапно прекратился, микро-городок под виноградной крышей наполнился голосами, смехом, шагами. Где-то заиграла музыка, кто-то принялся срочно натягивать во дворе веревку. Реальность ожила и наполнилась людьми. Нам с Евой Полина Марковна выделила закуток за занавеской прямо здесь, на летней кухне. Я помог ей достать с антресоли припрятанный туда как раз вот на такой случай матрас, откуда-то взялось старенькое постельное белье в мелкий цветочек. Незнакомые запахи щекотали ноздри. К нам в летнюю кухню то и дело заскакивали разные люди, смущались, знакомились, звали присоединяться. В одном из маленьких двориков затеяли застолье с мангалом, в другом — тихонько играли на гитаре какие-то протяжные песни.
По началу мы с Евой слегка даже стеснялись, опасаясь высовываться наружу из своего временного убежища. Побродили от одной незнакомой компании к другой, послушали обрывки чужих разговоров. Дважды были накормлены, сколько раз нам предлагали винища — со счету сбился. Но вечер получился отличным, конечно. Непривычным, полным позитивных людей, имен которых мы, конечно же, не запомнили. Да и не пытались, если честно.
А когда я проснулся, то обнаружил, что Евы на матрасе уже нет. Но услышал, как она тихонько ходит босиком по летней кухне. И почувствовал, что в воздухе разливается восхитительный аромат яичницы. Вроде бы, банальная такая штука, но здесь и сегодня мне показалось, что яичница никогда не пахла вкуснее.
Исследовать город мы отправились налегке, оставив вещи сохнуть, развешенными на веревке в одном из бесчисленных закутков двора Полины Марковны. Разумеется, она была вовсе даже не меценатом. И вот это огромное количество постояльцев, с которыми мы вчера ели, пили и знакомились, здесь явно не просто гости. С нас денег Полина Марковна напрямую не требовала, но и отказываться, когда я решил заплатить, не стала. Приняла как должное. Значит, правила этой игры я все-таки угадал.
Мы поплутали некоторое время в частном секторе, потом выбрались-таки на одну из улиц, ведущих к морю. И, не особо сомневаясь, двинули туда. А то мы пока до сих пор его толком и не видели. Несмотря на то, что путь от Сочи до Геленджика проделали по воде. В «комете» есть небольшая открытая палуба. И мы даже один раз туда высунулись. Ну да. Такое…
Да, море…
Набережная выглядела именно такой, как я помнил в детстве. Суровый бетонный парапет без всякой претензии на изящные красивости. И на нем, прямо на бортике прилегли рядком трое упитанных мужиков. В труселях и модных головных уборах из носового платочка с узелками по углам. Из каменистого берега в воду выдавались длинные деревянные пирсы. Не те, что для теплоходов и лодок. Это были приспособления для купания людей. Чтобы не наступать на каменистое дно, можно было спокойненько пройти по деревянным мосткам и чинно спуститься по лесенке в теплую соленую воду. Народу было… Ну, много, конечно. Лето, приморский город, солнечная погода. Мы с Евой встали у парапета и некоторое время медитировали на горизонт. «Вот тот мыс — Тонкий, а вон там — Толстый», — вспомнил я. Где-то тут еще должен быть створный маяк, который меня в детстве разочаровал. Потому что оказался не высокой башней, а какой-то невнятной коробочкой.